Загрузка...
2. От субъекта Канта к субъектности культуры
Европейская культура, выразив себя в метафизике бытия и метафизике личностного духа, лишь открыла дверь в осмысление метафизики. Войдя в эту дверь, человек встречает целый «дом метафизики», в котором сосуществуют различные метафизические миры, лежащие в основе способов социокультурного мировоззрения и мышления. Появляется проблема возникновения и обусловленности метафизических конструкций, рассуждений о социокультурных типах метафизических решений. Есть основания полагать, что посредством диалога метафизических решений (метафизических моделей) может быть углублено и упорядочено взаимодействие различных культурных миров. Для того чтобы найти пути решения конкретных исторических и социальных проблем, можно (и нужно) идти к решению проблемы через осмысление метафизических миров и поиск «окон» в иные метафизические миры, а через них — в иные природные и социально-культурные миры. Идея «открытого окна» и поиска пути коммуникации (понятая Франком, Бубером, Хайдеггером, Бахтиным, Батищевым, Хабермасом и другими мыслителями) должна, на наш взгляд, выйти на уровень понимания метафизики как множества различных метафизических решений.
Действительно, человек ищет пути понимания и коммуникации различных культур посредством переводов языков, текстов, образов, других элементов духовных традиций, осмысления материальных и социальных форм. Однако это лишь первый шаг, эмпирический этап в понимании сущности (совокупного) человеческого. За пределами этого феноменального поиска решения человеческих проблем в материальных (социальных) формах самоосуществления человека или в идеальных формах (символах, знаках как способах проявления (и оформления) человеческого идеального в поле человеческой коммуникации и социальной практики) остаются предельные смыслы осуществления бытия и жизни человека, которые доступны лишь метафизическому поиску и предстают как смыслы, пронизываемые и оправдываемые культурно-конкретными метафизическими решениями. Эти смыслы несет в себе культурная традиция в ее философском смысле. Без и вне ответа (явного или скрытого) на вопросы о смыслах не может осуществляться человек, его культура, конструироваться познание, осуществляться социальная практика и коммуникация, развитие человечества. Смыслы конкретных культурных традиций являются первичными (первоосновными) духовно-мыслимыми формами. Гениальность философов разных культур — например, немецкой (особенно И. Канта, Г. Гегеля, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше), российской (особенно Ф. Достоевского, Л. Толстого, Вл. Соловьева, Н. Бердяева, С. Франка) и других культур — заключается в том, что они пытались и во многом смогли вскрыть основные смыслы своих культурных традиций и народов, и тем самым увидеть не только сущее, но и перспективы, и пределы своих культур.
Поэтому в размышлениях о человеке и его метафизике философия активно стремится перейти от кантовского субъекта к рассуждениям о надличном духе, духе культуры (Это на протяжении XIX-XX столетий осмыслялось, особенно, в гносеологии: в России, в частности, И. Киреевским, Н. Лосским, Г. Шпетом, С.Франком, Н. Бердяевым, многими отечественными философами советского периода, в Европе — начиная с Фихте, Гегеля, неокантианства, М. Вебера, А. Вебера, О. Шпенглера, А. Тойнби и других.), и эту тенденцию нужно усиливать осмыслением субъектности культуры. Это открывает более широкие перспективы в понимании предмета исследования метафизики через диалектику личностной и надличной духовности, через весь комплекс духовности конкретной культуры (в том числе ее архетипы, паттерны -К.Г. Юнг) (Другими авторами для обозначения глубинных стереотипических структур духа (души) народа, обусловливающих специфику его поведения и деятельности, используются различные обозначения: «тип, стиль, тон» (Г.Г. Шпет), «габитус» (П. Бурдье), «этнические константы» (С.В. Лурье), «стиль жизни» (Т. Парсонс), «этнический стереотип поведения» (Л.Н. Гумилев). Каждое из них имеет свои достоинства и недостатки, фиксируя обычно «бессознательные» компоненты духовности (см., например: Рыбаков С.Е. Философия этноса. М., 2001. С. 199-226).) и личностей ее конкретных носителей. Дух культуры формируется в процессе эволюции культуры и становится основанием его стереотипов, привычек, типов поведения и деятельности, передаваемых личности в процессе социализации в рамках конкретной культуры. Здесь, на наш взгляд, лежит путь как к разгадке природы метафизики, так и попыток отрицания самоценности метафизики в некоторых европейских философских системах (позитивизм, прагматизм).
Кантовский подход, на наш взгляд, может быть проинтерпретирован следующим образом: человек осуществляет свое бытие посредством своих предельных оснований и смыслов, которые постигаются и формулируются мыслью (идеальным конструированием) как принципы и основания собственной мысли и деятельности. Человек не существует без (своих) смыслов и его смыслы постоянно согласуются с внепо-ложенными человеку идеальными (трансцендентными) «сущностями» (Отсюда, кстати, проблема понимания объекта «самого по себе» как очищенного от смыслов субъекта, захватившая послекантовскую философию.). На наш взгляд, Кант обосновал, что есть проблемы, в принципе не очищаемые от предельных человеческих смыслов. Они-то, на наш взгляд, и составляют существо и предмет метафизики. Причем метафизический уровень философского мышления в материализме так же закономерен, как и в рамках идеалистических, религиозных и экзистенциалистских философских конструкций. Однако основополагающим тезисом в материализме становится утверждение, что метафизические конструкции не являются «основаниями бытия» в буквальном (идеалистическом) смысле, но их (оснований бытия, первичных, глубинных, предельных и конечных сущностных связей) человечески осмысленным образом. Осмысление этих сущностных связей есть рассуждение о сущности сущего, о «чистом бытии» сквозь призму «кристаллической решетки» человеческих смыслов. Путь не только идеалистов, экзистенциалистов, но и материалистов открывает действительный потенциал человеческих интеллектуальных возможностей, который выходит в рассуждениях о сущем за его эмпирические грани и за уровень отвлеченных (высоких) бессубъектных абстракций, преломляя их через человеческие предельные смыслы, через субъектность человека как носителя культуры, что является необходимым моментом познания (и освоения) реальности посредством трансцендирования, мысленного выхода за пределы всякого сущего (смысл и закономерности которого в отечественной философии глубоко исследовал М. Мамардашвили).
Метафизика в антропологической традиции может быть понята как такое рассуждение о бытии, которое уже не есть собственно учение о формах и качествах бытия самого по себе, о сущем как таковом, о «бытии самом по себе» (что является предметом онтологии), но есть рассуждение о человеконаполненной сущности сущего, о предельной (последней, окончательной, конечной) сущности бытия (чистом бытии) с позиции человеческих смыслов. Поэтому метафизика есть синтез предельных смыслов духа (антропологии) и предельных сущностей внеположенного бытия (онтологии).
В этой связи нельзя, на наш взгляд, искать оснований метафизики и решения ее проблем в абстрактной (внекультурной; личности. Метафизические проблемы разрешаются лишь культурно-исторически и с позиций культуроцентризма. Метафизика — это модель бытия сквозь мировоззренческие и ментальные предельные смыслы, складывающаяся в сознании конкретного культурного типа как субъекта бытия, познания, деятельности. Это встреча человека как целостной (конкретной) культуры с внешним и внутренним для него бытием, «вопрошание» (Хайдеггер) и получение ответа на сущностные вопросы бытия не человеком как изолированной личностью, а человеком как частью надличного, национально-культурного духа, человеком Традиции. Метафизика не просто отвечает на вопросы и решает проблемы, но и наполняет эти объяснения человеческими предельными смыслами. Объективированные, очищенные от субъекта онтологические размышления о бытии метафизика превращает в человеческие, расцвечивает их всем богатством народного духа, переживанием, нравственностью, красотой, преломляет через духовные основания бытия национальной культуры. Поэтому речь должна идти о метафизике бытия духа и души народов и их культур. Предложенный подход, на наш взгляд, позволяет как точнее понять основания природы самих субъектов метафизического познания, достичь целостности и самотождества субъекта самому себе, обретения им всеобщности в пределах конкретности, так и наметить пути формирования целостной модели мировосприятия культуры (в том числе своей), позиционировать ее в «мировом духовном концерте» (Бердяев).
Таким образом, размышления о человеке с позиций комплексной духовности в ее социокультурном измерении предполагают отход от одномерного универсализма, полагающего не только едиными основания всякого (человеческого) бытия, всякой культуры, но универсальными и формы их реализации в конкретных национальных традициях. При подходе, соединяющем общее и единичное, приходит осознание обреченности быть едиными-разными и искать взаимодействия конкретных миров с целью осуществления события, коэкзистенции. Этот подход позволяет глубже понять природу метафизического мышления и его логику, метафизику как систему мышления, являющуюся системой смыслов любой культурной традиции, выходящую на культурный уровень не абстрактно (посредством декларирования определенного типа метафизики как универсального), а конкретно (через поиск единства в основаниях общего и индивидуального). Он также помогает понять (через анализ содержания и распространения тех или иных смыслов в конкретном обществе и культуре) бытийную социокультурную динамику, ее потенциал, тенденции ее развития. Это такое развитие цивилизационно-культурной парадигмы, в которой антропологически-экзистенциальный культуроцентризм посредством метафизической обоснованности становится объяснительно-методологическим, позволяющим оценить совпадение реальных (в том числе практических — экономических, политических, правовых и др.) шагов по организации жизни и культуры народа на предмет их соответствия первичным положительным жизненным интенциям его культурной традиции.