б) Стратегия непрямых действий

Сложившееся в современном мире равновесие военных сил между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом существенным образом сказывается на характере международных отношений, в основе которых лежит борьба двух систем — социализма и капитализма.

Сам факт существования такого равновесия является объективной реальностью современной эпохи и никем из серьезных исследователей не оспаривается. В то же время следует подчеркнуть, что понятие «равновесие сил» в своем абстрактном выражении, по своему содержанию не идентично с понятием «ядерного тупика» и «военного пата». Последние два понятия, являясь синонимами по своему смыслу, предполагают не только практическую невозможность использования ракетно-ядерной мощи для достижения конкретных политических целей, но и бессмысленность дальнейшего наращивания этой мощи вследствие того, что уже наличный арсенал оружия массового уничтожения является более чем достаточным и количественно и качественно для целей взаимного уничтожения.

Тот политико-стратегический феномен, который обозначается буржуазными идеологами как «ядерный тупик» или «военный пат», не имеет прецедента в человеческой истории. Он возник на материально-техническом фундаменте новейшей научно-технической революции, сделавшей возможным создание и производство оружия массового уничтожения в условиях разделения мира на две противоположные социально-экономические системы. Можно спорить о том, насколько адекватно и с научной точки зрения точно понятия «ядерный тупик» н «военный пат» отражают реальности современной мировой политики, насколько удачными являются данные определения сами по себе. Однако вряд ли можно серьезно отвергать сам факт существования в современном мире такого положения, когда противостоящая друг другу, неслыханная по своей силе разрушительная военная мощь не может быть введена в действие и эффективно использована для разрешения спорных политических проблем без риска, если не полного взаимного уничтожения, то глубокого подрыва самих основ существования производительных сил и серьезнейшего потрясения основ социального устройства общества.

В отличие от ситуации «ядерного тупика» или «военного пата» понятие «равновесия сил» не является новым феноменом человеческой истории. Оно неоднократно складывалось во взаимоотношениях между государствами в различные исторические эпохи на основе различного характера военной техники, обусловленной уровнем развития производительных сил. В основе содержания такого равновесия лежало, как правило, относительное равенство экономических и военных сил и ресурсов, дополняемое целой совокупностью иных факторов, связанных с преимуществами или недостатками общего политического и стратегического положения враждующих сторон; прочностью внутреннего положения; наличием или отсутствием союзников; наличием или отсутствием защитных географических барьеров и т. д.

Афины и Спарта, Рим и Карфаген в античную эпоху, Габсбургская империя и Швеция в период Тридцатилетней войны 1618—1648 гг., Англия и Франция эпохи наполеоновских войн — это лишь некоторые примеры проявления равновесия сил и попыток в рамках его добиться победы путем применения военной силы. Как правило, войны, основанные на равновесии сил, заканчивались либо сокрушительным поражением одной из сторон (поражение Карфагена в 3-й Пунической войне), либо глубоким истощением и кризисом обеих воюющих сторон, без достижения решающего результата, без победы в собственном значении этого слова (Пелопонесская война, Тридцатилетняя война).

Равновесие сил, основанное на конвенциональном оружии, никогда не создавало тупиковых ситуаций, подобных ситуации, сложившейся в эпоху ракетно-ядерного оружия и неограниченных технических возможностей. Это было обусловлено наличием потенциальной возможности для любой из сторон нарушить равновесие сил в свою пользу и обеспечить для себя преимущественное положение путем внедрения новых видов оружия, лучшей тактики его применения, овладения какой-то территорией, приобретением новых союзников и т. д. Само равновесие сил в эпоху «доядерного оружия» представляло собой динамический процесс постоянного изменения в соотношении сил и постоянного восстановления нарушенного баланса на базе взаимного стремления к количественному и качественному наращиванию военной мощи и рациональности распоряжения ею.

Специфика же равновесия ядерных сил, равноценная «военному пату», в современную эпоху состоит в том, что никакая гонка вооружений, никакое количественное приращение арсенала ядерного оружия не позволит ни одной из сторон создать решающий стратегический перевес и оградить себя от риска и последствий ответного ракетно-ядерного удара. Представление о том, что для создания равновесия сил требуется арифметическое равенство ядерных боеголовок, является наивным анахронизмом.

Крупнейшие исследователи проблем ракетно-ядерной войны сходятся во мнении, что уже существующие запасы ядерного оружия более чем достаточны для того, чтобы в случае их безграничного применения поставить под угрозу существование цивилизации. Для того, чтобы разрушить крупнейшие города, промышленные и военные объекты и убить десятки миллионов людей, требуется не так уж много ядерных боеголовок. Поэтому можно предположить, что в последующие годы, если не будет достигнуто взаимоприемлемое соглашение о запрещении или об ограничении производства оружия массового уничтожения, дальнейшее наращивание военной мощи ядерных держав будет идти главным образом по линии усовершенствования способов доставки ядерного оружия, точности его наведения на объект, повышения мобильности войск, создания различных образцов тактического ядерного оружия и внедрения его во все рода войск, усовершенствования оборонительной системы, включая систему обнаружения, оповещения и перехвата, создания эффективных противоракетных поясов вокруг важнейших административных промышленных и стратегических объектов.

Однако все эти меры не могут и вряд ли когда-нибудь смогут сами по себе серьезно нарушить сложившееся равновесие военных сил между странами двух систем, опирающееся на мощные промышленные потенциалы, и изменить такое положение, когда стратегическая ядерная мощь в деле решения мировых политических проблем выступает не как оружие прямого воздействия, а как орудие устрашения. Коренное изменение в соотношении сил двух мировых систем может происходить лишь в сфере их экономической и социально-политической структуры. Действие объективных закономерностей общественного развития, углубление общего кризиса мирового капитализма, развитие мирового революционного процесса, дальнейший рост могущества мировой социалистической системы — все это, конечно, не может не вести к постоянному изменению соотношения сил в мире, однако это одновременно и таит в себе опасность роста искушения у наиболее экстремистских кругов современного империализма прибегнуть к последней отчаянной попытке повернуть вспять колесо истории и начать ядерную войну.

С такой возможностью приходится считаться даже и в условиях равновесия ядерных сил и полной бесперспективности для империалистов на путях войны искать решения неразрешимых внутренних проблем существования исторически изжившей себя социально-экономической системы.

Некоторые буржуазные исследователи придерживаются той точки зрения, что сам факт равновесия ракетно-ядерных сил и взаимная способность СССР и США причинить друг другу в случае войны страшные опустошения, несоизмеримые с какими-либо ее позитивными результатами, исключает-де какую-либо активную политику, сковывает дееспособность и маневренность великих держав в борьбе за их жизненно важные внешнеполитические интересы. Действительность однако опровергает такую оценку положения. В мире происходит интенсивная экономическая, политическая и идеологическая борьба между силами мира, прогресса и социализма, с одной стороны, и силами империализма и реакции — с другой.

В борьбе против стран социалистической системы силы реакции используют широчайший арсенал средств политической и идеологической борьбы в своем стремлении подорвать их единство, расшатать внутренние устои их социального устройства.

В современную эпоху силы империализма, несмотря на то, что сам империализм находится в историческом отступлении, предпринимают яростные атаки на позиции мирового социализма, пытаясь методами политических и идеологических акций добиться тех же самых целей, для достижения которых они не решаются прибегнуть к силе ракетно-ядерного оружия. В этом смысле равновесие ядерных сил нисколько не сковывает, а скорее еще больше разнуздывает политическую и идеологическую активность мирового империализма в борьбе против сил социализма, мира и прогресса.

Для организации и осуществления политических диверсий и идеологического наступления против стран социалистической системы империализм использует самые разнообразные и изощренные формы и методы борьбы, а саму эту борьбу ставит на научно-техническую основу с привлечением широчайшего круга специалистов из всех отраслей экономики, культуры и военного дела. Буржуазные философы, социологи и военные теоретики разрабатывают принципы, формы и методы глобальной эскалации экономического, политического, идеологического, психологического и военного давления на страны социалистической системы, добиваясь ее морально-психологической капитуляции перед натиском враждебных сил.

В этой связи правящие круги империалистических держав во главе с США в последние годы все больше и больше внимания уделяют изучению, разработке и осуществлению принципов так называемой «стратегии непрямых действий».

Эта разновидность стратегии завоевывает в настоящее время признание и популярность у самых реакционных и радикальных представителей антикоммунизма, которые в условиях ядерного «равновесия» изыскивают формы и методы максимального подрыва и ослабления мощи стран социализма, не прибегая к ядерному оружию.

«Стратегия непрямых действий» не есть изобретение современной эпохи. Она так же стара, как и сама война. История войн и военного искусства знает немало полководцев, которые методу прямого лобового удара, поискам генерального сражения предпочитали сложную совокупность косвенных маневренных действий, включая действия на коммуникациях, уклонение от боя с главными силами противника, лишение или нарушение системы снабжения его войск боеприпасами и продовольствием, активные действия на флангах и во всех других наиболее «чувствительных» и уязвимых местах боевого порядка неприятельских войск, психологическое воздействие на противника с целью деморализации его войск и т. д. Вряд ли есть возможность перечислить весь перечень мер, направленных на постепенное истощение материальных и моральных ресурсов противной стороны, подпадающих под определение стратегии непрямых действий. Весьма часто методы косвенного воздействия на противника с целью его предельного ослабления применялись в преддверии решающего сражения.

Навязывание противнику времени и места сражения в невыгодных для него условиях также входит в компетенцию «стратегии непрямых действий». К числу полководцев, которые приобрели репутацию своеобразных классиков «стратегии непрямых действий», военные историки относят Александра Македонского, Сципиона Африканского, Чингизхана, Наполеона, византийского полководца I века Велизария, английского герцога Мальборо. Некоторые из них, как Наполеон, Александр Македонский, отличались умением комбинировать в своей практике принципы прямой и непрямой стратегии.

«В двух выделяющихся войнах древнего мира, закончившихся разгромом Персии Александром Македонским и Карфагена Сципионом Африканским,— пишет известный английский военный теоретик Лид-дел Гарт,— успех был достигнут путем уничтожения основ могущества этих стран. Благодаря этой же большой стратегии непрямых действий были созданы не только Македонская и Римская империи, но и величайшая из их преемниц — Британская империя. На основании этой же стратегии поднялся и достиг могущества Наполеон Бонапарт. Еще позже на этом же фундаменте выросло величественное и прочное здание Соединенных Штатов».

Сам Л. Гарт принадлежит к числу наиболее убежденных поборников и пропагандистов преимущества во всех случаях жизни «стратегии непрямых действий». Он же является одним из главных ее теоретиков. В своей книге «Стратегия непрямых действий» Л. Гарт на многих примерах военной истории рассмотрел данную стратегию в действии.

Мы здесь абстрагируемся от его откровенно субъективного подхода к анализу данной проблемы, от его тенденции все успехи и победы в войнах приписывать «стратегии непрямых действий», а все неудачи и поражения —«стратегии прямых действий». Он оказался в конечном итоге настолько в плену своей собственной концепции, что утратил способность объективного анализа и непредвзятых суждений. Однако ему следует отдать должное в обобщении и формулировании основных принципов и требований «стратегии непрямых действий», которые в настоящее время конкретизируются и пропагандируются многими его последователями и постепенно приобретают характер катехизиса для политического и военного руководства НАТО.