Загрузка...XI
Так слагается весь этот новый идейный оползень, сползающий в духовный провал революции. И мудрено ли, что после выхода последних созданий «евразийского» пера в зарубежной России стал обсуждаться вопрос о том, в чем различие между «евразийством» и «сменовеховством». Тем более, что вопрос этот был поставлен в самой «четвертой книге» г. Карсавиным.
Обсуждая сущность русской революции, он пишет дословно следующее:
«Мы должны осознать и понять происходящее, найти в нем правду и ее осуществлять в нашей деятельности. Осознать же и понять правду происходящего не значит безоговорочно «сменить вехи» и сделаться потерявшими свое лицо прихвостнями коммунистов» (IV. 85).
Это естественно и понятно: никому не хочется выйти в «прихвостни», да еще к «коммунистам». И г. Карсавин поступает правильно, что не желает этого от лица господ «евразийцев». Но сознание того, что состоялось некое приближение к сменовеховству и потребность отмежеваться от них — почувствована самими «евразийцами».
В чем же состоит этот отмежевание?
Те «потеряли свое лицо»; «евразийцы» этого не хотят. Сближение должно произойти с сохранением «евразийского облика»: ведь «евразийство» это есть великое созидательное завтра русской государственности и русской культуры…
Те «сменили вехи» «безоговорочно»; «евразийцы» меняют свою позицию «с оговорками».
Те стали «прихвостнями»; «евразийцы» думают осуществлять «правду» «по своему» разуму и по своей совести, отказываясь от того, что хотя и дорого, но относительно и обречено на гибель, и не поступаясь вечным, абсолютно значимым (85, г. Карсавин).
Все это неопределенно по содержанию, но ясно по форме: идейный оползень открыто признан, но пределы его еще не обозначились и подлежат, очевидно, дальнейшему «евразийскому» творчеству. Граждане «чингисханова улуса» завершат свое самоопределение в духе последней брошюрки и затем начнут пытаться действовать по своему разуму… Не захочет же «советская власть» нарушать свободу их разума и совести…
Но неужели же господа «евразийцы» думают, что Ключников и Потехин, Достовалов и Добровольский склонны признать себя не действующими по своему разуму? Пусть перечитают они сборник «Смена Вех»: что же, там не было оговорок? Что же, авторы его не считали, что они отрекаются только от «временного» и «относительного»?
Или, может быть, они думают, что советский Чингисхан только и ждет от них идейного толчка, для того, чтобы исправиться, сменить коммунистические схемы на «евразийские» и пригласить в свой улус?