Загрузка...
Ясперс в своем патографическом анализе подчеркивает изначальную сохранность и даже обостренность эмоциональной сферы будущих великих творцов, что, возможно, обусловило длительное отсутствие у них признаков эмоционального дефекта после начала заболевания. С точки зрения современной психопатологии, продуктивные симптомы шизофрении (например, тревожная депрессия, мания, иллюзорно-галлюцинаторные обманы восприятия, бредовые идеи, онейроидные расстройства сознания и др.) могут способствовать и даже провоцировать всплеск творческой активности, насыщая ее новым содержанием и неожиданным отражением объективной и субъективной реальности. С другой стороны, негативная симптоматика, обнаруживающая специфические признаки ущерба (падение энергетического потенциала, ослабление побуждений, аутизация, эмоциональное оскудение, разлаженность мышления, расщепление личности, снижение общего интеллектуального уровня, регресс и др.), постепенно приводит к снижению продуктивности и выхолащиванию содержательной стороны художественных произведений.
Томас Фукс (университет Гейдельберга) подчеркнул, что Ясперс является общепризнанным создателем психопатологии как науки с собственным объектом изучения и собственной методикой. Создание этой науки по существу основывалось на отрицании естественно-научного редукционизма, который пытался объяснить психические феномены и проявления болезней причинами, укорененными в их органическом субстрате, т.е.в головном мозге. Хотя этот редукционизм и стремится дать научное объяснение, он ставит вопрос «почему» прежде вопроса «что» и таким образом упускает тщательное описание и понимание патологических изменений психики. Психопатология, напротив, исходит из предпосылки, что даже душевная аномалия носит оформленный и осмысленный характер и не исчерпывается перечислением симптомов, которые понимались бы как прямое отражение расстройств внепсихического субстрата. В отличие от нейрологии, которая каждый раз соотносит клинические выпадения функций с четко определенными органическими поражениями, психопатология берет свое начало там, где расстройству подвергается вся структура психики, а значит, и конституция переживания мира и себя самого. Эту измененную или расстроенную конститутивность уже невозможно описывать в виде отдельных симптомов, она требует феноменологической актуализации всей структуры пережитого мира в целом. Только после того как эта задача будет выполнена и психическое заболевание будет понято как изменение структуры мира, можно будет осуществлять поиск органических, биографических или иных причин в опоре на надежный методический базис.
Гельм Штирлин (университет Гейдельберга) говорил о работе Ясперса, которую тот называл книгой своей молодости — «Психология мировоззрений». Первое издание этой книги появилось в 1919г., четвертое — в апреле 1953 г. Книга возникла в тот переходный период, когда Ясперс стал уделять больше внимания философии и меньше -психологии и психиатрии. При этом уже в его главном труде по психиатрии «Общая психопатология», опубликованном в 1913г., имеются свидетельства тому, что автором как психологом двигал философский интерес.
Ясперс исходил из предположения о том, что в жизни каждого человека происходит постоянная борьба различных сил, таких как влечение и рассудок, чувство и разум, душа и дух, которые влияют друг на друга и требуют приведения их к гармоничному состоянию. Однако при этом индивид запутывается в противоречиях — и в особенно острой форме это происходит тогда, когда, подгоняемый психологическим и философским интересом, он пытается понять, что же с внешней стороны подталкивает нас к сути вещей и при этом «связывает все воедино в глубинах нашего внутреннего мира». Такое взаимодействие сил и интересов и такие противоречия способствуют появлению самых различных мировоззрений, — а это уже имеет далеко идущие последствия для нашего образа жизни. Эти мировоззрения представляются Ясперсу с идеально-типической стороны, как выражение и результат определенных основных допущений, определяющих нашу жизнь, ключевых различительных моментов и возникающих на их основе установок.
Ясперс считает, что типичной причиной того, что люди переживают страх и страдание, является то, что они прибегают к определенной мировоззренческой установке как к убежищу, напоминающему «раковину» (Gehause). В этом случае основные допущения и ключевые различения этого мировоззрения настолько жестко фиксируются и закрепляются, что появляется возможность обрести определенную степень внутреннего спокойствия, а также быть способным к действиям, лишенным амбивалентности. Однако как только «раковина» сооружена и защищена «изолирующей абсолютизацией» от вопросов и сомнений, она начинает требовать от своего обитателя свою цену. И, как правило, этот обитатель оказывается в состоянии душевной ограниченности, если не сказать, душевного упадка. Ибо, как говорит Ясперс, «раковины, основанные на жестких учениях, опускают завесу и на нашу душу». И тогда мы говорим об экзистенциальной слепоте, ограниченности. Ясперс резко отвергал и критиковал психоаналитический подход Фрейда. Он считал, что те глубокие психологические наблюдения, к которым пришли Ницше и Кьеркегор, Фрейд переработал и упростил в расчете на массового потребителя. И исходя из этого, Ясперс ни в коем случае не стал бы советовать врачам, стремящимся к достижению интегративной целостности, использовать идеи Фрейда.
Альфред Краус (университет Гейдельберга) отметил, что, с одной стороны, по сравнению с эпохой до Ясперса, Интернациональная Система Классификации Психических Заболеваний (ICD) и Американский Мануаль Диагностики (DSM) выполнили некоторые требования Ясперса, как, например, требование положить в основу единиц классификации не гипотетические причины, а то, что пережито пациентом и установлено в процессе наблюдения за ним; с другой стороны, можно установить некое отклонение от феноменологической методики Ясперса благодаря ярко выраженному уклону DSM в сторону логического эмпиризма. В то же время эти изменения вызвали кризис таксономии, благодаря которому в поле зрения ученых попали новые принципы классификации, как, например, принцип прототипа; эти новые принципы частично восходят к Ясперсу и, таким образом, придают его труду о психопатологии новую актуальность. Несомненно, исторической заслугой Ясперса было то, что он привлек внимание сообщества к диагностике, основанной прежде всего на психогенных симптомах, а не только на чувственно воспринимаемых симптомах поведения пациента. Эта диагностика получила значимое продолжение в новых концепциях, возвышающих пациента, в сущности, до диагноста. В этом случае профессиональный диагност выполняет лишь вспомогательную функцию, т.е. он помогает, словно акушер пациенту в процессе его размышлений о своем изменившемся переживании и в попытках пациента описать его. С другой стороны, феноменологическая психопатология Ясперса оказалась недостаточно востребованной, и многое в ней существует лишь в виде формулировки подхода или постановки вопроса и было в дальнейшем разработано различными феноменологическими направлениями, которые можно объединить термином «феноменологически-антропологическая психиатрия».
Михаэль Шмидт-Дегенхард (Дюссельдорф, Германия) выступил с докладом о значении понимания в психиатрической практике, представив психиатрическую ситуацию как пограничный опыт. Клиническая психиатрическая повседневная практика, как правило, связана с усилиями, необходимыми для диагностического определения соответствующего психопатологического синдрома и выработки адекватной терапевтической концепции. Таким образом, она исходит из совершенно рациональных предпосылок, удостоверенных преимущественно эмпирическим путем. Однако при непосредственном общении с ближним, в поведении которого просматриваются специфические черты психоза, нас охватывает чувство раздражения и даже неприятного изумления, если, конечно, мы вообще вступаем с ним в разговор: опыт психотического искажения бытия ближнего, который неприятно изумляет его самого ничуть не меньше, чем других, вызывает ощущение надлома и тем самым порождает неуверенность в нашем привычном жизненном опыте и стиле жизни. На этом основании как раз и мог появиться психиатрический аффект удивления, который был описан В. Геб-заттелем в качестве движущего мотива познания и практики врачевателей души: этот движущий мотив, близкий колдовству, репрезентирует наше переживание встречи с непонятным Другим. Однако отсюда следует, что в этом опыте содержится также вызов личности и самопониманию психиатра. По мнению Шмидта-Дегенхарда, психиатры в особенной мере подвержены обеспокоенности другими и немалое количество клинических и научных ритуалов, используемых при обращении с душевно-Другими, служат, безусловно, необходимому снижению этого постоянного беспокойства.
Германн Ланг (университет Вюрцбурга, Германия) коснулся полемики Ясперса с психоанализом, которая началась в 1913 г., когда впервые была опубликована его «Общая психопатология», и закончилась в 1964 г. его лекциями по телевидению под названием «Малая школа философского мышления». Любопытно, что сначала Ясперс как психиатр и психопатолог с интересом изучал психоанализ, и лишь затем, как философ, он все больше и больше критически дистанцировался от психоанализа, пока, наконец, психоанализ не превратился для него в негативный образ, контрастирующий с его собственной экзистенциальной философией. По мнению Ланга, Ясперс стал опасаться, что широкое распространение и влияние психоанализа, которое он получил в США, может переметнуться и на Европу. Цель всякого психоанализа и любой психотерапии состоит в том, чтобы способствовать освобождению от зависимости, содействовать эмансипации и, наконец, трансформации асимметричных отношений, — которым Ясперс уделял особое внимание, имея в виду отношения «врач-пациент», — в отношения симметричные. По мнению Ланга, философская герменевтика усиливает психоанализ, показывая принципиальную невозможность полностью осознать степень участия бессознательного в жизни человека. В этом смысле психоаналитическая герменевтика способна сделать еще один шаг вперед, выступив в качестве герменевтики повседневного жизненного мира. Она уже не будет, как прежде, наталкиваться на «пограничные герменевтические ситуации». Но было бы большим самообманом ожидать от «психоаналитической глубинной герменевтики» полного и окончательного выведения или прояснения всех предпосылок психических или психосоматических данностей.
Мартин Бюрги (университет Гейдельберга) обратился к этимологии термина «психоз», которая до сих пор окончательно не выяснена. Поскольку все психические заболевания предполагают опосредованность неврологическими структурами, вплоть до конца XIX в. психозы рассматривались в качестве разновидности неврозов.
Начиная со второй половины XIX столетия понятие психоза получает более широкое распространение, однако в силу идентификации с неврозами оно применяется в качестве синонима к тогдашним понятиям «психическое расстройство», «душевная болезнь», «помешательство».
В немецкоязычном пространстве Ясперс в своей «Общей психопатологии» вводит дихотомию между неврозом и психозом. Вместе с Ясперсом старая гейдельбергская школа и Курт Шнайдер придерживаются понятия психоза в узком смысле, т.е. рассматривают его в качестве обозначения заболевания, имеющего соматогенетический характер. В англо-американском языковом пространстве Ясперс до настоящего времени известен лишь частично. Английский перевод «Общей психопатологии» вышел лишь в 1963 г., т.е. как раз 50 лет спустя после первого немецкоязычного издания этой книги. Его психопатологические понятия трудны для перевода, его методы противоречат как привычкам эмпирического мышления, так и тому значению, которое имел психоанализ в англо-американском пространстве.
На установленной Ясперсом дихотомии невроза и психоза основывается полярность терапевтической практики, которая и по сей день осталась в основных своих чертах неизменной: если неврозами занимается понимающая психотерапия, предполагающая вовлечение в процесс лечения личности пациента, а также историю обучения и развития, то в случае эндогенных психозов больших успехов достигли благодаря развитию нейролептической терапии и фармакотерапии.
В докладе Е.И. Кузьминой было рассмотрено понимание свободы в работах К. Ясперса. Ясперс под свободой понимал преодоление человеком внешнего и собственного произвола. Согласно его представлениям, человек обретает свободу в процессе экзистирования — выхода за пределы своего «Я» в активном поиске самобытия, построении собственной духовной ситуации в соответствии с исторической ситуацией. Свобода возможна лишь в сообществе людей, она становится реальностью в процессах осознания и трансцендирования — действенного изменения себя во времени, определения своей судьбы. По мере раскрытия содержания трансцендирования в работах Ясперса первоначальный тезис «существование реально только как свобода» перерастает в утверждение о том, что «свобода есть существование экзистенции», означающее, что только в те моменты, когда «Я» реализует собственную свободу, Я — полностью Я: «Быть свободным означает быть самим собой». Такое понимание свободы следует из представления о человеке как «открытой возможности», то есть незавершённом, ищущем основы своего подлинного бытия. Быть человеком означает быть тем, кто принимает решения. Трактовка свободы Ясперсом, по мнению Е. И. Кузьминой, позволяет глубже понять выделенные им особенности психотерапевтической работы, осознать ценность его идей для современной экзистенциальной терапии, не утративших свою актуальность в настоящее время.
В докладе Ульриха Дииля (университет Гейдельберга) «Ясперс — кантианец?» была предпринята попытка доказать, что Ясперс по наиболее существенным чертам своего философствования был кантианцем. С этой целью докладчик проанализировал рассуждения Канта о бытии Бога, бессмертии души, свободе воли и сущности зла, сопоставив их с соответствующими мотивами экзистенциальной философии Ясперса. При этом он вынужден был констатировать, что Ясперс вполне осознанно дистанцировался по отношению к Канту. Его работу «Духовная ситуация времени» Дииль предложил рассматривать как культурно-диагностический и культурно-терапевтический труд и вместе с тем — как социально-философское завещание.
Кнут Эминг (Высшая Специальная школа Гейдельберга) раскрыл значение трансцендирования в качестве «философского метода» и способа осуществления философии в ее отличии от науки, как это понимал Ясперс. Его толкование трансцендирования актуализировало античную метафизику и в то же время включало в себя элементы кантовского критицизма.
Участники симпозиума заслушали также доклады Г.В. Сориной и Ю.В. Ярмака, В.П. Давыдова, В.И. Купцова, В.Д. Менделевича, Б.И. Козлова, А.В. Савки, Н.П. Французовой, С.И. Данилова, А.А. Водолагина. Подводя итоги работе симпозиума вице-президент Международной академии информатизации А.П. Свиридов сказал о том, что состоявшиеся дискуссии позволили выявить наиболее актуальные аспекты научного наследия К. Ясперса и определить его вклад в развитие современного социально-гуманитарного знания. Президент Фонда Карла Ясперса Райнер Вииль вручил руководству РГСУ медаль Карла Ясперса в знак признания заслуг ученых и преподавателей университета в области изучения идей выдающегося немецкого мыслителя.
А.В. Водолагин