Загрузка...Возвращаясь к моим письмам о фашизме, я не могу не осветить, хотя бы совсем кратко, совершенное месяц назад покушение на Муссолини. Личные обстоятельства помешали мне написать о нем своевременно.
Надо знать атмосферу здешней социально-политической борьбы, надо видеть и ощущать ее непосредственно, и тогда только можно по достоинству оценить, сколь неумны голоса нашей левой прессы, «отрицающие» самый факт покушения.
Италия переживает период революции и гражданской войны; и только сверхъестественному напряжению своей гражданственности она обязана тем, что эта революция возглавлена королем и что эта гражданская война проходит без всякого военного фронта и сражений. Надо это усвоить и помнить: резня остановлена диктатурой, а диктатура санкционирована королем5. Это не значит, что возможность междоусобия совсем устранена, что страсти не кипят и что внутреннее примирение состоялось. Но все это властью удерживается в состоянии «анабиозы». Задача же диктатуры в том, чтобы остановленная в 1922 году и как бы «замороженная» резня так и не «оттаяла» бы больше и совсем не пришла в движение… Такова первая, неоспоримая, но, конечно, лишь поверхностно определенная задача фашизма; а для того, чтобы разрешить ее, необходима вся остальная, огромная и сложная социальная работа…
Легко сказать: «выветрить накопившуюся атмосферу гражданской войны»… не давая ей разрешиться! После того, как международная война «удешевила» жизнь и приучила к крови; среди народа темпераментного и эмоционально невероятно горючего; при колебании всех устоев во всей Европе; вопреки всероссийскому пожарищу и коммунистической заразе. Но этого мало: это все твердые, исторические данные, которых диктатура не в силах изменить: есть внутренние данные, затрудняющие борьбу, с которыми диктатура политически может бороться. Это — внутренние интриги тех партий, которые отстранены от власти диктатурою.
Есть скрытая логика вещей. Диктатура это прежде всего единство воли; формула ее: «я, а не ты»; «я приказываю, а ты исполняешь». Неспособный занять такую позицию — не может быть диктатором; диктатор, который колеблется в этом формальном вопросе, как бы «полезна», «умна», «симпатична» ни была его программа по существу, — обречен на падение.
… «А не ты». Отсюда неизбежность устраняющих жестов и целая система обиженных, разоренных, разозленных осиных гнезд. Такова скрытая логика вещей: в Италии или начнется гражданская резня, или будут жужжать и жалить разозленные политические осы. Властною рукою Муссолини сдерживает гражданскую резню; следовательно — надо ждать осиных нападений. Диктатор, который этого не предвидит и к этому не готов — наивен и недальновиден. Будьте уверены, что Муссолини прекрасно это понимает и нисколько этого не боится.
Одно из таких осиных гнезд, на которое фашистская диктатура наложила руку несколько месяцев тому назад, — это здешнее масонство. И когда это состоялось, в виде декрета об обязательной регистрации всех масонских лож и их личного состава, то люди, знакомые с тайными пружинами итальянской политики, уверенно говорили, что в течение этого же 1925 года будут произведены покушения на Муссолини. Конечно, не в том смысле, что-
бы какой-нибудь масон покусился на жизнь диктатора; это совсем не в их духе… А в том смысле, что покусится именно не масон…
Цаннибони не масон. Он бывший депутат той партии «объединенных социалистов», верхи которой где-то переплетаются с левыми масонскими ложами. Он храбрый офицер, альпийский стрелок, доблестно сражавшийся на фронте и принимавший страстное, но безуспешное участие в розысках тела покойного Маттеоти6. Но вы, пожалуй, спросите, умен ли он? Трудный вопрос. Известно только, что с пол года тому назад, будучи кавалером ордена Св. Аннунциаты и имея, по сему званию, доступ к королю, он явился к нему с длинной и страстной речью, разоблачавшей «гибельность» фашизма. Король слушал его долго и… молчал. Наконец, смутился и докладчик: «Я, кажется, утомил Ваше Величество; я, может быть, много говорил». «Troppo molto, troppo molto!7» — ответил ему король и встал, кончая аудиенцию… Через полгода он был арестован в отеле Драгони с бинокулярным ружьем, наведенным на балкон Муссолини.
Вы спросите, что было бы, если бы Муссолини был убит? Отвечаю: прежде всего невероятное кровопролитие по всей Италии. Дни и ночи прошли бы прежде, чем Фариначчи удалось бы остановить резню. Газета «Секоло» была права, указывая на то, что это была бы катастрофа для всех недругов фашизма. Но, может быть, возник бы отпор фашистам? Тогда Италия закипела бы настоящей гражданской войной. Фашисты сейчас наиболее организованная партия. В девять тысяч фашей входит круглым счетом около одного миллиона взрослых итальянцев не моложе 17 с половиной лет. Личный состав этого миллиона периодически и по всякому поводу пересматривается и чистится; фашисты не только не зазывают к себе, но очень строги и разборчивы при приеме. Они сильны в войсках и на железных дорогах; они имеют непрерывное дежурство на каждой железнодорожной станции. Кроме того, они все вооружены, все умеют стрелять и имеют за собой опыт великой войны. И у них есть правило: «никогда никого не провоцировать; но в ответ на провокации и нападения врагов — собираться и реагировать крепко» (reagire vigorosamente).
Известно ли все это покушавшимся? Конечно. Значит, они шли на эти последствия? Шли. Но в таком случае надо думать, что они предпочитали массовое кровопролитие — фашистскому режиму? Да, именно это. Но почему?
Как-нибудь в другой раз я вскрою сам причины той ненависти, которую итальянские масоны питают к фашистам и особенно к Муссолини. Скажу только, что эта ненависть так велика, что при слове «Муссолини» хороший масон бледнеет и опускает глаза. А ведь еще Цезарь знал, что бледность может быть «опасна» (о Бруте).
Бывают такие моменты в жизни партий и общественных организаций, когда становится ясно, что надо или давать бой и идти на все, или терять много, слишком много, может быть — почти все. В такие моменты люди бывают склонны биться головой об стену, если они не могут планомерно бить: и патриотическая мудрость римского философа Фавония8, дружившего с Катоном9 и утверждавшего, что «гражданская война всегда хуже, чем произвольная власть» — не говорит тогда людям ничего.
Это момент, когда для них решается вопрос — быть или не быть..
Но этот вопрос вряд ли стоит теперь для самого Цаннибони. Во-первых, в Италии нет смертной казни, тем до известной степени объясняется и радикализм фашистских «репрессалий» по нынешнему времени, говорят многие, тюрьма не «обезвреживает»… Во-вторых, всем известно, что Муссолини — враг кровопролития и всегда был великодушен («е molto generoso») с врагами, а особенно с личными врагами…10
Но обдумать свой поступок в заключении — неудавшемуся «бруту», наверное, придется…