Загрузка...Основная эмоциональная окраска всей этой деятельности— вызвать ненависть к правительствам и народам социалистических стран, к которым правомерно отошли соответствующие территории. Так, А. Вебер в «Дойче вохен-цайтунг» пишет: «Тяжело примириться с мыслью, что эта немецкая земля (речь идет о Калининграде.— В. 3., М. Ф.) теперь стала для нас недосягаемой. Северо-восточная Пруссия — это старая немецкая область, и мы никогда не должны об этом забывать и отказываться от наших прав на нее. Кенигсберг — это часть немецкой Родины на Востоке». Еще более агрессивно и клеветнически высказывается упоминавшийся нами «исследователь» Р. Поцорни в статье «Вчера вандалы, сегодня — мы». Он пишет: «В корне неверно говорить о высылке немцев из восточных областей… Правомерно говорить о том, что в 1945—1946 годах миллионы немцев были жестоко изгнаны со своей земли, их имущество было разграблено и это массовое преступление было увенчано убийством двух милионов немцев уже в мирное время».
И хотя подобные клеветнические измышления действуют на определенные круги населения ФРГ, о чем свидетельствует в частности стотысячный митинг «землячества судетских немцев» в Штутгарте (май 1980 г.), они не могут эффективно действовать на большую часть граждан страны. Это учитывают и реваншистские идеологи. Реакционные теоретики и политики западногерманского капитала понимают, что после поражения Германии во второй мировой войне, в условиях всеобщей тяги народов к миру, перед лицом угрозы ракетно-ядерной войны весьма нелегко убедить народ ФРГ в необходимости проведения реваншистской политики, чреватой для него самыми тяжелыми последствиями. В этих условиях разработана целая система методов, с помощью которых заправилы западногерманского империализма пытаются активизировать и широко насаждать идеологию реваншизма среди обывателей своей страны.
Одним из самых распространенных методов, который используется для этой цели, является попытка реабилитации вермахта и снятия с него ответственности за поражение во второй мировой войне. В бесчисленных изданиях мемуарной литературы, наводняющей книжный рынок Федеративной Республики Германии, вермахт окружается ореолом героизма, благородства и непобедимости. Легенда о вермахте представляет собой одно из главных идеологических средств возрождения и пропаганды реваншизма. Основная волна военно-мемуарной литературы падает на 50-е годы, когда немецкий обыватель жадно впитывал в себя всю литературу, объяснявшую так или иначе причины его несчастий и страданий. Жажда разъяснений была использована для проповеди реваншизма.
Что касается виновности и ответственности вермахта за участь, постигшую Германию во второй мировой войне, то авторы этой литературы — бывшие гитлеровские офицеры и генералы — объявляют кощунственными всякую мысль и всякое высказывание по этому поводу. Один из соавторов изданного в ФРГ сборника «Мировая война 1939—1945 гг.» адмирал флота в отставке Вильгельм Маршалль заявляет: «Оторванные от жизни идеологи часто утверждают: «Вооруженные силы виноваты и в войне и в ее проигрыше». Это утверждение совершенно беспочвенно и является лишним доказательством того, что его авторы стали жертвой либо недобросовестности, либо других человеческих слабостей».
Виновными за поражение Германии во второй мировой войне объявляются и «пространство» и «климат» и даже иногда нацистское руководство, но только не вермахт. В своем стремлении реабилитировать репутацию вермахта военные идеологи ФРГ явно утратили чувство меры. «Подвиг немецких воруженных сил во второй мировой войне,— пишет бывший гитлеровский генерал Рендулнч,— не имеет себе равных по своему величию …и если в конце концов война все же была проиграна, то в этом немецкие воруженные силы поистине неповинны»2.
С ним солидаризируется бывший генерал танковых войск вермахта Меллентин. В своей книге «Танковые сражения 1939—1945 гг.», представляющей по своему содержанию настоящий апофеоз гитлеровской военщине, Меллентин утверждает: «Каков бы ни был приговор истории, вынесенный нацистской Германии, нельзя не признать, что в 1939—1945 годах вермахт совершил выдающиеся подвиги и достойно поддержал славные боевые традиции немецкого народа»3. Эта концепция постоянно муссируется как в мемуарных изданиях, так и на страницах периодических реакционных изданий. «Дойче национал-цайтунг» регулярно предоставляет свои страницы реваншистски настроенным ветеранам вермахта. Одни из них недавно заявил: «Как бывший солдат, который служил под командованием фельдмаршала Манштейна, я могу засвидетельствовать, сколь достойно и благородно воевал вермахт».
«Благородство» вермахта до сих пор помнят и никогда не забудут народы тех стран, которые стали жертвами фашистской агрессии.
Цель всей этой пропаганды тройная: с одной стороны, отделить вермахт от нацизма и тем поднять престиж милитаризма, с другой — обработать население ФРГ в духе «необходимости» максимального раздувания военного бюджета и, с третьей,— поднять боеспособность и воинственный дух бундесвера. Лидеры ХДС/ХСС постоянно заявляют, что от граждан страны следует требовать «существенных жертв». Буквально это звучит так. «Необходимые для обороны средства из сферы домашнего хозяйства должны ориентироваться па задачи бундесвера». Эти задачи должны быть подняты до уровня «первого ранга».
В оценке роли вермахта и в открытой его реабилитации представителями военной идеологии ФРГ имеется еще одна характерная особенность. Заключается она в том, что даже те немногие из них, которые пытаются более или менее объективно подойти к анализу итогов второй мировой войны, не способны отрешиться от навязчивого предрассудка о несокрушимости немецких вооруженных сил и продолжают мыслить предвзятыми категориями «удачи» и «неудачи», в лучшем случае осмеливаясь признать лишь какие-то частные ошибки немецкого военного командования. Никому из них даже в голову не приходит мысль о том, что сама война со стороны гитлеровской Германии была преступной, античеловеческой войной, что Германия была обречена на поражение уже в силу несостоятельности тех политических целей, которые она перед собой ставила, что, наконец, гитлеровская военная машина, несмотря на всю свою силу и совершенство, являлась тем не менее машиной государства, основанного па капиталистической системе хозяйства и следовательно отражала в себе все пороки этой системы, что особенно явственно проявилось входе войны против социалистического государства — Советского Союза.
При ближайшем рассмотрении оказывается очевидным, что вся «объективность» представителей военной идеологии западногерманского империализма в тех случаях, когда с их стороны делается заявка на такую объективность, не идет дальше осуждения Гитлера и нацистской правящей верхушки. Репутация вермахта и в этом случае остается вне всяких подозрений. В этом отношении особенно характерными являются такие обобщающие издания, как книга Курта Типпельскирха «История второй мировой войны», книга «Роковые решения», авторами которой является группа бывших крупных гитлеровских генералов, и целый ряд других работ как 50—60-х годов, так и сегодняшнего дня: Г. Дивальд «История немцев» 1978 г.) Э. Керн. «Генерал-фельдмаршал Шёрнер» (1978), К- Барцель «Саботаж против Германии» (1978 г.). В конце 50-х годов данная концепция с претензией на объективность была довольно подробно изложена бывшим гитлеровским полковником Гансом Дёрром в книге «Поход на Сталинград». Оценивая результаты Сталинградской битвы, приведшей, как известно, к сокрушительному поражению крупнейшей группировки отборных немецко-фашистских войск, автор справедливо заявляет, что «военное поражение таких масштабов нельзя прикрывать пафосом и облекать в миф». Однако и он, делая правильное замечание, показывает далее свою полную неспособность оценить поражение немецко-фашистской армии под Сталинградом как закономерное и логическое звено в процессе неизбежного крушения империалистического государства, провозгласившего в качестве своей главной политической цели завоевание мирового господства и проявившего свое полное экономическое, моральное и военное банкротство при столкновении с социалистическим государством.
О неспособности автора книги «Поход па Сталинград» правильно понять истинные причины поражений вермахта во второй мировой войне и в том, числе поражение в Сталинградской битве свидетельствует его дальнейшее рассуждение: «Сталинград,— пишет он,— должен войти в историю войн как величайшая ошибка, когда-либо совершенная военным командованием, как величайшее пренебрежение к живому организму своей армии, когда-либо проявленное руководством государства». За этим с виду объективным рассуждением в действительности скрывается вполне определенная цель: реабилитация вермахта и возложение всей вины и ответственности за поражение немецко-фашистских войск под Сталинградом на руководство государства и в последнем счете на одного Гитлера. Следует особо подчеркнуть, что нет ничего вздорнее утверждений современных представителей военной идеологии западногерманского империализма, будто в поражении Германии во второй мировой войне, равно как и во всех злодеяниях германской военщины, повинен только Гитлер и его ближайшие сподвижники из высшей нацистской верхушки государства.
Многочисленные факты и документы, включая материалы Нюрнбергского процесса, с исчерпывающей убедительностью свидетельствуют о том, что германский милитаризм, германский генеральный штаб, германский вермахт представляли единое целое с нацистской партией и нацистским государством, проводили общую политику, добивались одних и тех же целей, вместе грабили, убивали и разрушали. И в этом факте пет ничего ни удивительного, ни противоестественного. Было бы удивительно, если бы дело обстояло по-другому, ибо германский вермахт и германский нацизм являлись творением рук германского монополистического капитала, орудиями его преступной политики.
Те из бывших гитлеровских генералов, которые пытаются ныне взвалить вину за проигрыш войны и за все преступления только на одного Гитлера, еще задолго до войны и в ходе войны верой и правдой служили ему, всячески пресмыкались и раболепствовали перед ним. Одиозная фигура Гитлера служит для современных западногерманских реваншистов подходящим «козлом отпущения» с целью реабилитации вермахта. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что далеко не все представители современной военной идеологии западногерманского империализма считают для себя зазорным признание «великих заслуг» Гитлера перед немецким народом и своего тесного с ним сотрудничества. Так, например, бывший генерал вермахта Меллентин пишет: «Следует признать, что как бы резко мы ни осуждали Гитлера как стратега, его сила воли и решимость соответствовали грандиозности его замыслов». Высокую хвалу Гитлеру и нацизму возносит также бывший гитлеровский адмирал Герлах. «Адольф Гитлер,— пишет он,— превратил в действительность то, о чем мечтали до него другие и что частично уже было ими сформулировано. Национал-социализм коренится в европейской, и особенно германской, истории последних тридцати пятидесяти лет. И практическое осуществление вовсе не состояло из одних недостатков. При всех допущенных ошибках было все же много столь образцового, столь отвечающего условиям времени, а также характеру народа, что это можно взять с собой в будущее только в качестве хорошего опыта».
Весьма характерным в этом отношении является также признание бывшего гитлеровского офицера воз-душно-десантных войск Алькмара Гове, автора книги «Внимание: парашютисты!», представляющей по своему содержанию ярчайший образец воспевания войны и разжигания реваншизма. Характеризуя роль нацизма в создании вермахта и их взаимоотношения, А. Гове пишет: «Для мыслящих немцев национал-социалистические идеи обладали исключительной притягательной силой, а на офицера, готового посвятить свою жизнь отечеству, патриотические лозунги национал-социалистов действовали еще больше. Он рассматривал национал-социализм как идею, обязывающую каждого гражданина быть самоотверженно преданным своему народу и отечеству. Эта идея укрепляла моральные качества солдата и порождала в нем небывалый воинственный дух».
Трудно сказать яснее и откровеннее. Если между Гитлером и военной верхушкой вермахта и были какие-либо разногласия, то они касались не принципиальных проблем, не целей и задач войны, а только лишь тактики применения средств для достижения этих целей и задач. Легенда о каких-то принципиальных расхождениях между вермахтом и нацизмом относится к числу самых смехотворных легенд послевоенного времени и служит целям реабилитации немецко-фашистской военщины, целям реванша и развязывания новой мировой войны.
Весьма важным, с этой точки зрения, является суждение бывшего полковника вермахта, участника Сталинградской битвы в должности 1-го офицера штаба 6-й армии Вильгельма Адама. «Генералы поругивали Гитлера,— пишет он,— и все же участвовали в его авантюре. Благодаря их энергичной помощи истерик мог продолжать войну. Тот или иной генерал мог позволить себе поворчать, но ни один из них не пошел против Гитлера. Генералитет мог время от времени относиться свысока, с презрением к «богемскому ефрейтору», но остается фактом, что генералитет разработал военные планы Гитлера и что благодаря его активной поддержке Гитлер переходил от одной авантюры к другой, посылал на бессмысленную смерть миллионы людей. В этом заключается историческая вина и вина перед человечеством германского генералитета во второй мировой войне».
Это прозрение, оно, безусловно, есть, хотя, может быть, и с большим опозданием. Однако определяющая тенденция в оценке Гитлера сегодня буржуазной западногерманской литературой — его реабилитация, и вместе с этим реабилитация фашизма. Теорий такого рода много. Подобная тенденция ясно видна и в системе массовых коммуникаций империализма. Концентрированное выражение «позитивной» трактовки Гитлера и фашизма в современной буржуазной идеологии мы находим в книге И. Феста «Гитлер». Он изображает нацизм как необходимую ступень прошлого, пройдя которую, Запад поднялся до нынешнего «свободного» и «демократического» состояния. «Стабильность в Федеративной Республике,— делает Фест свой ошеломляющий вывод,— была бы немыслима без Гитлера»3. В этой концепции «положительная роль вермахта» выступает сама собой.
Другим распространенным средством культивирования и пропаганды реваншизма в Западной Германии является создание легенды о немце как о прирожденном идеальном солдате. Авторы военно-мемуарной литературы ФРГ не жалеют красок для того, чтобы изобразить немецкого солдата как лучшего солдата в мире, наделенного всеми атрибутами, необходимыми для войны и победы. В данном случае мы сталкиваемся со своеобразной вариацией мифа об «особой роли» и «особой миссии» германской нации, конкретизированного в области ее «солдатских добродетелей». Легенда о немце как о прирожденном войне имеет весьма древнюю традицию, восходящую ко временам средневековых наемных ландскнехтов. Идеологи реакционной немецкой буржуазии всячески культивировали эту легенду и стремились дать ей идейное обоснование ссылками па особые, дарованные свыше и непостижимые разумом достоинства «немецкой крови». Весьма сильное влияние в этом направлении оказало реакционное ницшеанство с его проповедью «мужчины-воина» и «мужчины-самца». Ницше выступал как ярый апостол этой зоологической идеи. Он писал: «Мужчина должен воспитываться для войны, а женщина для отдохновения воина; все остальное есть глупость».
Подобная философия пришлась по душе немецким милитаристам, поскольку она идейно освящала их сокровенную мечту — превратить всех немцев в солдат, а немецкое государство — в прусскую казарму. Немецкие фашисты немало потрудились над тем, чтобы воплотить в жизнь эту мечту. И надо прямо сказать: они многого добились в этом направлении.
Во что все это вылилось на практике, также очень хорошо известно; море крови и слез заплатил немецкий народ за преступные авантюры фашистских правителей, пытавшихся превратить всю немецкую нацию в послушный объект своих преступных экспериментов. В годы второй мировой войны немецкий солдат, одурманенный бредовыми идеями фашизма о «расовом превосходстве» и «мировом господстве», пропущенный через жернова всей системы «воспитания» гитлеровского государства, воспитанный в духе беспрекословного повиновения, садизма и зверской жестокости по отношению к другим народам, воплощал в себе все «добродетели» ницшеанства. Ницше в его время грезилось наяву «сообщество людей… которые не знают пощады и хотят носить имя истребителей». Нацисты довели эту идею до крайнего выражения, воплотив ее в штурмовых отрядах «СА» и «СС», представлявших отборную часть немецко-фашистского войска — черную гвардию нацизма. Как теперь признают сами буржуазные немецкие историки, создание ордена «СС» преследовало цель селекционирования и воспитания «сверхчеловека», представителя расы господ, призванного повелевать всеми людьми, занимающими нижние ярусы и ступени несостоявшегося гитлеровского тысячелетнего рейха.
Имя немецкого солдата, в годы второй мировой войны запятнанное кровью миллионов мирных людей — женщин, стариков и детей, стало символом ужаса и ненависти. И вот в настоящее время такой солдат окружается ореолом благородства, доблести и величия. Нет таких дифирамбов, которые бы ни пели в честь немецкого солдата современные западногерманские «хранители немецкой военной традиции». Особенно же назойливо и вызывающе рекламируют своп солдатские добродетели бывшие «военнослужащие» «Ваффен СС» — преторианской гвардии Гитлера. Они к тому же еще и становятся в позу обиженных и недостаточно оцененных потомством за их кровавые подвиги.
Так, бывший «генерал СС» Отто Кумм, нынешний почетный председатель реваншистской организации ХИАГ, выступая на страницах журнала «Доброволец», с апломбом заявляет: «Сегодня мы стоим здесь — мы старые солдаты «Ваффен СС», многократно награжденные нашим отечеством за доблесть, проявленную в войне — и вот уже 35 лет принесенные в жертву произвола победителей, поруганные и оклеветанные…»
Некоторые современные западногерманские экстремисты с искусством ярмарочных зазывал пытаются превратить «солдатские доблести немецкой нации» в предмет политического торга со своими западными союзниками. «Немец—солдат до мозга костей,—заявлял бывший адмирал бундесвера Герлах.— Он легко приобщается к солдатскому коллективу, готов безгранично доверять своему начальнику и, если нужно, слепо следовать за ним. На эту черту немецкого характера я возлагаю свои лучшие надежды».
В своей книге «Армия и солдат в атомном веке» один из представителей военной идеологии ФРГ Фриц Белов уверяет, что именно эти качества немецкого солдата наиболее отвечают требованиям войны атомного века, а сама Западная Германия представляет собой «идеальный полигон для создания вооруженных сил». И далее: «Федеративная Республика Германии представляет… одновременно идеальный и материальный полигон для создания современных вооруженных сил и для формирования солдата атомного века». Правда, в 70-х годах милитаристы ФРГ все больше стремятся соединить свои атомные усилия с другими странами Запада под собственным главенством. Значительное место в этих планах занимает Франция. Теоретик ХДС А. Дреггер в 1975 г. заявил, что западноевропейская «концепция безопасности» должна быть построена «при современном положении на ядерном потенциале Франции», поскольку французская политика ясно ориентирована на европейский лад, ее ядерное оружие далеко опередило зависимое от США британское ядерное оружие, Париж обладает внешнеполитической активностью, и, наконец, Франция и ФРГ, вместе взятые, составляют географическое пространство, на котором может произойти возможная война в Западной Европе. Французская атомная военная держава, продолжал он, «стала военным фактором и Европе», но совершенствование этого фактора требует, однако, «технологии, экономического потенциала и прежде всего финансовой мощи большого промышленного государства». Франция могла бы «осуществить свою долгосрочную программу вооружения лишь с большим трудом… Если ФРГ приняла бы участие в ее расходах, тогда, конечно, все выглядело бы по-другому».
Идеологи реваншизма ФРГ не останавливаются перед прямой фальсификацией истории и теряют всякое чувство меры в стремлении повысить цену битому нацистскому воинству в глазах своих покровителей и партнеров по НАТО.
Циничное рекламирование военных преимуществ Федеративной Республики Германии и ее солдат находится вполне на уровне худших образцов наемных ландскнехтских традиций немецкого средневековья. Идеологи западногерманского империализма хотят сделать вид, будто вторая мировая война была своего рода неприятным эпизодом в истории Германии, который нисколько, однако, не повлиял на сознание немецкого народа. Они много разглагольствуют о неистребимом «прусском духе», о «таинственной субстанции немецкой души», питающей традиционную склонность к насилию и завоеваниям. На этом основании они требуют от немецкого народа беспрекословного послушания и повиновения. В таком слепом и бессознательном повиновении народа и в его готовности идти на любые авантюры своих преступных правителей они усматривают высшее проявление «прусского духа» и «немецкой души». Об этом в свое время с недвусмысленной откровенностью писал Освальд Шпенглер Современные последователи Шпенглера в Западной Германии, отдавая дань времени, изъясняются по этому вопросу не столь прямолинейно, как он, по по существу проповедуют ту же реакционную идею. Не избежал соблазна выразить свой пиетет в адрес «неистребимого немецкого духа» и Карл Ясперс. «Мы можем верить,— писал он, что субстанция немецкой сущности устоит, несмотря на все препятствия и соблазны». Не столь абстрактно и не столь философски эту же самую мысль высказывал и бывший гитлеровский генерал Маитейфель: «Большое значение имеет то, что из всего приобретенного им немецкий народ, несмотря на разрушения, не потерял ничего: ни своей храбрости, ни своих идеалов».
В этих различных по форме и по стилю суждениях в конечном счете выражается одно и то же назойливое стремление повысить стоимость акций на немецкую кровь на военной бирже американского империализма и других союзников Западной Германии по Североатлантическому блоку.