Загрузка...К. М. КАНТОР
Я горд ВОТ этой стальною милей,
живьем в ней мои видения встали —
борьба за конструкции вместо стилей,
расчет суровый гаек и стали.
В. Маяковский. «Бруклинский мост».
Двойная спираль истории России
Можно, перефразируя Андрея Белого («рассейся, Россия моя»), сказать: Россия и в самом деле рассеянная — ни социализма, ни капитализма. Первый крупный виток исторической спирали — переход от Царской России через малые и краткосрочные сегменты спирали (Февраль — Октябрь, Гражданская война) к Советской России, к СССР. Второй крупный виток спирали — переход от Советского Союза — опять же через малые и краткосрочные сегменты спирали («перестройку», «постперестройку») к криминально-капиталистической Российской Федерации. Теперь, спустя 20 лет после начала второго витка спирали, после развала Советского Союза, после отказа от коммунистической идеологии, после спада промышленного производства, заброшенности сельского хозяйства, разгула коррупции (даже в правоохранительных органах), непомерного обогащения финансовой и правительственной элиты и бедственного положения трудящихся, лишенных ныне бесплатного образования и здравоохранения, отсутствия заботы об инвалидах афганской и чеченских войн, разгула бандитизма, после медленного вызревания понимания гибельности избранного пути пробуждается сознание необходимости возврата России к началу первого витка ее исторической спирали, т.е. к романтическому, духовному порыву Октября.
Двойная спираль — это символ движения по эллипсоидной орбите. «И возвращается ветер на круги своя». Подобным же образом «движутся и не движутся» все другие крупные исторические типы обществ и Запада (Европа, США), и Востока (Китай, Индия). Россия в мироустройстве всегда выполняла роль передаточного звена или «связки» социокультур Запада и Востока. От того, в какой фазе спирального вращения находилось Российское общество, зависели (и сегодня зависят) исторические изменения социокультур и Запада, и Востока, специфика которых существенно отличается от российской. В самом деле. В социокультуре Запада индивид обладает наибольшей свободой в житейских делах и творческой деятельности. Его зависимость от общества и государства минимальна, индивид здесь «ось», вокруг которого вращается общество и, как таковой, он самодовлеющ. Здесь наибольшая свобода -по сравнению со свободой в других обществах, но она не полная, не абсолютная. Для любого общества справедливы слова «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества». И все-таки в одном обществе индивид более свободен, чем в других.
В социокультурах Востока (Китай) индивид, согласно господствующей культурной традиции, закрепленной в учениях Конфуция и Мао-Цзедуна, подчинен обществу и государству не только в делах, но и в мыслях своих.
Однако на деле превосходная поэзия и новеллистика Поднебесной империи свидетельствуют о многочисленных отклонениях от этой традиции.
Наконец, в социокультуре России индивид действует и мыслит свободно лишь в той мере, в какой это полезно и необходимо государству, которому подчинено общество, хотя и в России достаточно вспомнить Льва Толстого, чтобы убедиться, что из любого закона существуют исключения, лишь подтверждающие принудительную (по отношению к массе общества) силу норм культуры. Характеристика отношения индивида и общества, индивида и государства осложняется еще и тем обстоятельством, что в каждом типе социокультур присутствуют оба других. Однако только в России Восток и Запад образуют нерасторжимое единство, тождество нетождественного.
Каковы же последствия различий этих ТРЕХ типов социокультур?
В результате длительных взаимодействий Запада и Востока, их социокультуры могут взаимопревращаться. И только социокультура России, сколько бы она ни заимствовала у социокультур Запада и Востока, всегда остается неизменной. В России социокультуры Запада и Востока связаны внутренне и нерасторжимо. По этой причине многие историки называют Россию «Западо-Востоком». Она и связывает между собой внешние ей «чистые» социокультуры Запада и Востока, и одновременно разъединяет их, выполняя по отношению к ним роль то трансформатора, то антитрансформатора. Россия предохраняет их от непосредственного контакта, от «слипания» диаметрально противоположных социокультур, облегчая при этом их взаимодействие в обход России, что они и делают. Сама же Россия оказывается в положении, при котором ее развитие становится бесконечным самоповторением — меняются социально-экономические формации, классовый состав общества, политическая надстройка, но ее двойная роль соединителя и разделителя социокультур остается неколебимой. Выбравшись из-под обломков когтившей ее почти три столетия агрессивной варварской империи восточного деспота Чингисхана, Россия рванулась с дикого Востока на цивилизованный Запад, хотела стать им. Она завоевала Прибалтику, Украину, заимствовала у Западной Европы целые блоки ценностей, культурных норм, технических новшеств, естественно-научных и гуманитарных знаний, искусство, европейские языки, но от наследия дикого Востока избавиться так и не смогла. Все заимствования у Европы шли вразрез с народной культурной традицией. Политическая элита России стала отличаться от крестьянства, от рабочих не только как господствующий класс, но и как проводники чужеродной европейской культуры.
Московское царство, благодаря завоеваниям Петра I, стало Российской империей. Метрополия — Россия — окружила себя многочисленными колониями, но при этом, увязая в зависимостях от Запада, САМА стала в известном смысле колонией европейских капиталистических Империй. Российская империя, как определил
Маркс, одновременно господин и раб. Эта двойная двойственность пронизала всю последующую историю России вплоть до наших дней, т.е. не только ее прошлое, но и ее современность. Классовая вражда трудящихся к своим европоподобным элитам на столетия определила вражду России к Западу, который и до того был враждебен России. По мере того как капитал Западной Европы все глубже внедрялся в податливое тело Родины, чувства равнодушия или терпимости переросли у россиян в устойчивые чувства зависти, недоверия и вражды к благоденствующему Западу. Социокультурные противоречия между массами народа и богатыми, перенявшими западные культурные стереотипы, оказались нестерпимо остры. Под лозунгами классовой борьбы против буржуазии и дворян-помещиков большевики повели истребительную войну против Запада, прежде всего, внутри России.
Ленин навязал народам понимание Октябрьской революции как социально-классовой, политической, свергнувшей власть капиталистов и помещиков и нацеленной на создание социалистического общества. И она была такой. Но одновременно и, может быть, в еще большей степени она была и ПЕРВОЙ в XX столетии победоносной национально-освободительной революцией России как колонии против западного империалистического господства. Вслед за российской антиколониальной революцией последовали подобные в Азии, Африке, Среднем Востоке и в Латинской Америке. Ориентируясь на Октябрь как на образец, освободился от колониальной зависимости Китай, назвав свою революцию всуе «социалистической». Итак, Октябрь разбудил, как это и предвидел Ленин, колониальный Восток. Но вождь предполагал, что Октябрь вызовет также полнокровные социалистические восстания на капиталистическом Западе. Он, увы, ошибся.
Реакция Запада на резкий разрыв России с Европой была двоякой: с одной стороны, Октябрь вызвал почти во всех европейских странах фашистские перевороты, хотя, разумеется, в каждой европейской стране — Италии, Венгрии, Испании, Франции, Югославии, Финляндии, Литве, Латвии, Эстонии, Болгарии были и внутренние причины фашизации — экономический кризис конца 20-х годов, повсеместный рост безработицы, обострение классовой борьбы пролетариата. Но нигде правый поворот не был так крут и опасен, как в готовящейся к реваншу после поражения в Первой мировой войне и «стреноженной» версальским договором Веймарской демократической республике. В Германии победил нацистский, расистский, милитаристский режим Гитлера. Не без содействия СССР побежденная страна восстановила полностью свои вооруженные силы, вермахт, танковые дивизии, авиацию, помогла вместе с Италией победе фашистского путча в Испании и помогла Франко установить на Иберийском полуострове фашистскую диктатуру. Франция и Англия придерживались при этом «политики невмешательства». Пришедший в Германии к власти нацистский фюрер объявил о праве захватить Судетскую область Чехословакии. Франция и Англия, связанные с Чехословакией договором о взаимопомощи, подчинилась диктату Гитлера. Даладье и Чемберлен торжествовали, заключив с Шикельгрубером капитулянтское соглашение. Они уверяли французов и англичан, что после Мюнхена угроза гитлеровского вторжения для них миновала. А между тем нацистский диктатор, разорвав липовые соглашения, рассчитывал разгромить в развязанной им войне не только коммунистические, но и все буржуазно-демократические страны, присвоить Германии их колонии. Третий Германский тысячелетний Райх должен был захватить всю планету, часть человечества уничтожив, а другую превратив в рабов и слуг нации господ — немцев. Таков был Гитлеровский замысел глобализации.