Загрузка...Необходимо отметить, что такую позицию занимают не только крайне правые экстремисты ФРГ, но и так называемые консерваторы, формально отмежевывающиеся от гитлеровского фашизма. Еще с периода подписания мирного договора СССР и ФРГ их орган «Дойчланд магазин» пестрил такими заголовками статей: «Мира без справедливости не должно существовать. Капитуляция перед реальностями?»; «Конец свободной Европы? Следствие Московского договора об отказе»; «Почему Московский договор является антиконституционным?» и т. и. Анализируя политическую функцию этой публицистики, Л. Эльм писал, что подобные акции являются публицистической помощью действующим в партийной и государственно-политической сфере, а также и в аппарате юстиции реакционным силам, среди которых ХСС и возглавляемое им баварское земельное правительство «неизменно занимают ведущие позиции». Суть консервативной политики, продолжал он, состоит в том, чтобы сформировать воинственный, шовинистически-милитаристский блок, который при дальнейших внешних и внутриполитических осложнениях был бы «главной опорой в реализации агрессивных планов монополистической буржуазии ФРГ».
Как фальсификация истории «третьего рейха», так и националистические измышления о политике стран социализма усиливают тот идейно-психологический климат в ФРГ, на основе которого активизируются неонацистские и прочие крайние реакционные проявления. «Неонацизм в ФРГ,— пишет Р. Шнейдер,— уже не находится в начальной стадии». Об этом свидетельствуют многочисленные организации, развлекательные заведения и издательства, которые существуют легально либо довольствуются полулегальным статусом. Кроме того, в последнее время стали в еще большей мере заметны воинственные террористические объединения.
Общее членство легально существующих военных союзов и объединений бывших эсэсовцев, офицеров рейхсвера, переселенцев с чужих территорий и т. п. составляло в 1978 г., по неполным данным, 4,8 млн. человек, что представляет 12 проц. взрослой части населения ФРГ, обладающей избирательным правом. Если же к этому добавить членов семей указанных лиц, то этот процент возрастет до 36.
Нет необходимости объяснять, что данная категория граждан Федеративной Республики так или иначе связывает свои надежды с реставрацией нового варианта «третьего рейха» и отдает предпочтение фашистскому политическому режиму. Этот анализ подтверждается непосредственным опросом общественного мнения, проведенного Аллеисбахским институтом летом 1975 г. на тему «Как вы относитесь к Гитлеру?». Почти каждый второй западный немец старше 45 лет и каждый третий из числа более молодых назвали Гитлера «одним из величайших государственных деятелей Германии». 36 проц. опрошенных считают фашистскую диктатуру «не такой уж плохой», а многие полагают, что человек, вроде Гитлера, «лучше справился бы с проблемами сегодняшнего дня, чем боннские политики».
Эта категория пополняется также за счет «умеренных» консерваторов, не воспринимающих открыто фашизма, но стремящихся к «восстановлению» Германии в границах 1937 г. любым путем. Вся эта политически неоднородная масса добивается прихода к власти большой коалиции ХДС/ХСС, и они имеют па это реальные шансы, ибо разница голосов избирателей СДПГ и СвДП, с одной стороны, и ХДС/ХСС — с другой, в 1976 г. составила лишь 700 тысяч (19,09 млн. и 18,39 млн.). Немногим больше эта разница была на выборах в бундестаг в 1980 г. Во всяком случае 44,5 проц. голосовавших поддержали блок ХДС/ХСС. Другими словами, почти половина населения ФРГ, участвовавшего в голосовании в 1976 и 1980 гг., многие из которых обмануты реакционной пропагандой, выступает за политику национализма и реваншизма. Реваншистские же притязания ХДС и ХСС вновь официально закреплены в резолюциях их съездов в 1980 г.
Активизация традиционного германского национализма, определяемая идеологическими потребностями агрессивного империализма ФРГ, имеет сегодня две специфические особенности, неразрывно связанные между собой. Это его раздувание за счет вражды к ГДР и Советскому Союзу па основе антикоммунизма в целом. Крупный историк и философ-марксист Р. Штайгервальд в своей книге «Марксистский классовый анализ позднебуржуазных мифов» пишет: «В ФРГ антисоветизм, враждебность к ГДР и ГКП составляет основную суть антикоммунизма». При этом классовая ненависть к странам социализма вуалируется «интересами нации», что позволяет реакции, с одной стороны, поднять свои ретроградные задачи да уровня национальных проблем и получить поддержку аполитичной части населения страны, включая и те ее элементы, объективные интересы которых не совпадают с интересами реакционной буржуазии, а с другой — соединить различные политико-идеологические течения буржуазии на основе антикоммунистического национализма.
Заранее оговоримся, что нет синхронности между теми элементами, которые вовлечены па основе антикоммунистической пропаганды в антисоветскую, антисоциалистическую кампанию, и марксистским пониманием антикоммунистов. Или, точнее говоря, необходимо различать воинственный антикоммунизм агрессивных кругов империализма, ведущих направленную линию борьбы против социализма, мира, демократии и прогресса, от неприятия коммунизма на уровне обыденного сознания более широкими слоями населения западных стран, обработанных империалистической пропагандой. Гэс Холл писал, что необходимо видеть различие между «ультраправым типом антикоммунизма и мнениями тех, которые при всей своей честности не соглашаются с коммунистической точкой зрения». Большинство американцев «будут спорить и дискутировать с коммунистами, по если они поймут сущность того, что большой бизнес и ультраправые насаждают антикоммунизм с целью уничтожить демократические движения, тогда они отвергнут этот обман, исходя из собственных интересов».
Это положение четко выражено в материалах Берлинской конференции коммунистических и рабочих партий Европы: «Коммунистические партии не рассматривают как антикоммунистов всех, кто не согласен с их политикой или выступает с критических позиций по отношению к их деятельности. Антикоммунизм был и остается орудием империалистических и реакционных сил в их борьбе не только против коммунистов, но и против других демократов и демократических свобод». В том же плане необходимо понимать и термин «антисоветизм». Раскрывая его содержание, Эрих Хонеккер говорил на VIII съезде СЕПГ: «Как и раньше, антикоммунизм-антисоветизм является главным политико-идеологическим оружием империалистической буржуазии. Он представляет собой концентрированное выражение страха империализма перед растущим влиянием социализма. Одновременно антикоммунизм является выражением идеологической агрессивности империализма против главной силы социалистической системы — СССР, против трех главных революционных потоков нашей эпохи вообще».
Современная марксистская характеристика сущности и роли антикоммунизма и антисоветизма является необходимой методологической посылкой как для определения главного направления борьбы коммунистических и рабочих партий мира, так и для определения постоянных или временных союзников в этой борьбе. Этими союзниками являются все демократические, прогрессивные элементы, выступающие против войны и фашизма. Реакция же, и в первую очередь в ФРГ, стремится с помощью раздувания националистических настроений, часто не поднимающихся выше уровня массового психоза, натравить население своей страны против Советского Союза, ГДР, других стран социализма и коммунизма в целом.
Наблюдающаяся с 60-х годов форсированная пропаганда национализма всей системой массовых коммуникаций ФРГ, с одной стороны, не могла идти в прямом продолжении старых традиционных линий, неразрывно связанных с дискредитированным гитлеровским фашизмом, а с другой — она не могла ни принципиально порвать со своими классово-обусловленными предпосылками, со своим идеологическим содержанием и социальными функциями в их традиционных чертах, ни выдвинуть что-либо новое в смысле социальной аргументации. Поэтому идеологическая энергия национализма этого периода, применяясь к условиям, выражалась главным образом в воинствующем реваншизме с ярко выраженной антикоммунистической направленностью и в неофашистской демагогии.
Во внутренней связи с активизацией волны национализма в середине 60-х годов находится основание в конце 1964 года «Национально-демократической партии» (НДП) — прямой наследницы гитлеровской НСДАП — и ее укрепление, означавшее наступление организованного неофашизма и стремление всей реакции страны к объединению. Однако приход к власти социал-демократов и подписание мирного договора ФРГ с СССР, а также и договоров с другими странами социализма, включая ГДР, совпавшие в международном плане с ослаблением периода «холодной войны», значительно снизили эффективность реваншизма как средства реакционного воздействия па обывателя. В этих условиях реваншизм, как один из ведущих элементов правоэкстремистского влияния господствующего класса ФРГ, потерпел политическое поражение и потерял прежнюю программную и политико-массовую функцию, хотя и остался составной частью агрессивной стратегии монополистической буржуазии.
Понижение действенности традиционного боннского реваншизма реакция стремится компенсировать за счет других своих мировоззрепческо-идеологических компонентов, среди которых выделяется откровенный антикоммунизм.
Антикоммунизм является главным идеологическим оружием империалистической буржуазии. С изменившимся соотношением сил на международной арене появились новые, несколько завуалированные разновидности антикоммунизма и, не в последнюю очередь, социал-демократической ориентации. Это однако не означает распад его правоэкстремистских вариантов. Для империализма закономерна тенденция, определяющая существование и активизацию социальных групп, идеологий и политико-тактических концепций, постоянно стимулирующих воспроизводство крайней формы антикоммунизма. При этом изменившиеся псевдолиберальные разновидности антикоммунизма подвергаются воздействию и критике откровенного правого экстремизма не в последнюю очередь для того, чтобы «компенсировать» возрастающее влияние реального социализма и марксизма-ленинизма, а также давление антиимпериалистических демократических сил. Что же касается ФРГ, то здесь антикоммунизм, причем исключительно воинственного характера, с самого начала был составной частью государственной доктрины. И это является одним из важнейших побудительных факторов формирования западногерманской идеологии милитаризма. Особое значение антикоммунизма как интегрированной платформы всех реакционных сил Западной Германии определяется, номерных, крайне агрессивными традициями германского империализма; во-вторых, итогами второй мировой войны, одним из важнейших последствий которых является образование в восточной части страны нового, социалистического государства; и, в-третьих, мещанским восприятием, на уровне обыденного сознания, разгрома гитлеровского фашизма как поражения Германии в войне. О традициях германского империализма говорилось выше. Остановимся подробней на двух других факторах.
Поражение фашистской Германии во второй мировой войне и образование в восточной части страны новой социалистической Германии используется наиболее оголтелыми кругами западногерманского монополистического капитала для антикоммунистической пропаганды. Спекулируя на экономических, психологических, политических трудностях западного немца, его комплексе ущемленности и растерянности первых послевоенных лет, а сегодня на кризисных явлениях и существовании двух германских государств с различным общественно-политическим строем, реакционная буржуазия пытается представить ослабление сферы своей власти «национальным позором», что в руках умелой пропаганды превращается в активный рычаг воздействия на психологию мещанства, и, посредством раздувания воинственного национализма и предметно-реваншистских тенденций, создает социально-психологический климат для проповеди правоэкстремистской идеологии в целом. К тому же разгром гитлеровской Германии, решающую роль в котором сыграл Советский Союз, воспринятый подавляющей массой населения мира как освобождение Европы от фашизма, по-иному ложился на психологию немецкого обывателя.
Для национальной буржуазии, мелкобуржуазных слоев и рабочего класса европейских стран эта победа персонифицировалась с личной свободой и счастьем, что определило глубокие симпатии к Советскому Союзу, советским коммунистам и коммунистам своей страны как представителям этого всемирного пролетарского движения. Эта причина была одной из определяющих в росте классового самосознания пролетариата Европы весь послевоенный период. Что же касается мещанской психологии ФРГ, то разгром фашизма, неразрывно связанный с поражением гитлеровского вермахта, воспринимается ею как «победа врага» в войне. Соответствующий настрой мещанской части населения и определяет тот сложный внутренний климат, который является одной из серьезных причин, способствующих активизации антикоммунизма в ФРГ и негативно воздействующих на «развитие классового самосознания» и политизацию рабочих масс Западной Германии. Понятно, что оба эти процесса тесно взаимосвязаны.
Элементы реалистической политики боннского правительства в отношении стран социализма, проявившиеся в первой половине 70-х годов, дали новый стимул для активизации националистической идеологии реакционных кругов ФРГ, и в первую очередь в ее антисоветском варианте. Один из современных консерваторов Г.-К. Кальтенбруннер в 1972 г. писал, что «самыми опасными противниками являются, с одной стороны, советский империализм, с другой — левый утопизм». Спекулируя на лозунгах «свободы» и «демократии» и противопоставляя им мир и прогресс, лидер правоэкстремистских сил ФРГ Ф.-Й. Штраус заявлял: «Сегодня более решительно, чем когда-либо, перед нами встает альтернатива; либо мирная социалистическая Европа московского образца, либо объединенная Европа со свободно-демократическим общественным порядком в духе Конрада Аденауэра».
Интерпретируя активную политику СССР и других стран социализма по нормализации международной обстановки, за мир и безопасность народов как «агрессивные притязания» коммунистов, глава крупнейшего издательского концерна ФРГ А. К. Шпрингер, награжденный в 1970 г. западногерманскими милитаристскими кругами памятным знаком «За заслуги перед немецким востоком и за пропаганду права па самоопределение», писал: «Нормализация с Востоком? Трижды да! Но не посредством «лояльного поведения» по отношению к диктаторам».
Политика мирного сосуществования характеризуется этими кругами как «красный империализм», стремящийся к «овладению миром». И для этого, мол, СССР экспортирует революции.
Приведенные заявления показывают, что западногерманская реакция свои стремления дезавуировать советскую внешнюю политику неразрывно связывает с фальсификацией сущности социализма. И в этом аспекте национализм непосредственно превращается в орудие борьбы с внутренними демократическими и прогрессивными силами ФРГ. Даже те буржуазные политики и идеологи, которые под давлением существующих реальностей выступают за переговоры с Востоком и разрядку международной напряженности, объявляются правоэкстремистами «носителями коммунизма», «врагами нации» и «преступниками». Для раздувания этого психоза и ориентирования агрессивности мещанских масс против последовательных борцов за демократию и социальный прогресс, а также и против либеральной буржуазии крайне милитаристские круги ФРГ заявляют, что «марксистский социализм» не песет освобождения народу. Реальный социализм, по этой концепции, не имеет никакой закономерности и якобы представляет собой «полную хаотичность», насыщенную гражданскими войнами, беспорядками и беззакониями.
Националисты неонацистской окраски видят свою миссию в «защите всех немцев» от гражданской войны марксистского социализма, «декаданса гуманности» в мире, обвиняют правительство ФРГ и ее органы юстиции в попустительстве коммунистам, призывают покончить с «либерализмом» по отношению к «красным преступникам» и «социалистам» во имя «нового порядка». Настоящей защитой мира от мирового коммунизма, по этой концепции, должна стать Германия, «избавившаяся от страха и иностранного господства». Свободная Германия (в националистическом понимании)—«защита немцев и мира». Всех же несогласных с этой реакционной политикой экстремисты называют «агентами коммунизма», «предателями интересов нации». Западногерманский левый социалист профессор Р. Кюнль в этой связи пишет, что понятия «коммунизм», «марксизм», «социализм» истолковываются «непомерно расширительно для того, чтобы можно было объявить коммунистическим любое требование социального прогресса».