Философия и психопатология: творчество Карла Ясперса

В июне 2005 г. в Российском государственном социальном университете (РГСУ) при участии Международной академии информатизации, Международной академии ноосферы (устойчивого развития), Фонда Карла Ясперса (Базель) и Высшей специальной школы Гейдельберга прошел 4-й российско-германский симпозиум «Философия и психопатология — научное наследие Карла Ясперса».

В работе симпозиума приняли участие ученые и преподаватели РГСУ, МГУ имени М.В. Ломоносова, РАГС при Президенте РФ, Московской государственной юридической академии, Российской медицинской академии последипломного образования, специалисты из университетов Германии, Швейцарии и Австрии. Участников симпозиума приветствовали заместитель председателя Государственной Думы ФС РФ С. Н. Бабурин и посланник ФРГ в России г-н Андреас фон Меттенхайм.

В социальной философии Карла Ясперса есть идеи, не поддающиеся эрозии времени, — отметил в своем докладе член-корр. РАН, ректор РГСУ В.И. Жуков. — Актуальность его научного наследия обусловлена тем, что он не ограничивался анализом данностей своей исторической эпохи, но, как мыслитель, проникал в область возможного. В России Ясперс стал известен прежде всего как психопатолог. В 30-е гг. XX в. его философские построения привлекли внимание русских интеллектуалов в эмиграции. Так, например, Н.А. Бердяев говорил о близости основных мотивов философии Ясперса изначально экзистенциальному русскому мышлению. В 1960-80-е гг. в СССР доступ к текстам немецкого философа был ограничен, публиковались преимущественно критические работы о нем. В 1990-е гг. на русском языке вышли в свет некоторые наиболее известные произведения Ясперса, включая «Общую психопатологию» (1997), появились диссертации, в которых концепции Ясперса были проанализированы без идеологической предвзятости. В 2003 г. в Москве прошла научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения мыслителя и 90-летию публикации его труда «Общая психопатология» (см.: Водолагин А.В. Разум и безумие в мировой истории.// Национальные интересы. 2003. № 3. С. 20-23; Материалы конференции «Разум и безумие в мировой истории» // Развитие личности. 2004. № 3. С. 217-247).

Центральное понятие концепции Ясперса — «осевое время» (около 500 г.до н.э.), эпоха небывалой духовной активности во всех очагах локальных культур. Ясперс не ставил вопрос о происхождении повсеместных взрывов духовной активности раздробленного человечества. Новое в культурах «осевого времени» связано, по его мнению, с тем, что человек впервые «осознает бытие в целом» и вместе с этим осознанием обретает новые возможности для деятельности. Иначе говоря, в «осевое время» человек становится существом трансцендирующим, т.е. и духовно, и практически выходящим за пределы чувственно данной, сложившейся реальности и устремленным в будущее. Благодаря этому формируется новый способ бытия — «экзистирование», появляются первые опыты свободы. Начинается процесс, названный Гегелем «прогрессом в сознании свободы», т.е. процесс всемирной истории. Формально его начало связано с первыми проблесками рефлексии. Бытие становится историческим постольку, поскольку осложняется рефлексией, обращенностью на самое себя. Таким образом, в осевое время возникает человеческое самосознание.

В Новое время противостоящий и природе, и Богу «чистый разум» становится основным источником «беспредельной динамики Запада», его научно-технического и технологического превосходства над традиционными, религиозно ориентированными цивилизациями. Но вместе с этой, казалось бы, ничем не ограниченной свободой разума возникает опасность срыва человечества в какую-то новую разновидность коллективного безумия. Сознание этой опасности поддерживало устойчивый интерес Ясперса к проблемам психопатологии.

В.И. Жуков обратил внимание на то, что все выявленные Ясперсом предпосылки эпохи глобализации первоначально обнаружились в сфере Духа и являются по своей сути спиритуальными. Ясперс выступил на философском поприще как спиритуалист новой формации, преодолевший гегелевский европоцентристский спиритуализм. В мышлении Ясперса явственно проступают элементы ноосферного подхода к осмыслению динамики мировой истории. Он был одним из тех «универсально мысливших людей» XX в., кто указал человечеству «путь в ноосферу».

Вице-президент Международной академии информатизации А.П. Свиридов отметил, что предложенная Ясперсом концепция университетского образования обретает новое звучание в эпоху глобализации. Главные задачи университета Ясперс видел в поиске истины в обществе исследователей и студентов посредством науки, передаче ее новым поколениям в процессе преподавания и в воспитании, т.е. духовном формировании всего человека, в его образовании. Эти три задачи образуют неразрывное единство. Их выполнение невозможно без коммуникации между исследователями, между преподавателями и студентами и зависит от их духовного состояния.

Бернд Вайдманн (университет Гейдельберга, Германия) утверждал, что Карл Ясперс попытался политически инструментализировать университет. Уже в первой редакции своего программного сочинения «Идея университета» (1923) он сформулировал ту мысль, которая оказалась определяющей и для двух последующих изданий этой работы в 1946 и 1961 гг.: не являясь политически ангажированным институтом, университет призван служить исключительно научному поиску истины и представляет собой то место, в котором не должно осуществляться никакой политической деятельности. Тезис Вайдманна состоял в том, что по сравнению с первым изданием 1923 г. новация издания 1946 г. заключается в новом понимании научной истины, а именно — как политической критики. Ссылаясь на знаменитую речь Макса Вебера о «Науке как призвании», Ясперс наделяет научный поиск истины терапевтической функцией, которая, благодаря своей обязательной нацеленности на объективное познание, позволяет разоблачать любой субъективный интерес как чужеродный научному, а также сделать прозрачными те или иные политические мотивы. Опыт национал-социализма преподнес политически наивному Ясперсу большой урок и побудил его к переосмыслению отношения между государством и университетом. Он пришел к выводам о том, что университет в отношениях с государством должен взять инициативу на себя, изучать политические реалии, формировать политические знания и политическое мышление, с тем чтобы государство смогло увидеть, что существует на самом деле и что может быть осуществлено в будущем. В этом напряжении между действительным и возможным поиск научной истины обретает характер политической критики, которая, по Ясперсу, ограничивается политическим анализом и не предполагает никакого политического действия.

В докладе президента Международной академии ноосферы (устойчивого развития) АД. Урсула был рассмотрен вопрос о возможности научного познания будущего. Для познания будущего не могут быть привлечены такие категории гносеологии как истина, факт, практика и многие другие, которые хорошо работают при изучении прошлого и настоящего. Для научного исследования будущего необходимо кардинальным образом изменить как традиционную теорию познания, так и науку в целом. Принцип целостности темпомиров, если следовать мыслям Ясперса, более адекватен для исторического исследования, чем традиционное представление истории как прошлого. Историческое исследование, ориентированное на целостное восприятие исследуемого предмета, должно отображать и прогнозировать развертывание бытия во всех темпо-мирах, т.е. как «связь прошлого, настоящего и будущего».

Курт Саламун (университет Граца, Австрия) сделал доклад на тему «К вопросу об общественной релевантности понятия разума у Карла Ясперса». Проектируемые в социальной философии модели общества зачастую принимают облик либо нормативных утопических концепций, либо идеально-типических конструкций, — сказал он. Рефлексия над этими моделями призвана выявить те преимущества и недостатки, которые они могли бы иметь для экономического, социального и индивидуального развития. Саламун сформулировал четыре тезиса:

1. Нормативные элементы этих моделей общества непосредственно связаны с нормативными, фундаментальными философско-антропологическими допущениями, т.е. с представлениями о conditio humana и смысле человеческой жизни.
2. Нормативные, фундаментальные философско-антропологические допущения являются факторами, направляющими познание как при конструировании моделей общества, так и при оценке преимуществ и недостатков тех или иных спроектированных моделей. В зависимости от того, какой идеал счастливой жизни или истинного человеческого бытия будет имплицитно или эксплицитно предполагаться, таким будет и нормативный характер той или иной модели общества.
3. Общественная релевантность образов человека обнаруживается, с одной стороны, в зависимости от того влияния, которое они оказывают на образование моделей общества; с другой стороны, в зависимости от того влияния, которое соответствующая модель общества имеет на формирование общественной жизни, т.е. на политику.
4. Понятие разума у Ясперса подразумевает образ человека, который тесным образом связан с динамической, плюралистической и относительно открытой моделью общества. Его ориентированный на разум идеал человеческого бытия может иметь общественную релевантность в том отношении, что он способен инициировать разоблачение тенденции к оцепенению в общественных процессах, усилить интенции на демократизацию институтов и ускорить тенденции к общественным изменениям.

Антон Хюгли (университет Базеля, Швейцария) отметил, что Ясперс и социальная философия современности имеют намного больше общего, чем это может показаться на первый взгляд и чем это может представить себе современная социальная философия. Последняя, по его мнению, призвана изучать «социальную патологию, т.е. такой вид нарушения и отклонения от нормального развития, который имеет отношение не к индивидуальным психическим процессам, но связан с процессами социальными». Диагностировать эти патологии — задача социальной философии, которая в силу этого одновременно становится критикой актуального положения дел: она разоблачает пагубные и вирулентные тенденции существующего общества и — если сама она не поддается культурному пессимизму и не смиряется с ними — ищет противоядия, при помощи которых можно было бы подвергнуть терапевтическому лечению безнадежную современность. Согласно Ясперсу, нет ни природы человека, ни естественного состояния, ни той исторической цели, исходя из которой человек мог бы быть понят в качестве человека или в качестве того, кем он должен был бы быть. И, тем не менее, Ясперс нисколько не сомневается в том, что делает человека человеком: «в исторической континуальности человек должен стать самобытием», понять себя — такова его главная формула — в свободе перед лицом «трансценденции», в силу которой он стал тем, кто есть.

Ганс Занер (университет Базеля), говоря о состоявшейся в сентябре 1946 г. в Женеве конференции интеллектуалов, обсуждавших тему — «Европейский дух», привлек внимание к высказанным тогда идеям Ясперса, единственного немца, приглашенного на конференцию. Согласно Ясперсу, никаким решением нельзя по достоинству оценить культурное многообразие Европы, поскольку мы не вполне знаем, чем является этот европейский дух, и даже не имеем более или менее удовлетворительного представления о территориальном облике Европы. Если Европа не является самостоятельным континентом и территориально не может быть определена однозначно, то не стоит ли ее в таком случае определять, скорее, как «духовный принцип»? Таковым для Ясперса является западный принцип, т.е. принцип, больше уже не привязанный к территории Европы. Идея Запада пережила второе рождение, оказавшись вплетенной в осевое время мировой истории. Вероятно, только Европе свойственно то, что по возможности она «является всем». Поэтому она противоречива сама в себе, сама себе не идентична, а «ее существование радикально диалектично» и укоренено в «глубинах разобщенности». По мысли Ясперса, нет и не может быть никакой автономной и сепаратной Европы. А в том случае, если Европа будет идти во главе процесса объединения, то она сможет обезопасить себя от ложных путей только тем, что откроет себя миру, находящемуся за пределами Запада. В этом открывании и включении в новый мировой порядок Европа обретает второй шанс своей истории.

Доклад И. А. Исаева был посвящен анализу мало изученных аспектов социальной философии немецкого мыслителя, его отношений к политической мистике и магии. Демоническое всегда оставалось непременным атрибутом дуалистического воззрения, столь свойственного политическому противопоставлению «друг-враг». Демонология позволяла сформулировать достаточно систематическое представление о враждебном мире, «царстве зла», мире темных сил и т.п. Оборотничество становится важнейшим атрибутом демонов, тайна и анонимность — приемом их работы. По Ясперсу, подобное восприятие демонического, включение его в мифологию ведет ко многим недоразумениям и неясности. Реальность, осознаваемая как восприятие сил демонического воздействия, иллюзорна. Происходит абсолютизация «лишенной ясности непосредственности», наличие демонов становится оправданием того смятения, которые несет в себе безрадостная и тревожная эпоха господства науки и рациональности. В современном мире демоны прячутся в машине, и демонический характер техники очевиден для Ясперса. «Демон из машины» — самый говорящий символ сегодняшнего иррационализма.

И.А. Гобозов обратился к философско-исторической концепции немецкого мыслителя. Вопросы единства и многообразия истории волновали многих исследователей. Одни абсолютизировали многообразие и отвергали единство. Другие исходили из единства и многообразия исторического процесса. К их числу относится и К. Ясперс. Единство исторического процесса он рассматривает через историческое время, которое он называл осевым временем. Он считал, что единство мировой истории никогда не будет завершено, и это, по его мнению, хорошо, так как, если бы оно закончилось, то пришел бы конец самой истории. И нельзя не согласиться с Ясперсом. Ясперс не абсолютизирует единство истории. Общее, свойственное всем народам, не исключает единичного, присущего отдельным культурам и цивилизациям. Ясперс дал широкую панораму единства и многообразия мировой истории, которые проявляются во всех сферах общественной жизни — материальной, социальной, политической и духовной. Происходящая в современном мире глобализация приводит к стандартизации и унификации. Исчезает национальное своеобразие во всем: в политике, экономике, духовной жизни, в кодексе поведения людей, особенно молодежи, в менталитете. Вместо единства и многообразия человечество все больше и больше превращается в унифицированное общество, в котором человек перестает быть представителем культуры того или иного народа. И.А. Гобозов выразил уверенность в том, что Ясперс как выдающийся мыслитель и гуманист, исходивший из единства и многообразия истории, отверг бы унифицированное человечество.

В.Я. Перминов проанализировал представления К. Ясперса о цели исторического процесса. Согласно Ясперсу, человеческая история имеет цель, которая состоит в достижении единства человечества. Скрытый смысл истории состоит, соответственно, в постепенной реализации этой цели, т.е. в возрастании элементов общественной жизни, определенных ее целостностью и внутренней гармонией. Существуют частные примеры единства, такие как единство человеческой природы, единство языков, религий, морали, быта, коммуникации, взаимопонимания и т.п., но это, по Ясперсу, только относительные единства, которые не могут быть абсолютизированы. Подлинное единство человечества трансцендентно: оно ни в чем не реализуется полностью, оно представляет собой скрытую основу истории, которая вбирает в себя все частные единства и может демонстрировать себя для индивидуального сознания только посредством намеков и символов. Мы можем увидеть границу любого единства, но не можем отказаться от общей идеи единства, если мы не хотим, чтобы история распалась для нас на ряд случайностей. Идея единства, считает Ясперс, вплетена во все наши попытки понять конкретные события, в логику исторического исследования. Цель истории остается трансцендентной и невыразимой в понятиях, приобретая вместе с тем определенную позитивность и более осязаемую связь с реальностью. С материалистической точки зрения такого рода телеологическая трактовка истории, конечно, неприемлема. Хотя исторический процесс может иметь устойчивые тенденции, в частности тенденцию к единству в различных ее формах, мы не имеем оснований выводить из этого факта существование универсальной цели человечества, которая реализуется в ходе его развития и детерминирует его.

Президент Фонда Карла Ясперса (Базель) Райнер Виилъ (университет Гейдельберга) особое внимание уделил анализу ясперсовской концепции соотношения философии и науки. В его ранних исследованиях психопатологически значительных феноменов (как, например, в его исследовании феномена ревности) он признает метод феноменологии научным. Он видел в попытке Гуссерля сделать из философии «строгую науку» одну из самых больших ошибок, что касается определений отношения между философией и наукой. Ясперс не только выступил против сциентистских требований, но и принципиально отверг недружелюбное и критическое отношение к науке. Для него философия и наука вместе составляли необходимые элементы всего человеческого стремления к познанию истины. Как таковые они являются необходимым вкладом в современную человеческую культуру. Определение отношений между философией и наукой, как его понимал Ясперс, можно охватить в трех тезисах: 1) философия и наука существенно различны; 2) наука нуждается в философии; 3) философия невозможна без науки. Можно к этим трем тезисам как пояснение прибавить четвертый: философия не является наукой, но ей присуще нечто научное. Главная опасность, грозящая современной эмпирической науке, связана с возможностью потеряться в тоталитаристских претензиях универсального знания. По мнению Вииля, в «Общей психопатологии» развивается эмпирическое или методологическое картезианство, заключающееся в видении целостности человеческого бытия как единства тела и души. Согласно Ясперсу, картезианство составляет часть методологии эмпирических гуманитарных наук. В ней он опять-таки находит границу, переходя которую философия приобретает только ей присущие качества. Освещение экзистенции и экзистенциальная коммуникация отличаются от эмпирического самовосприятия и эмпирически наблюдаемого социального поведения.

А.В. Водолагин обратил внимание на присутствие элементов метафизики воли в психопатологической концепции К. Ясперса. Критический анализ и всеохватывающий обзор сложившихся к началу XX столетия психологических и психопатологических концепций подвели Ясперса к осознанию того центрального феномена, который и придает психике человека характер рационально непостижимой загадки. Речь идет о феномене свободной воли, не выводимом из элементарных психических функций и не сводимом к комбинации тех или иных переживаний: «осознание своей воли представляет собой не поддающийся редукции феномен». Психология начала XX в., по наблюдению Ясперса, предоставляла незначительное число фундаментальных понятий, необходимых для анализа «волевых переживаний». Пожалуй, никто, кроме Э. Гуссерля, не доходил до четкого различения «переживания волевого акта» как субъективного проявления психической жизни и самого волевого акта с присущей ему смысловой направленностью и нацеленностью на изменение объективного порядка вещей. Феноменологические исследования Гуссерля подводили к выводу о том, что именно выбор и решение воли, ее свободное самоопределение, проявляющееся даже в безволии или слабоволии, определяют интенциональную окраску индивидуальной психики, ее ценностно-целевую направленность, болезненную сосредоточенность на определенной страсти или идее. Постижение воли в ее сокровенных истоках могло бы пролить свет и на природу человеческой психики в целом, и на генезис различных психических аномалий и расстройств. Осознав непостижимость воли в рамках психологии, Ясперс, следуя феноменологическому импульсу, попытался выйти на более высокий, метана-учный уровень исследования и тем самым получить доступ к ресурсам метафизики, скрытым от позитивистски ориентированных психологов и психиатров. Этой же проблемой параллельно занимался К. Юнг. Независимо от Ясперса, следуя за П. Жане, он пришел к выводу о том, что значительное число психических расстройств, связанных с экстремальным снижением ментального уровня, обусловлены «своеобразным ослаблением воли». В рамках же усвоенного Ясперсом феноменологического подхода к анализу воли как «осевой» структуры психики стало возможным новое решение вопросов о критериях нормы и патологии, о рациональном и иррациональном в человеческом поведении, о разуме и безумии в мировой истории. Исследования Ясперса способствовали утверждению взгляда на то, что «психиатрические симптомы — это главным образом нарушения коммуникации». В частности, современная психиатрия обращает внимание на то, что для параноидных, шизоидных и шизотипических личностных расстройств характерна «выраженная ущербность в сфере общения«. Указанные аномалии обусловлены, по мысли Ясперса, подавлением в человеке духовного начала — «воли к коммуникации».

Доклад Кристофа Мундта (университет Гейдельберга) был посвящен анализу соотношения между искусством и психиатрией в ясперсовской патографии Гельдерлина в свете современных представлений о псхопатологических аспектах художественного творчества. При прочтении патографий Карла Ясперса сегодня обращают на себя внимание три значительные отличия в рецепции произведений художественно активных психически больных людей в то время и на сегодняшний день: 1) более критическое отношение к передаваемым с психопатологической оценкой нормам и суждениям: от реципиента сегодня требуется готовность перешагнуть через рамки норм и ценностей; 2) более расширенный симптоматический инвентарь психопатологии психозов на сегодняшний день, с когнитивными и эмоциональными дисфункциями, клинически менее заметными, но имеющими решающее значение для терапевтического успеха: от реципиента сегодня требуется признание «я» и личности по отношению к отличаемой от этого инструментальной психопатологии; 3) как художники, так и больные психозами сознательно притязают на то, чтобы их перспектива подвергалась не оценке, а критическому рассмотрению: от реципиента сегодня требуется допустить переход задания перспективы от реципиента к художнику и расположить себя к ней. Дескриптивно-психопатологическая трактовка творчества психически больных художников воспринималась во время создания патографий Ясперса более непринужденно, чем на сегодняшний день. Ясперс предваряет свои психопатологические описания болезни Гельдерлина замечанием о том, что гений поэта не может быть научно полностью рассмотрен, объяснен в духе этиологии и патогенеза, т.е. понятиями, которые мы используем в качестве инструментов для исследования возникновения психопатологических симптомов.

В докладе Ю.С. Шевченко и В.А. Корнеевой был рассмотрен ряд вопросов, касающихся связи шизофрении и творчества. Ясперс пришел к выводу о том, что шизофрения не является причиной гениальности. Тем не менее влияние данной болезни как на форму, так и на содержание художественного произведения творческой личности Ясперс признает достаточно определенно. Прослеживая динамику культурной ситуации, он указывает на неслучайное распространение в обществе моды на «сумасшедшие» произведения Ван Гога и других «великих шизофреников», характернное для начала XX в. К концу же прошлого века следование этой моде привело не только к подражанию характерным болезненным формам, но и к их культивированию в профессиональной среде. При этом «подражательное оригинальничанье», пусть даже лишенное глубокого содержания, стало приравниваться к творческому процессу.