Загрузка...III
Русский черносотенец, как и прежде, — обскурант, и именно эта обскурантская стихия удерживала и удержала русское простонародье в состоянии, благоприятствующем расцвету большевизма. Именно эта стихия, неспособная к воспитанию своего народа, создавала ту атмосферу культурного притеснения, от которой страдали малые национальности великой России.
Русский черносотенец не понимает и не приемлет общенародного интереса. Ему нужен «царь» для того, чтобы «царь» закрепил и обеспечил, во-первых, — его личную карьеру, во-вторых, — интерес его клики, в-третьих, — интерес его класса. И так как все эти интересы суть частные, а не всенародные, — то черносотенец враждебен всем другим классам и всегда злится и ругается, говоря о простом народе. И если он обращается к простому народу, то обращается, как демагог, и эта демагогия его всегда проникнута плохо скрываемым презрением. Он мыслит «направо» потому, что ему нужна классовая диктатура, беззастенчивая и безжалостная…
Естественно, что все это связано у них с политическою неразборчивостью в средствах. Ныне, после революции, они мечтают о формальной и существенной реставрации; и не все ли равно, какими натяжками, уловками, посулами, сговорами и деяниями провести ее в жизнь? Лишь бы победить: а там — «победителя не судят»… И потому они готовы идти «хоть с чертом» против революции. И трудно даже вообразить, какая личная и классовая злоба, мстительность и жадность сидит за этою готовностью…
Таков облик русского черносотенства. Низок его политический уровень: это уровень черни. Пагубны его политические намерения: во имя личных интересов держать народ в состоянии черни. Образованная чернь хочет диктаториально править необразованною чернью, и притом мимо родины, во имя свое. И ради этого предается дело сверхклассовой государственности, дело родины и общего спасения…
И, как понятно, что люди такого уклада и образа мыслей с самого начала революции договаривались с большевиками и шли к ним на службу: например, тот жандармский генерал, который из начальников охранного отделения поступил к большевикам в Смольный; или тот офицер лейб-гвардии, который был в Москве членом главной коллегии чека… И разве не сродни им те эмигранты, которые бормочут и шепчут «по секрету» о том, что у них уже подготовлен переворот «из ГПУ», что все коммунисты «перекрасятся» в черносотенцев и что потому каждый должен скорее взять у шептунов «письменную» заручку, удостоверение о том, что он еще в эмиграции кого-то «признал» и куда-то «приписался»?
Русские правые круги должны понять, что после большевиков самый опасный враг России — это черносотенцы. Это исказители национальных заветов; отравители духовных колодцев; обезьяны русского государственно-патриотического обличил. Не надо договариваться с ними; не следует искать у них заручек; надо крепко и твердо отмежеваться от них, предоставляя их собственной судьбе. Не ими строилась Россия: но именно ими она увечилась и подготовлялась к гибели. И не черносотенцы поведут ее к возрождению. А если они поведут ее, то не к возрождению, а к горшей гибели. У них не мудрость, а узость; не патриотизм, а жадность, не возрождение, а реставрация!
И благо, что они поспешили обособиться…