О ТОМ, ЧТО ДЕЛАЮТ ЗВЕЗДЫ

Краткое введение

В этом очень позднем трактате (№ 52 в Порфириевой хронологии) получают развитие уже выдвигавшиеся ранее в трактате О судьбе (III. 1: № 3 в Порфириевой хронологии) возражения против некоторых астрологических идей. Плотин не отрицает того, что звезды предсказывают, и даже того, что их воздействия могут в определенных пределах повлиять на нашу судьбу и физическую конституцию.

Но он в корне не согласен с вытекающими из учения астрологов положений о том, что:

1. звезды могут быть злыми и являться причиной зла для нас;
2. звезды изменчивы, а их настроения и деяния зависят от их видимости и местоположения — взгляд, который Плотин изобличает и как антинаучный, не соответствующий данным современной ему астрономии, и как ошибочный с точки зрения платонической астральной теологии;
3. приписывая действиям звезд независимость и изменчивость, астрологи тем самым сводят Вселенную к необузданному хаосу, а не рассматривают ее как единый живой организм, в котором движение звезд — так же, как и другие части — служат образцом разумного управления Мировой души;
4. они придают слишком большое значение влиянию звезд на наше телосложение и судьбу, в то время как эта причина является лишь одной из многих, и притом далеко не самой важной. Далее Плотин, как и в других трактатах (особенно в I. 1, написанным непосредственно за этим), утверждает, что наша высшая природа трансцендентна этому зримому космосу и присущей ему детерминации.

Синопсис

Детальное опровержение астрологических теорий посредством научных аргументов и здравого смысла (гл. 1-6). Объяснение того, как звезды могут предуказывать будущее, исходя из органического единства Вселенной (гл. 7-8). Высшее и низшее в нас (гл. 9). Наша истинная природа и та скромная роль, какую звезды играют в нашем устроении и судьбе (гл. 10-15). Как Душа управляет всем и каковы причины зол, существующих во Вселенной (гл. 16-18).

1. Движение звезд указывает на то, что с каждым будет, но не оно само все творит, как это предполагает большинство — об этом уже было сказано, и тогда тому были представлены некоторые доказательства; теперь же должно сказать об этом точней и подробней, ибо немаловажно решить — обстоит ли дело так или иначе. Говорят, что движущиеся планеты производят не только бедность и богатство, здоровье и болезни, но также позорное и прекрасное, и, что самое важное, пороки, добродетели и последующие из них действия, в каждом конкретном случае и при конкретных обстоятельствах; [дело представляется ими так,] как если бы планеты гневались на людей за то, что они сами уготовали им совершить, а не за то, что те сами поступают несправедливо; [с их слов] и так называемые блага они дают не будучи расположены к берущим [эти блага людям], но будучи хорошо или плохо расположены в зависимости от места на орбите: [им представляется], что они [т. е. звезды] находятся в одном расположении духа, будучи в зените, в другом — склоняясь [к горизонту]; и вот что самое важное: говоря, что одни из планет злы, а другие — благи, говорится также, что планеты, называемые злыми, дают блага, а благие [звезды] становятся дурными; и еще, они говорят, что планеты, видя друг друга, производят одно, а не видя — другое, как если бы в акте существования осуществлялись не они сами, но иное, когда они видят одно, и иное, когда они видят другое; [эти люди представляют,] что планета блага, когда видит определенную планету, но переменяется, увидев другую; [говорится также] и что видит она по-разному, в зависимости от того, видит ли она [ту или иную планету] в той или иной фигуре [т. е. в знаке Зодиака]; и что, опять же, слияние всех планет есть иное: как смесь из различных жидкостей отличается от своих ингредиентов. Таковы их мнения, есть и другие такие же; теперь следует нам рассмотреть и обсудить их высказывания о каждом в отдельности. Это было бы неплохим началом.

истечение у каждой из звезд одно и то же, и все они смешиваются в одно на Земле, так что все различия оказываются лишь пространственными: находимся ли мы ближе или дальше от них; и влияние холода звезд определяется точно так же. Но тогда каким образом одних звезды делают неучами, а других — мудрецами, одних — риторами, а других — грамматиками, третьих же — кифаристами и людьми прочих искусств, да еще к тому же богатыми или бедными? И как они производят всё то, что не имеет причиной возникновения [определенного] смешения тел? Как они дадут человеку, скажем, брата или отца, сына или жену, как сделают его удачливым в определенный момент, чтобы ему стать стратегом или царем? Если же звезды одушевлены и творят по свободному выбору, то что должны претерпеть от нас эти божественные существа, обитающие в божественном месте, чтобы умышленно причинить нам вред? Они ведь не имеют того, что делает людей злыми, вообще — ни блага, ни зла не приходит к ним от того, что мы переживаем счастье или несчастье.

3. Однако, они делают это не добровольно, но принужденные местом и фигурой [т. е. знаком Зодиака, в котором они оказываются]. А если они принуждены, то, очевидно, они должны делать одно и то же, когда попадают в одни и те же места и составляют одну и ту же фигуру. Итак, в чем же различие того, что претерпевает планета, проходя тот или иной сектор зодиакального круга? Ведь она находится даже не в самом Зодиаке, но далеко внизу, и где бы она ни была, она находится все равно в небе. Смешно для планеты становиться иной и производить иное в зависимости от каждого [зодиакального] знака, который она проходит; смешно становиться иной в зависимости от того, восходит ли она, находится в зените или склоняется [к горизонту]. Находясь в зените, она, конечно, не наслаждается, а склоняясь, не печалится и не впадает в апатию; восходя, планета не становится гневной, а склоняясь — кроткой, [ведь они сами говорят, что] одна из них даже лучше в склонении. Ведь каждая планета всегда находится в зените для одних, и в то же время склоняется в отношении других, и когда она склоняется для первых, она находится в зените для вторых; в самом деле, невозможно ей в одно и то же время и печалиться и радоваться, и гневаться и быть кроткой. Разве это не совершенное безумие говорить, что одни из планет радуются, склоняясь, а другие — восходя? Если это принять, получится, опять же, что они одновременно и радуются, и печалятся. И потом, почему их печаль будет вредить нам? Вообще, нельзя допустить, что они [т. е. звезды] в одних обстоятельствах печалятся, а в других радуются; нет, они всегда милостивы, наслаждаясь благами, которые они имеют в том, что видят. Каждая имеет свою жизнь, и благо каждой — в ее деятельности, отнюдь на нас не направленной. Ведь не основным, но случайным является воздействие на нас живых существ, не имеющих с нами ничего общего; если здесь дело обстоит также, как с птицами, чьи действия, будучи [для нас] знаками, есть [для самих птиц] нечто случайное, то их действия, таким образом, на нас не направлены.

4. И также неразумно полагать, что одна планета радуется, наблюдая другую, другая же, наоборот, печалится; [а если это так, то] какая же может быть между ними вражда и из-за чего? Почему планета должна производить различное в зависимости от того, видит ли она другую треугольно или в противостоянии, или четырехугольно? Почему одна планета видит другую только в одной особой фигуре, и совсем не видит ее, когда она в следующем знаке [Зодиака] и еще ближе? Вообще, как планеты будут производить то, о чем говорится как о сотворенном ими? Каким образом каждая из них будет совершать что-то по отдельности, и как затем они все вместе будут совершать то, что отлично от всего, производимого ими по отдельности? Дело, конечно, не обстоит так, что они сначала устраивают собрание, а потом приводят в исполнение решение собрания о нас, причем каждая уделяет что-то от себя; дело не обстоит и так, что одна насильственно препятствует даянию другой, а вторая, будучи принуждена к этому, уступает первой поле деятельности. Предполагать, что одна планета радуется, находясь в области другой, а другая чувствует противоположное, находясь в области первой, разве не то же самое, что сказать, что двое любят друг друга, а затем присовокупить, что один любит, а другой ненавидит?

5. Они [т. е. астрологи] говорят, что [если] одна из планет [по природе своей] холодна, и, значит, когда она далека от нас, она для нас лучше, полагая, что ее вредоносность для нас состоит в ее холоде; однако, она должна быть благой для нас и когда она находится в противоположном знаке; кроме того, они скажут, что когда холодная планета противоположна горячей, то они обе опасны, однако должно [, напротив,] происходить смешение [их качеств]; они говорят, что одна планета радуется днем и становится благой, когда нагревается, другая же, будучи огненной, радуется ночью, как если бы у звезд не всегда был день, т. е. свет; словно бы вторая звезда могла быть захвачена ночью, будучи намного выше тени от Земли. Если они полагают, что Луна, когда она полная, блага, соединяясь с какой-либо планетой, будучи же полностью скрытой — зла, то они полагают это в полную противоположность истине, если вообще возможно [судить о таких вещах]. Ибо, когда она полная по отношению к нам, то для звезды, находящейся выше, Луна, пожалуй, в другой полусфере будет темной, а скрываясь от нас, она будет полной света для этой же планеты; так что она должна делать противоположное, когда она скрыта для нас, поскольку в этот момент она взирает на планету вместе со всем своим светом. Для самой Луны, находящейся в таком положении, пожалуй, не будет никакой разницы, поскольку она всегда освещена с одной стороны, но, как они говорят, вероятно, эта разница будет [ощутима] для нагретой планеты. А планета бывает нагрета, когда Луна темна для нас; она блага для другой планеты в своей темной фазе, ибо в этот момент для нее она полная. Тогда разве это не есть знаки, происходящие из соответствия [различных сфер] ?<…>

6. Разве не совершенная бессмыслица, называя одну планету Аресом [Марсом], а другую Афродитой [Венерой], утверждать, что находясь в определенном положении, они производят прелюбодеяния? Словно бы благодаря людской порочности они удовлетворялись друг другом! Как можно утверждать, что глядя друг на друга в определенном аспекте, они получают удовольствие, но при этом для них нет границы? Что же тогда у планет за жизнь, если бесчисленное количество живых существ рождаются и существуют, они же постоянно делают что-то для каждого: наделяют их славой, делают их богатыми, бедными, распущенными, приводя все деятельности отдельных живых существ к завершению? И как они могут делать столько? Полагают, что планеты ожидают решающего влияния знаков Зодиака и только тогда действуют, и согласно числу ступеней восхождения каждой планеты насчитывается и число лет ее влияния, и они подсчитывают, так сказать, на пальцах то время, в течение которого планеты будут действовать, чтобы не было у них возможности действовать прежде назначенного времени — [так говорят они], чтобы упразднить единое господствующее [начало] управления космосом и отдать все [на откуп] планетам, как если бы не было единого руководителя, как если бы Вселенная отделилась от того [начала], от которого зависят все вещи, и которое дает каждому в соответствии с его природой осуществлять свойственное ему и производить ему положенное, согласовывая свою деятельность опять-таки с ним — таковы слова человека, желающего разрушить единство космоса и не знающего его природы; природы космоса, которая имеет свое начало и первопричину, простирающуюся на всё.

7. Даже если эти планеты обозначают грядущее (а мы говорим, что и многие другие вещи указывают на будущее), то разве они могут творить [будущее]? И каков будет порядок [такого творения]? Ведь не существовало бы обозначения [как такового], если бы каждая вещь не возникала в определенном порядке. Предположим, что звезды подобны выведенным на небе буквам или что они, будучи написаны раз и навсегда, движутся по мере исполнения своих задач, становясь иными; предположим, что благодаря этому они суть знаки [и что-то обозначают], ибо поскольку в едином живом существе присутствует единое начало, постольку благодаря изучению одной части живого существа мы можем кое-что узнать и о другой. Ибо можно узнать и нрав человека, и грозящие ему опасности, и спасительные для него пути — смотря ему в глаза или [внимательно] рассмотрев [какую-нибудь] другую часть его тела. Да, планеты суть части, как и мы; следовательно, мы можем познать одно, исходя из другого. Все вещи наполнены знаками, знающий из иного иное — мудрец. Многое из того, что познается таким образом, уже вошло в привычку и используется всеми. Что же это за единый порядок? Если он действительно един, то разумно и гадание по птицам и по другим животным, с помощью которого предсказываются отдельные события. В самом деле, все вещи должны быть связаны друг с другом, и не только в том единстве, которое присутствует в каждой из частей и которое удачно называют «единым дыханием», но более и прежде — в единстве Всего; одно начало производит едино-многое живое существо, из всего — одно; и как в каждом единичном живом существе каждая часть выполняет свою работу, так и каждое [живое существо] во Вселенной выполняет свое дело, большее, однако, чем у частей тела настолько, насколько части Вселенной суть не только части, но сами целые [живые существа], и [в этом смысле] более важны, чем части других живых существ. Каждая вещь исходит из [какого-то] одного [начала] и делает [именно] свое дело, но все вещи содействуют друг другу, ибо они не отсечены от Целого: они воздействуют на других и от других претерпевают — одно сближается с другим, получая от этого радость или печаль. Вещи будут исходить не необдуманно и не наудачу, но сначала что-то одно, а за ним другое согласно природе.

поскольку [мировое] целое правится порядком и силой Властвующего; звезды содействуют в этом, ибо суть немалые части Вселенной, а потому они столь блистательны и пригодны для означения. Поскольку же они означивают всё происходящее в чувственном, то собственно творят они другое — то очевидное, что они производят. Мы же совершаем работу Души согласно с природой, пока не впадаем во множественность Вселенной. Оступившись же, мы получаем и возмездие в виде самого падения [во множественность] и последующего существования в худшей доле. Богатство и бедность возникают благодаря столкновению с вещами внешними. А добродетели и пороки? Добродетели происходят из древнего [изначального] состояния души, а пороки — от ее встречи с внешними вещами. Но об этом уже было сказано в других местах. души», а движущиеся боги дают «ужасные и необходимые страсти», «гнев» и желания, «наслаждения» и «печали» и «иной вид души», от которого эти страсти. Таковы логосы, связывающие нас со звездами, от которых мы получаем души, и которые подчиняют нас необходимости, когда мы приходим сюда. Мы получаем от них и характер, и деятельности, согласные с этим характером, и страсти, возникающие из состояний страстной части души. Что же тогда остается «нам»? Возможно, «мы» есть по истине то, чему природа дала властвовать над страстями. Да ведь и Бог в средоточье всех тех зол, которые мы принимаем через тело, дал нам добродетель, «не имеющую [на земле] господина». Ибо мы не нуждаемся в добродетели, когда пребываем в безмолвии, но [весьма нуждаемся в ней,] когда нам грозит опасность впасть в пороки, если она отсутствует. Поэтому и «должно бежать отсюда» и «отделять» себя от того, что к нам было присоединено, и не быть уже составленной вещью, одушевленным телом, в котором господствует природа именно тела, имеющая в себе лишь след души, поскольку общая жизнь принадлежит телу, ибо телесно всё относящееся к этой общей жизни. Движение же другой души, той, что вне тела, есть восхождение к горнему, прекрасному и божественному, над чем никто не властвует, но или пользуется им, чтобы самому быть божественным и жить, отрешаясь [от дольнего], или лишается этой высшей души и живет жизнью, полученной по жребию [и подчиненной судьбе]; тогда звезды не только являют ему знаменья [будущего], но он и сам становится наподобие части и следует целому, частью которого является. Ибо каждый человек двойственен: с одной стороны — он есть нечто составленное из двух, с другой стороны — он есть то в нем, что есть он сам. И весь космос есть, с одной стороны, состоящее из тела и некой души, связанной с телом, с другой же стороны, он есть Душа всего, которая не находится в теле, но светит внутри своего следа, оставленного ею в [той низшей] душе, которая [находится] в теле; и Солнце, и другие небесные тела таким же образом двойственны: они не дают ничего дурного той другой, чистой Душе, но [производят только] то, что приходит от них во Вселенную, в той мере, в какой они являются частью всего и одушевленным телом, то, что приходит от их тела, дающего часть иной части, в то время как стремление [каждой] звезды и Душа, сущностно существующая [в звездах], обращены к Лучшему. Все остальное следует Лучшему, даже не Ему, а тому, что вокруг Него; так же как из огня простирается теплота на [мировое] целое, так, возможно, что-то простирается от души звезды к той Душе, которая ей сродственна; несчастья же происходят из-за смешения. Ибо, в самом деле, природа этого Всего «смешана», и если кто-то отделит от Вселенной отделимую душу, то оставшееся не будет большим. Ведь космос есть бог, только если отделимая душа ему сочисляется, в остальном же, как говорит Платон, он есть «великий демон», и то, что случается в нем — демоническое.

10.    Если это так, то теперь следует усвоить звездам силу означающую, творящую же силу не совершенно должно усвоить им, не всецело их природе, но насколько претерпевания [свойства], имеющие источником Вселенную, принадлежат тому, что не имеет их. Должно усвоить [единичной] душе и то, что еще прежде, чем она пришла в становление, она несла нечто низшее, чем она сама. Ибо она, пожалуй, не пришла бы в тело, не будучи уже по большей части страстной. Мы должны усвоить ей также вхождение [в сферу] случая [или судьбы]. Должно признать, что круговращение неба творится при содействии и восполнении его силой Души, которая должна совершить Всё; каждая звезда в этой силе имеет статус части.

11.    Должно также рассмотреть и то, что исходящее от звезд не приходит к восприемлющему таким, каким оно было, исходя. Если это, например, огонь, то здешний огонь — смутен [в сравнении с огнем] звезд; если это любовное расположение, то оно становится бессильным в приемлющем, и, вероятней всего, производит отнюдь не прекрасную дружбу; и дух, когда он воспринимается не в должной мере, чтобы произвести мужество, производит неистовство и отчаяние; и честь в любви [сосредоточена на земле] вокруг красоты, производящей стремление к лишь только кажущемуся прекрасным; и истечение ума [т. е. сообразительность] производит здесь хитрость и злодейство. Ибо хитрость желает здесь быть умом, но не в силах достигнуть этого. Итак, все эти вещи становятся злыми в нас, хотя на небе эти вещи не таковы; так что несмотря на то, что они пришли оттуда, они не те, что там, и не остаются такими же, какими пришли, в силу смешения с телами, материей и друг с другом.

12. Значит, всё то, что приходит оттуда, смешивается здесь в одно, и каждая из возникающих вещей берет нечто из этой смеси, так что уже сущее становится обладающим определенным качеством. Энергия звезд не производит коня, но что-то дает коню: ведь конь происходит от коня и человек от человека; Солнце содействует созданию,²⁰ но человек происходит из логоса человека, внешнее же воздействие каким-то образом вредит [т. е. мешает] или помогает: ибо сын похож на отца, но часто становится лучше отца, а случается — и хуже. Энергия звезд не противостоит подлежащему; однако когда обретает силу материя, а не природа, тогда в результате повреждения эйдоса вещь не достигает совершенства.

Сторона Луны, не освещенная относительно Земли, не приносит вреда тому, что выше нее. Но поскольку то, что выше нее, не оказывает помощи в силу большей удаленности, то кажется, что такое положение дел плохо; когда же Луна полная, этого [ее воздействия] достаточно для того, что ниже ее, даже если внешние звезды отдалены. Но когда Луна не освещена со стороны Огненной звезды, то к нам она кажется благорасположенной, ибо сила этой звезды более огненна, чем это нужно для нее самой [?]. Тела одушевленных, пришедшие оттуда [из более высоких сфер], отличаются друг от друга большим или меньшим жаром, холодных же нет ни одного. Об этом свидетельствует их место. Та планета, которую называют Зевсом, — благорастворена огнем. Таким же образом дело обстоит и с Эос [Утренней звездой]; благодаря этому их рассматривают как равнодействующие [тела], но они различно расположены относительно звезды, называемой или Огненной из-за ее состава, или Кроносом из-за ее удаленности; Гермес, безразличный ко всем планетам, как кажется, всем планетам подобен. Все они содействуют [мировому] целому и, следовательно, относятся друг к другу таким образом, чтобы именно содействовать Целому: как отдельные части видимого живого существа. Они существуют по-преимуществу для этого Целого, как, скажем, и желчь служит целому, находясь в определенном отношении к ближайшей с ней частью, ибо должно ей и гнев возбуждать, и не позволять, чтобы всё [живое существо] или ближайшая к ней часть вели себя необузданно. И во всецелом [космосе] есть необходимость в чем-то подобном желчи, и в чем-то другом, чтобы возникала сладость; [например,] некоторые части Вселенной есть ее глаза; все они симпатически едины, благодаря неразумному в них. Таким вот образом [космос] есть единая и единственная мелодия.

13. Итак, поскольку одни явления происходят из-за движения звезд, другие же — нет, нам должно остановиться, рассудить и сказать: откуда вообще особенное [т. е. каждая отдельная вещь] возникает в Целом. Для начала скажем, что Душа управляет Всем согласно логосу (как и в каждом единичном живом существе есть начало, от которого происходят отдельные части живого существа и их порядок в отношении к целому); полностью логос присутствует только в целом, в частях же — пропорционально бытию каждой из них. А то, что приходит извне [каждой отдельной вещи], иногда противоположно желанию природы, а иногда приемлемо; но все это встроено в Целое, поскольку все вещи суть части [мирового] целого; все они принимают природу, которую имеют, и равным образом восполняют жизнь Вселенной — каждая благодаря собственному порыву. Неодушевленные вещи во Вселенной суть инструменты [органы], их, так сказать, толкает к действию что-то извне. Что же касается вещей одушевленных, то одни обладают неопределенным движением, как кони, впряженные в колесницу, пока возничий не определит их путь, «направляя ударами». Природа разумного живого существа имеет [подобного] возницу в самой себе: имея опытного возничего, она движется прямо, если же нет, то как получится. Но и одушевленные, и неодушевленные [вещи и существа] суть внутри Всего и восполняют Целое; более значимые части, обладающие большим достоинством, производят многое и великое, они восполняют жизнь [мирового] целого более творчески, чем пассивно; другие же остаются пассивными, имея меньшую силу действовать; остальные — между первыми и вторыми: и претерпевают от других вещей, и сами делают многое; во многих вещах присутствует их начало деятельности и творчества. Вселенная становится всесовершенной жизнью, когда лучшие делают лучшее согласно лучшему в каждом, когда каждая вещь подчиняет свое лучшее руководящему [принципу], как воины подчинены стратегу; тогда говорят, что они «следуют Зевсу» в его продвижении к природе Ума. Те части, что были оснащены худшей природой — вторые во Всем, как и в нас есть вторая часть души; остальные также подобны частям в нас, ведь и в нас не все [части] равночестны. Итак, все живые существа существуют согласно целому логосу Вселенной: и те, что в небе, и иные — все, что сотворены частями Целого; но никакая из частей, даже весьма большая, не может изменить ни логосы, ни то, что возникло согласно им. Отдельно взятая часть Вселенной способна совершить изменения в ту или иную сторону — в лучшую или в худшую, но не может лишить какую-либо вещь ее природы. Она делает вещь хуже или производя телесное бессилие, или став причиной случайного зла в симпатической [телу] душе, ниспавшей из-за этой своей симпатии в низший мир, или, если тело плохо сложено, то оно может препятствовать совершению деятельности души, осуществляющейся через тело и имеющей его же своим предметом, как ненастроенность лиры мешает сделать ее звуки совершенными.

14. А как относительно бедности и богатства, славы и власти? Если люди получают богатство от отцов, то звезды [просто] указывают на богатого, равно как они всего лишь оповещают [других людей] о рождении благородного человека в известном роду и от благородных родителей. Если же богатство приходит вследствие мужества, если содействующим [его приобретению] оказывается тело, то влияющее на силу тела будет способствовать богатству: это, прежде всего, родители, затем, если что-то зависит от места, небеса и земля. Но если добродетель не зависит от тела, то ей одной должно быть дано наибольшее; она восполняется всем тем, что приходит от награждающих за нее. Если дающие благи, то причина [их даров] должна быть вновь отнесена к самой добродетели, если же они были злы, но справедливы в даяниях, то это случилось благодаря деятельности наилучшего в них. Если же порочный человек становится богатым, то его богатство принадлежит его предшествующей порочности, что бы ни было ее причиной, причем давший богатство [человеку порочному] также несет ответственность [за то зло, которое из этого последует]. Если богатство нажито тяжелым трудом, например, земледелием, то причина в земледельце, которому содействовало окружающее; если же кто-то нашел сокровище, то мы должны сказать, что ему содействовало что-то во Вселенной, а если так, то это было обозначено [звездами]. Ибо все без исключения вещи обозначают друг друга. Если же кто-то лишается своего богатства, то в том случае, если у него его отняли, ответственен отнявший, и начало [такой деятельности] в отнявшем; если кто-то лишился богатства в море, то ответственны обстоятельства. А что касается славы, то она или справедлива, или нет. Если она справедлива, то ее стяжают деяния и наилучшее в тех, кто ею прославлен, если же она несправедлива, то существует благодаря несправедливости ценящих ее. И относительно власти [истинно] точно такое же рассуждение: она дается или соответственно заслугам, или нет: в одном случае ею наделяется лучший из избранных, в другом человек сам добивается ее при поддержке других или иным каким-нибудь путем. Что касается браков, то их причина или свободный выбор, или совпадение обстоятельств и случайного влияния Целого. А рождение детей следует за браком, и ребенок, если ничто не мешает, формируется согласно [своему] логосу, или же он находится в худшем состоянии, когда обнаруживается внутреннее препятствие от самой ли роженицы или в силу того, что обстоятельства складываются не гармонически в отношении именно этой беременности.

15. Платон, дав душам прежде вращения веретена [Мойр] жребии и свободный выбор, затем дает им существ веретена в качестве помощников, чтобы они вместе с душами привели в исполнение то, что избрали души, поскольку и даймон-хранитель является помощником в осуществлении их выбора. Но что это за жребии? Вселенная в этот момент находится именно в таком состоянии, что души сходят в тела, именно в это определенное тело, рождающееся от определенных родителей, в таком именно месте, и вообще в том, что мы называем [определенными] внешними обстоятельствами. Все эти возникшие формы единства были, так сказать, [неразрывно] сплетены вместе, как в случае отдельных вещей, так и в случае Целого, что обозначается одной из так называемых Мойр: Лахесис возвещает жребии. Совершенно необходимо должна быть и Атропос, которая вносила бы соответствующие обстоятельства. Рождение одних людей принадлежит силам Целого или внешним обстоятельствам, они подобны завороженным и сами по себе есть либо что-то немногое, либо [вообще] ничто; другие, властвуя над этими силами и внешними обстоятельствами, поднимаясь над ними, так сказать, головами, поднимаются к лучшему по ту сторону души, и тем самым сохраняют лучшее и древнее душевной сущности. Ибо не должно полагать, что душа такова, что испытывает влияние извне, что она одна из всех не имеет собственной природы; но должно полагать, что душа много раньше, чем все остальное, т. к. имеет значение логоса, имеет много собственных сил для деятельности, согласной своей природе. Как может душа, будучи сущностью, не обладать ни делами, ни тем, что ведет к Благу? Итак, составленное бытие есть результат составленности его природы, оно обладает своей составленностью как своим определенным качеством и имеет такие же энергии. Если же некая душа отрешается, то имеет отрешенной и собственную деятельность, она уже не полагает телесные страсти своими, поскольку видит, что тело — одно, а душа — другое.

16. Но что является смешанным и что несмешанным, что отделимым и что неотделимым, когда душа в теле, вообще, что есть живое существо — это должно рассмотреть позднее, взяв иное начало, ибо не все относительно этого имеют одно и то же мнение. Теперь же продолжим уже начатый разговор о том, что «Душа управляет Всем согласно логосу». Производит ли Душа, так сказать, по прямой, одну вещь за другой: сначала человека, потом коня, затем другое живое существо и даже диких зверей; сперва огонь и землю, потом, видя их встречающимися, губящими друг друга или помогающими друг другу, является ли Душа видящей только сплетение их и непрерывную последовательность следствий, ничего со своей стороны не добавляя к последованию одного за другим, но только вновь и вновь определяя рождение живых существ из их начал и предоставляя их переживаниям, полученным из их взаимодействия? Или мы полагаем, что Душа есть причина вещей, таким образом возникающих, потому что происшедшие из нее вещи следуют в порядке произведения? Включает ли в себя Логос и действия отдельных вещей, и их претерпевания, так что события происходят не беспорядочно и случайно, но по необходимости? Существуют ли логосы, определяющие эту необходимость? Существуют, но не как логосы-действия, а как логосы-знания или, лучше сказать, как Душа, содержащая породительные логосы, знает следствия, происходящие в результате всех ее действий; ибо если совпадают тождественные вещи, возникают тождественные обстоятельства, а значит, следует, чтобы возникал и тождественный результат. Душа воспринимает или предвидит эти предшествующие обстоятельства, и принимает в расчет то, что из них последует, сплетая цепь следствий, соединяя предшествующее и последующее в совершенное соединение, и, опять, исходя из наличного, возвращаясь к первым началам; потому, возможно, следующее в [этой онтологической] последовательности всегда хуже предыдущего. Например, люди в древности были совсем не такими же, как теперь, поскольку благодаря большому промежутку времени и постоянному давлению необходимости их логосы поддались влиянию материи. Душа же, видя всегда непрерывную последовательность различных событий, следует тому, что происходит из ее действий, принимая соответственный им образ жизни; она не освобождена от попечения о своих делах, и не полагает конца своим свершениям, раз и навсегда приведя себя в благостное состояние, чтобы оставаться в нем вечно: она, как земледелец, который всегда, посеяв или посадив, приводит в порядок то, что испортили дождливые зимы или затяжные морозы, ветры и бури. Но если [относительно Души] это нелепо, то должно сказать и что-то другое, то, что уже известно: или, может быть, гибель и дела зла уже присутствуют в Логосе? Если допустить это, тогда мы будем утверждать, что логосы — причина злодеяний, хотя в искусствах [ремеслах] и их логосах нет никакого греха, ничего противного искусству, хотя от деятельности искусств не исходит никакой пагубы. Но здесь кто-нибудь может сказать, что нет ничего противного природе и нет никакого зла для Целого; однако он, пожалуй, все равно согласится, что есть то, что хуже, и то, что лучше. Тогда, если Целому содействует и худшее, то разве всё не должно быть хорошо? — Противоположные силы также содействуют совершенству мирового порядка, без них нет и космоса; не иначе дело обстоит и с каждым из живых существ. Логос принуждает лучшее существовать и оформляет его, а то, что не является таковым, находится в логосах в возможности, в становящемся же оно есть в действительности; тогда Душа более не нуждается в том, чтобы творить или приводить в движение материальные логосы, сотрясая их логосами предшествующими, делая происшедшее от этого худшим; хотя властвует она над худшими ничуть не менее, чем над лучшими. Так что существует [космическое] единое, составленное из всех тех вещей, которые существуют различно каждым из двух способов, из вещей, которые еще иначе [неким третьим способом] существуют в логосах.

17. Есть ли те логосы, что в Душе, мысли? Но тогда как они [логосы] будут творить вещи согласно мыслям? Поскольку творит тот логос, что в материи, и то природное, что он производит, не есть ни мышление, ни нечто видимое, но некая сила, изменяющая материю, сила, которая не знает, но только действует, подобно очертанию или фигуре на воде, то это [творящее] есть нечто отличное от так называемых растительной и производительной сил, но то, что обусловливает их творчество. Если это так, то руководящий принцип Души нацелен на то, чтобы направлять душу производительную и существующую в материи. Но будет ли [творящая материальные вещи] душа направляться в результате размышления? Если допустить это, то она сначала обратится или на иное, или на то, что находится в ней самой. Но когда душа обращается к тому, что в ней, ей нет нужды в размышлениях: ибо то, что изменяет, не рассуждает, но то, что обладает в душе логосами, то и наиболее сильное и способное творить. Тогда оно творит согласно эйдосам. Оно должно дать то, что приняло от Ума. Ум [сразу же и пред-вечно] дает нечто Душе всего, эта Душа (та, что следует сразу после Ума) дает [в свою очередь] из себя той душе, которая следует после нее, освещая ее и придавая ей очертания, [и только] эта последняя уже непосредственно творит, как если бы получила приказ; одни вещи она творит беспрепятственно, в других же, худших, встречает помеху. Поскольку она получает силу творить, то наполняется логосами, но не первоначальными; однако, она не может творить просто в согласии с принятыми логосами, но [в ее творчестве] возникает что-то от нее самой, и это, очевидно, худшее. [Результат ее творчества есть] живое существо, несовершенное и недовольное своей жизнью живое существо, так как оно самое худшее из живых существ, с тяжелым нравом и дикое, созданное из низшей материи, как бы осадок от предшествующих [творений], горький и приносящий горечь. Таково приношение низшей души Целому.

18. Но разве потому во Вселенной необходимо будет существовать множество зол, что они воспоследовали из предшествующего? Возможно, не будь их, Вселенная была бы несовершенной. Ведь многие из злодеяний, или даже все, приносят Целому какую-то пользу, например, ядовитые змеи, а почему—чаще всего остается скрытым. Даже нравственное зло приносит много полезного и производящего прекрасные вещи, например, всю красоту искусства; оно побуждает нас к размышлению, не позволяющему спать спокойно. Если же об этом сказано правильно, то должно, чтобы Душа всего созерцала лучшее, постоянно стремясь к умопостигаемой Красоте и к Богу, а когда она наполняется и наполнится Им, так сказать, до самых краев, [тогда уже выступает] последнее и низшее ее выражение, — это и есть тот творящий принцип, который мы обсуждаем. Это — последний творец. Кроме этой части Души, есть и та, что первично наполнилась от Ума; помимо всего остального, есть сам Ум — Демиург, который дает Душе, следующей непосредственно за ним, свои дары, чей след находится в третьем [т. е. в низшей душе]. Справедливо называется этот [видимый] космос образом, в котором вечно осуществляется домостроительство; первое и второе основания его покоятся, находится в покое и третье, но оно вместе с тем и движется случайно и в материи. Пока будут существовать Ум и Душа, [высшие] логосы будут перетекать именно в этот [низший] вид души; так же, как пока будет существовать Солнце, всё будет им освещаться.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См.: Епп. III. 1.5. 33 if.
2. Подробное объяснение астрологической доктрины, критикуемой в первых шести главах данного трактата, см.: Bouche-Leclercq A. L’Astrologie Grecque; превосходное краткое изложение основных несуразностей этой псевдо-науки см.: A. J. Festugiere. La Revelation d’Hermes Trismegiste. I. Ch. V. P. 89—101.
3. О различных вариантах «видимости» см.: Bouche-Leclercq. Op. cit. P. 165 (summarised in Festugiere, p. 100).
4. Возможно, эта фраза, явно не относящаяся к излагавшимся перед ней аргументам, попала сюда случайно из начала гл. 7.
5. Весьма темное место. L. A. Post трактует πείρας в сексуальном смысле, т. е. отсутствие границ в данном случае воспринимается как указание на сексуальную близость.
6. Стоическая мысль (см.: Seneca. Naturales Qua-estiones, II. 32).
7. Мысль о симпатическом единстве Вселенной также характерна для стоиков (Посидоний и др), см.: Диоген Лаэртский, VII. 140.
8. Это платоническая концепция о Вселенной как едином живом существе, получившая развитие у стоиков, играет важную роль в Плотиновой мысли. См.: Enn. IV. 4. 32 ff.; Платон. Тимей, 30 d—31а.
9. См.: Платон. Федр, 245 с ff.
10. См.: Платон. Тимей, 41 а8.
11. Возможно, отсылка к Enn. I. 8. 12. 5-7.
12. См.: Платон. Государство, X. 616 с4 ff.
13. См.: Платон. Тимей, 69 с5—d3.
14. Ср.: Enn. I. 1.7. 17 ff.
15. См.: Платон. Государство, X. 617 еЗ.
16. См.: Платон. Теэтет, 176 а8-Ы.
17. См.: Платон. Федр, 67 сб.
18. См.: Платон. Тимей, 47 е5.
19. Различие между богом и демоном почерпнуто у Платона (Пир, 202d5—е 1), где Эрос провозглашается демоном, но не богом, однако Платон ни здесь, ни в других местах не пользовался этим разграничением относительно космоса.
20. Ср.: Аристотель. Физика, В. 2. 194 ЫЗ; О возникновении и уничтожении, В. 10.
21. Планеты, упоминаемые здесь и далее Плотином: Юпитер, Венера, Марс, Сатурн и Меркурий.
22. См.: Платон. Федр, 246 с2.
23. См.: Платон. Критий, 109 cl, но Плотин также, по-прежнему, имеет в виду миф из Федра.
24. См.: Платон. Федр, 246 еб.
25. Относительно сравнения тела с лирой см.: Епп. I. 4. 16. 23 ff.
26. См.: Платон. Государство, X. 617 d-e.
27. Об аллегорической интерпретации имен Мойр см.: Comutus. Theologiae Graecae Compendium. Ch. 13.
28. См.: Платон. Федр, 248 al-3.
29. См.: здесь, гл. 13. 3-4 и Федр, 246 с 1-2.
30. См.: Платон. Государство, I. 342 ЬЗ.
31. Возможно, Плотин подразумевает здесь трагическую поэзию? Если это так, тогда приведенный Плотином аргумент, оправдывающий существование зла, буквально отменяет платоновский запрет изображать в поэзии нравственное зло, высказанный им в Государстве, II.