Загрузка...Конечно, могут сказать, что наше новое открытие природы человека является повторением задов европейского гуманизма. Да, мы осваиваем заново учение мыслителей прошлого, к примеру Ш. Фурье о страстях человека, обнажаем гуманистический пласт учения К. Маркса и Ф. Энгельса. Когда мы говорим, что общество — это конкретные люди со своими конкретными интересами, своими радостями и драмами, своими представлениями о жизни, ее действительных и мнимых ценностях, то тем самым делаем серьезный шаг в сторону того демократического социализма, о котором мечтали многие честные мыслители.
И это не должно удивлять, это естественно. Жизнь должна защищаться, бороться с болезнью. Надо только радоваться пробуждению от духовного сна, преодолению мировоззрения идеологических кликуш и человеконенавистников, рядившихся в коммунистические одежды. Надо радоваться тому, что мы признали за человеком право быть самим собой, не стыдиться своих страстей, добиваться личного успеха, но в то же время бояться одиночества, надвигающейся старости, смерти, право быть наедине с собой, когда этого требует душа, но в то же время проявлять соучастие, сострадание, милосердие к другим живым существам, к окружающим.
Если бы жизнь действительно была беззащитна перед глупостью, ненавистью, перед наваждением, то она бы давно погибла. Но она все же существует, развивается, периодически радуя людей праздниками ума, правды и справедливости.
Все-таки рано или поздно всему воздается по заслугам, все становится па места: посредственность обнаруживает свою посредственность, лесть, угодничество и беспринципность осуждаются, становятся предметом общественного презрения, а талант, честность, интеллект занимают подобающее им место. Нынешняя победа здравого смысла, победа гуманизма, нравственного чувства, величайшие духовные достижения перестройки лишь подтверждают значение нравственного выбора, сделанного когда-то людьми, открывшими в себе чувство совести. Все-таки добро сильнее зла, ум сильнее воинствующей глупости!
Сегодня должно удивлять совсем другое. Почему все же люди периодически срываются с высот человечности, здравого смысла, начинают верить в самые неправдоподобные небылицы? Почему они периодически теряют интерес к самому главному, к законам внутренней жизни человека, сохранения нравственного здоровья, забывают о тех страшных опасностях, которыми грозит расстройство, души? Почему па родине Тютчева, Достоевского, Толстого, в России, где интеллигенция была так чувствительна к духовным проблемам, так тонко понимала драму человеческого существования, внутренней духовной жизни, на десятилетия восторжествовала идеология, запрещающая размышлять о добре и зле, о преступлении и наказании, о духовной автономии личности, о нравственной ответственности тех, кто взял на себя труд учить других науке счастья, вести своих сестер и братьев по дороге истории?
Поражаться надо не тому, что здравый смысл побеждает, а тому, что люди, нередко теряя чувство реальности, сознательно начинают верить в то, что противоречит опыту не только их предков, но и их собственному, чему они не могут найти подтверждение даже в своей душе.
Почему до недавнего времени многие люди, не говоря уже о философах, боялись говорить вслух о том, что испытывают, чувствуют как люди, духовные существа: о проблеме одиночества, о страхе перед смертью, о причинах самоубийств, о том, как трудно каждому найти смысл жизни, найти себя?
Глубоко убежден, что негативная реакция ряда философов на появление понятия «человеческий фактор», с обращения к которому и начались эти мои размышления, была вызвана не столько заботой о чистоте гуманизма, сколько инстинктивным страхом перед теми неожиданными выводами и правдами, которые скрывает в себе непознанный, вернее, забытый нами человек. По этой причине многие сегодня остановились перед теми философскими выводами, к которым подводит правда о гражданской войне, о терроре 30-х годов. На протяжении десятилетий мы изучали не человека, а категории, трактующие о законах истории, о сущности социализма, о будущем, не утруждая себя исследованием существования людей, их повседневного духовного бытия. Вместо того что бы стремиться преодолеть противоречие между сущностью и существованием, мы делали вид, что вообще нет проблемы духовного существования, что это выдумки церковников, экзистенциалистов.