НРАВСТВЕННОЕ ОЧИЩЕНИЕ ПАРТИИ КАК ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОБНОВЛЕНИЕ

Советскую этическую науку вполне справедливо упрекают в схоластике. Но иногда она говорит очень правильные вещи. Так, задавшись вопросом, что такое партийная этика, она пришла к выводу, что это разновидность профессиональной морали, наподобие, скажем, медицинской этики. Под партийной этикой в таком случае понимается совокупность моральных представлений и форм поведения, свойственных профессии партийного работника. Точная констатация. Но она же является одновременно суровым приговором. В самом деле, если есть особая профессиональная мораль, значит, есть и особые интересы, которые она фиксирует. Кстати заметить, это в ряде случаев косвенно признается. А это не очень вяжется с тем, что она определяет себя как «совесть эпохи», обязуясь тем самым задавать общезначимые образцы морали.

Основную задачу нравственного оздоровления партии можно было бы определить как преодоление партийной этики в профессиональном, цеховом, ведомственном смысле слова, как отказ от психологии и морали исключительности, избранности. Во всех цивилизованных странах от политических активистов, претендующих на руководящую роль, ожидают соблюдения общепринятых в обществе норм достойного поведения; считается (и вполне оправданно!), что общечеловеческие требования честности, порядочности являются для них более обязательными, чем для лиц, которые не берут на себя претензий выражать общую волю, заведовать общими делами общества. Что касается членов коммунистических партий, то от них сверх того ждут еще известного героизма. Их поведение и в самом деле должно быть «особенным» в смысле отклонения от среднедопустимого уровня, но не вниз, а вверх, не в сторону вседозволенности, а в сторону сдержанности. Коммунистичность поведения всегда связана с бескорыстием. Это вытекает из самого определения.

В течение долгого периода партийная идеология насаждала образ коммуниста, большевика как человека особого склада, у которого нет никаких привилегий, кроме одной — быть впереди, там, где трудно. Справедливо критикуя такие представления, было бы неверным снижать нравственные критерии оценки политических

деятелей до среднестатистического уровня. Нет, с политического деятеля, с члена Коммунистической партии нравственный спрос намного выше, чем с обычных людей, живущих своими частными интересами.

Вопрос о том, какого рода нравственное очищение требуется партии, достаточно очевиден. Значительно более трудной, сопряженной с исторически унаследованными иллюзиями является проблема путей достижения этого. Обычное решение сводится к тому, что необходимо вести прямую, последовательную, бескомпромиссную борьбу за чистоту партийных рядов, что нужно повысить спрос с коммунистов, усилить контроль за их поведением, поставить барьеры на пути карьеристов и т. д. Все эти вещи очень важны. И в самом деле, может быть, следует ввести какие-то четко обозначенные для всех членов партии ограничения в материальных притязаниях и жажде славы, удерживающие их поведение в надлежащих границах скромности. Почему, например, не отказаться от практики награждения орденами и медалями партийных работников? Или почему не практиковать помимо партвзносов обязательные ежемесячные и вполне ощутимые (до 10 и более процентов) отчисления с зарплаты и других форм доходов членов партии в пользу обездоленных граждан? Можно даже установить более жесткие и неотвратимые кары для членов партии за злоупотребления служебным положением в личных и корыстных целях. Такого рода мероприятия будут, видимо, полезны, но они не решат дела.

Непосредственная нравственно-очистительная работа не может быть ни единственным, ни основным направлением борьбы за нравственное здоровье партии. Это тот случай, когда прямой путь к цели не является самым коротким. Достаточно сказать, что именно он, этот прямой путь «бескомпромиссной» борьбы с нарушениями норм коммунистической этики, практиковался на протяжении всей 73-летней истории нашей партии в качестве правящей, руководящей силы общества. Этому были подчинены и чистки, и создание особых контрольных органов, и обмен партбилетов, и многое другое. Много было положено трудов, проявлено выдумки, но преодолеть или хотя бы даже сдержать рост нравственно негативных явлений такими мерами не удавалось. Это очень важный урок истории партии, который совершенно не учитывают те, кто и сегодня возлагает все надежды на старые методы, желает воссоздать независимые контрольные органы, провести «общественно-политическую аттестацию» коммунистов.

Основное, решающее, более того, единственно возможное и верное, как нам представляется, направление борьбы с поразившими партию нравственными недугами — это демократизация, которая требует коренного изменения и внутрипартийной жизни, и места партии в обществе.

Демократизация самой партии имеет сегодня совершенно конкретную целевую установку. Это прежде всего и главным образом перераспределение в партии власти между, если воспользоваться терминологией 20-х годов, «верхами» и «низами» в пользу «низов». Речь идет в известном смысле о восстановлении партии как политической организации, союза единомышленников в понимании путей общественного развития. Ее решение предполагает кардинальное, качественное, подлинно революционное изменение соотношения партии и социалистического государства.

Долго время правящая — «руководящая и направляющая» — роль партии в обществе понималась нами и реально протекала как ее прямая власть над обществом и государством. Партия отдает приказы, а все остальные их выполняют. Потому-то ее и стали олицетворять те, кто отдает приказы — аппарат, номенклатура. Нетрудно заметить, что здесь на отношение партии к общественным и государственным институтам были перенесены все черты командно-административного управления. Не случайно в общественном сознании сформировалось отношение к партийным работникам не как к политическим лидерам страны, а как к большим начальникам, командирам, чем-то напоминающим армейское начальство. Подобно тому как генерал для солдата — не политик, а командир, партийный деятель в глазах многих стал тоже чем-то вроде партийного командира, а сама партия и ее органы обрели значение партийных штабов, отдающих приказы. О том, что партия имеет отношение к политике, напоминает лишь один высший партийный орган — Политбюро, тогда как во всех остальных звеньях партийной системы эта связь полностью утратилась. Не потому ли, что вся политика партии действительно была сосредоточена лишь в руках этого органа? Надо сказать, что многие партийные работники охотно поддерживали подобное представление о своем месте в обществе. Если партия держится в обществе на приказе, то как должен смотреть на себя тот, кто отдает эти приказы? Идея правящей партии в сознании таких работников постепенно трансформировалась в идею руководящей роли партийных деятелей, в их право на власть в обществе, ограниченное лишь занимаемыми ими партийными постами. Чем выше пост, тем больше власти.