Загрузка...Краткое введение
Этот трактат (№ 17 в Порфириевой хронологии) представляет собой очень специальную, порой не вполне ясную критику аристотелевской доктрины качества; выдвинутые здесь аргументы по сути не отличаются от изложенных значительно позже в трактате О категориях (VI. 1-3; № 42-44 в Порфириевой хронологии) и сводятся к тому, что категория качества не может быть применима к умопостигаемому миру, где всё есть сущность; и даже в сфере чувственно воспринимаемого ее применение строго ограничено; сущностные различия суть деятельности логоса и не редуцируются к качествам; даже акцидентальные качества, хотя и могут быть названы качествами, суть следы или тени деятельности сущностей в умопостигаемом мире.
Синопсис
В умопостигаемом мире всё есть сущность. Где же, в таком случае, должны находиться качества? Аристотелевское разграничение между качеством, восполняющим сущность, и акциденцией, не срабатывает— одно и то же качество может выступать в одном случае как сущностное различие, в другом — как акциденция: например, «белое» — в белилах и в человеке. Правильнее было бы сказать, что то, что является качеством здесь, в умопостигаемом мире есть сущность (гл. 1). Дальнейшее критическое исследование аристотелевской категории качества в применении к вещам чувственного мира; вывод о том, что и здесь сущностные различия должны быть рассмотрены не как качества, но как проявления энергии сущности и логоса; только акцидентальные качества могут быть названы качествами — как состояния уже существующей сущности (гл. 2). Первообразами того, что здесь мы называем качествами, в умном мире выступают энергии умопостигаемых сущих; здесь же — только их след, тень и образ (гл. 3).
есть сущность, каждая же из его стихий есть сущее, одно сущее — движение, другое — что-либо иное. Значит, движение есть акцидентально сущее; будет ли акцидентальна сущность или же стихии ее восполняют? Движение есть, конечно, сама сущность, и все тамошние [умопостигаемо сущие] суть сущность. Тогда, почему же это не так здесь? Не потому ли, что Там [в горнем] все суть одно, здесь же — эй-долы отстоят друг от друга, и одно есть одно, а другое — другое, так что в семени все вещи есть вместе и каждая есть все остальные, и нет отдельно руки и отдельно головы; здесь же они отделены друг от друга, ибо суть эйдолы и не истина.
Скажем ли мы, что качества Там суть различия сущности, сущие относительно сущности или относительно сущего; что различия делают сущности различными друг другу и, вообще, сущностями? Само по себе это не нелепо, но нелепо относительно здешних качеств, которые различают здешние сущности, например, двустопность и четырехстопность — которые не различают саму сущность, но оказываются всего лишь качествами. Однако, одно и то же и становится различием, наполняя [сущность], и не становится различием, когда в ином сущности не восполняет, будучи ее акциденцией. Например, белое в лебеде и белилах есть восполняющее [их сущность],2 в тебе же оно — акциденция. Таким образом, то белое, которое есть в логосе, есть и восполняющее, и не есть качество; то белое, которое в явлении есть нечто окачествованное. Должно разделить окачествованное на сущностно окачествованное, которое есть определенная особенность сущности, и [чувственно] окачествованное, которое не создает перехода ни в сущность, ни из сущности, но уже полагает наличную сущность в ее полноте в определенное внешнее обстояние и создает некое прибавление к сущности — [неважно,] возникает ли оно относительно души или тела. Но разве чувственно видимое белое, которое в лебеде, не есть что-то его восполняющее? Нет, оно не таково даже для белил. Хорошо, пусть даже может появиться не белый лебедь, но как же с белилами или с теплотой огня? Но если кто-нибудь скажет, что [чувственная] «огнен-ность» есть сущность огня, то не скажет ли он аналогично и о сущности белил? Действительно, это так, и жар восполняет сущность видимого огня, и белизна — сущность белил. Следовательно, одно и то же есть и нечто восполняющее [сущность], то, что не есть качество, и нечто не восполняющее сущность, что есть качество. Но нелепо говорить, что одно — восполняющее [сущность], а другое — нет [, но есть нечто обстоящее ее в ином], притом что их природа тождественна. Тогда лучше будет сказать, что логосы, производящие [качества], всецело сущностны, но то, что произошло от них, имеет в себе здесь то, что Там [в мире умопостигаемом] есть «нечто», здесь же это — окачествованное, а не «нечто». В этом и причина наших постоянных ошибок относительно «нечто», потому мы и сбиваемся в наших постоянных поисках «нечто», падая в окачествованное. Ведь огонь не есть то, что мы называем огнем, смотря на окачествованное [, которое представляется здесь огнем], но его бытие есть сущность, а то, что мы сейчас наблюдаем, на что взираем, говоря об огне, уводит нас от «нечто» и определяется нами как [всего лишь] окачествованное. Это совершенно справедливо относительно вещей чувственных, ибо ни одна из них не есть сущность, но некое претерпевание сущности. Отсюда перед нами встает новый вопрос: как сущность возникает не из сущности, [но из того, что не есть сущность]. Уже было сказано, что не должны быть тождественны возникающее в бытие и то, из чего оно возникает: теперь же должно сказать, что то, что возникает, не есть сущность. Но как же мы, в таком случае, говорим, что Там [в умопостигаемом] есть сущность, если мы говорим, что сущность возникает не из сущности? Мы говорим, что Там есть сущность, потому что Там налично несмешанное, в наиболее собственном смысле сущее, которое истинно и есть сущность, сущая в [сущностнообразующих] различиях; еще лучше сказать, что когда мы говорим о сущности, которая Там, мы говорим о ней вместе с ее энергиями; [будучи взята вместе с энергиями,] она кажется нам осуществлением [своего истока]; однако, возможно, она будет более зависимой благодаря этому прибавлению и своей не простоте и уже чем-то [свой исток] обстоящим.
2. Но должно рассмотреть, что вообще есть качество; ибо, возможно, уяснение того, что оно есть — быстрее уничтожит наши апории. Прежде всего, нужно отыскать ответ на уже ставившийся вопрос: должно ли утверждать, что одно и то же есть иногда лишь окачествованное, а иногда — восполняющее сущность; мы не негодуем на то, что окачествованное [мыслится] чем-то восполняющим сущность, но, лучше сказать, окачествованную сущность. Значит, сущности и тому, что есть, — должно быть в окаче-ствованной сущности прежде ее окачествованного бытия. Что же, в случае огня, например, это за сущность, которая прежде окачествованной сущности? Не тело ли это? Если так, то родом сущности будет тело, и огонь есть тело горячее, так что их целое не будет сущностью, но, таким образом, горячее в огне будет также, как в тебе курносость. Но если отбросить и теплоту, и блеск, и легкость, эти проявления окачествованного бытия огня, если удалить и сопротивляемость и три измерения, то его сущностью останется материя. Однако, так не видится, ибо скорее эйдос есть сущность. Но эйдос есть качество. Нет, не качество, но эйдос есть логос. Что же, тогда, есть [составленное] из логоса и подлежащего? Отнюдь не видимое и не жгущее, ибо это суть качества. Если не скажет кто-нибудь, что жжение есть действие [исходящее] из логоса, и нагревание, и убеление, и иные — были бы, следовательно, актами [его] творчества; так мы [совсем] не оставим места, где будет качество. Но мы не должны называть тем, что, как мы говорим, восполняет сущность, все те, что суть действия, исходящие из логосов и сущностных возможностей; мы должны называть качеством только то, что вне всей сущности, только то, что не представляется где-то качеством, а где-то не-качеством: качества суть некий избыток, наличный после сущности, как, например, добродетели и пороки, уродство и красота и здоровье и все таким образом оформленное. И треугольник, и четырехугольник сами по себе не есть окачествованное, но отреуголенное должно быть названо окачествованным: не сама треугольность, но — [треугольно] оформленное. То же относится и к искусствам, и к способностям, так что мы говорим, что качество есть определенное состояние уже существующей сущности, которое либо вызвано чем-то извне, либо сопутствовало сущности изначально, а если даже и не сопутствовало, то сущность не была от этого ничуть хуже. Это качество, с одной стороны, легкоподвижно, с другой — устойчиво.
3. Значит, белое (даже то, которое на тебе [т. е. белизна твоего тела]) должно полагать не качеством, но деятельностью, очевидно, происходящей от убеляющей силы [или возможности]; Там [в горнем] всё называемое [здесь] качествами суть действия, качественность же охватывается нашими мнениями, поскольку окачествованное есть особое [умопостигаемого] единичного, т. е. особое разделяет сущности друг от друга и создает каждой особый характер, заданный отношением к себе. Но каким образом будет, тогда, отличаться здешнее качество от тамошнего? Здешние качества ведь тоже — энергии. Но те качества не проясняют — ни что есть их подлежащее, ни его изменений, ни характера, но только то, что мы называем качествами, которые Там [в мире умопостигаемом] суть энергии; так что само собой ясно, что энергии Там если и имеют нечто существенно особенное, то не являются окачествованным; когда же логос отделяет от сущностей окачествованное, не изымая его из умопостигаемого во вне, но, лучше, взяв и произведя иное, тогда появляется окачествованное — как часть сущности, являющаяся на ее поверхности. Если это так, то ничто не мешает теплоте, благодаря соприродности огню, быть неким эйдосом огня и деятельностью, но не его качеством
и, опять же, быть иным образом качеством — когда теплота взята только в ином и не есть форма сущности, но только след, тень и образ, оставивший свою сущность: сущность, энергией которой была та теплота, которая сейчас есть качество. В этом случае, все акцидентальное, то, что не суть энергии и эйдосы сущности, создающие определенные формы, все это есть окачествованное, например, [душевные] состояния и иные расположения подлежащих, называемые качествами; но их первообразы, в которых они существуют первично, есть энергии тех [умопостигаемых сущих]. Таким образом, одно и то же не становится и качеством, и не качеством, но оставившее сущность есть окачествованное, то же, что остается с сущностью, есть или эйдос, или энергия; ибо ничто не тождественно, оставаясь в себе, и, будучи только в ином, выпадая из бытия эйдоса и энергии. Значит, то, что никогда не есть эйдос иного [т. е. сущности], но всегда — случайное, есть чистое качество; это и только это.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. «Категории умопостигаемого мира»; см.: Епп. II.
4. 5 и Епп. II. 5. 5.
2. Белила как образцовый пример проявления белизны, см.: Аристотель. Никомахова этика, А. 4. 1096b 23.
3. См.: Платон. VII письмо, 343с 1-6.
4. См.: Аристотель. Метафизика, Ζ. 3,1029а 16-19; Sextus Empiricus. Pyrrh. hyp. Ill, 39.
5. См.: Аристотель. Категории, 8, 10a 14-16.