Загрузка...Россия рухнула прежде всего от невежества. От общего невежества, от необразованности и темноты. Но еще более от политического невежества, от политической бессмысленности в народе и от государственного невежества русской «интеллигенции».
Суровый урок; жестокий урок. Горе нам, если не сумеем понять и осмыслить его… Горе нам, если «правые» или «левые» предрассудки помешают нам сделать из него верные и притом волевые выводы…
На протяжении столетий Россия как держава строилась и держалась не правосознанием и не разумною волею, а политическим инстинктом русского народа. Этот инстинкт наш могуч и даровит, особенно у великорусского племени; он дан нам вместе с расой и кровью; он возрос в наших северных лесах; он закреплен дыханием наших морозов; он освящен мудростью русского Православия; он прошел суровую историческую школу; он одолел опасности и соблазны нашей равнины. Но — остался инстинктом, во всей его бессознательности, неоформленности, смутности и, главное, удобопревратности… И из этого инстинктивного состояния он только начал выходить на протяжении девятнадцатого века; причем выход этот был затруднен и обременен — и стомиллионною массою народа, и пестротою племен, и равнинною разбросанностью, и неукрепленностью мелкой земельной собственности, и пережитками военно-крепостного уклада прошлых столетий, и революционно-демократическою пропагандою, которая торопилась политически развратить политически невоспитанную душу народа…
А между тем современное государство не может держаться одним политическим инстинктом массы; этот инстинкт должен быть превращен в правовое сознание и в государственную волю; он должен научиться понимать, оценивать, предпочитать и выбирать верные государственные цели; он не может оставаться в состоянии смутной сбивчивости, удобосовращаемой бессмысленности, бесформенности и неустойчивости — «веди меня, проходимец», «бери меня, сатана»… «А мы — люди темные»…; и «нас черт попутал»… Весь вопрос стоит теперь так: или мы, русские, сумеем оформить и воспитать наш могучий и даровитый политический инстинкт и придать ему характер зрелой духовной воли; или мы не сумеем сделать это, и тогда мировые духовные бактерии будут иметь в недрах бывшей великой России вековечный «бульон» для своих ядовитых и гибельных культур…
Ибо мы должны знать и помнить, что мир не скоро справится со своим внутренним брожением; что социалистические и интернационалистические течения суть не случайное и не кратковременное явление на мировом горизонте; что они суть проявления глубокого, мирового, социально-духовного кризиса и распада; и что революция, выдыхающаяся ныне в России, была с их стороны лишь первою пробою пера…
Нам же нельзя думать только о сегодняшнем политическом дне; уже по одному тому, что он таит в себе уроки на завтра и задания на послезавтра. Нам необходимо предвидеть — если не политический, то духовный облик грядущей, здоровой и желанной России; нам необходимо предвидеть волевую линию нашего будущего образа действий…
И вот, главное, что нам предстоит — это государственное воспитание русского простого народа. А для этого необходимо, прежде всего, — государственное самовоспитание русской интеллигенции. Ибо — может ли соль, потерявшая свою силу, осолить что-нибудь? Вот почему я неустанно возвращаюсь к этому вопросу.