Загрузка...«В чем лично я вижу смысл жизни? В том, чтобы найти этот смысл и не растерять его в текучке» — так подытожил свои размышления вслух молодой инженер — участник молодежного диспута «Моя позиция в жизни».
«Что я такое?» — со страстью и болью спрашивает себя молодая девушка, героиня очерка «Что я такое?». Ответ на этот вопрос она, как и инженер, ищет в нашей литературе. Поиск личного пути претворения в жизнь коммунистического идеала прорастает в судьбах, в жизненных ситуациях. Этот поиск озаряет жизнь не только мгновенными проблесками, но и светом истины, добра и красоты.
М. Горький прозорливо увидел драматизм этих поисков и восхождений. (Мы приводим его мысль на первой странице книги.) Он осмыслил этот путь как неизбежный, как тенденцию нравственного становления социальной зрелости общества.
Не разделяя мрачного пессимизма автора «Бесов» относительно перспектив духовного, нравственного развития личности в грядущем социальном устройстве, основатель советской литературы говорил о, возможно, трагической силе переживания личностью духовных исканий; сама же потребность нравственного, духовного искания способна выступать с неодолимостью и силой, которой обладает инстинкт.
«Страсть догадаться о том, зачем жить», духовная устремленность человека, по природе своей — глубинная потребность личности; это не рассудочная операция, «не тревога разума, свойственная некоторым холоднокровным Шопенгауэрам и Гартманам, не увлекательная игра логикой».
Сегодня, как никогда ранее, необходимо чувствовать особенности сложных и противоречивых процессов, происходящих в духовно-нравственной сфере. И поэтому очень важно избегать упрощенной их трактовки. На это ориентирует работников сферы духовного производства XXVI съезд нашей партии. Важно отметить последовательность и преемственность этого курса от съезда к съезду. Вдохновенные слова о высокой роли литературы и искусства, запечатленные в Отчетном докладе ЦК КПСС XXIII съезду партии, получили дальнейшую конкретизацию на XXIV, XXV и XXVI съездах.
Духовные ценности нашего современника оказываются объектом пристального внимания идейных противников коммунизма, тех, кто заинтересован в ослаблении нравственного потенциала социалистического общества, кто тщится доказать преимущества буржуазного строя.
Для этого они изыскивают и активизируют способы вмешательства в процессы духовной жизни. В ход пускаются версии, имеющие враждебный нашему обществу мировоззренческий характер (в частности, кампании под лозунгом «защиты прав человека» и т. д.).
Стратегию «идеологического размывания» коммунизма и «моральной эрозии» с учетом воздействия на работников сферы духовного производства, на литературный процесс выдвинул бывший помощник президента США по вопросам безопасности Збигнев Бжезинский в книге «Между двумя веками». В разделе «Идеи и идеалы вне рамок идеологии» он очерчивает мишень идеологического обстрела: «Правдоискатели, прежде всего философы-гуманисты и писатели, — пишет Бжезинский, — выступают против чрезмерной заботы о внешне активном человеке: они стремятся возродить и обновить заботу о внутреннем смысле жизни и хотят бороться против такого социально-психологического явления, как отчуждение». Бжезинский прикидывает: внутренний смысл жизни, поиски его — жизненная реальность, как повернуть ее против социализма, как превратить сам факт духовных, нравственных исканий в некоего троянского коня. Стратегия эта предусматривает разобщение высших духовных стремлений человека социалистического общества с его идеологическими устоями. Необходимо внушить, что духовные устремления, поиски смысла жизни — это «вне» нашей идеологии. И обратное: в рамках нашей идеологии высшие устремления осуществиться-де не могут. Не на этой ли идейной основе зиждутся многообразные по жанровому исполнению изобретательные программы, передаваемые пресловутыми «голосами»?
«Отчуждая» от социализма и коммунизма понятия «высшее», «священное», «святое», «дух», «душа», «совесть», «сострадание»… антикоммунисты стремятся запутать работников сферы духовного производства в сложных нравственных реалиях нашей жизни. Им, мол, место только «вне» идеологии коммунизма, марксизма. В это же «вне» подталкивают и писателей: подальше, «за рамки». Туда, где слова «права человека», «дух», «высшие принципы», «нравственные абсолюты» обозначены на политических и идеологических витринах и каждое из этих слов рекламно расцвечено антикоммунистическими лозунгами.
За последние годы число разнообразных исследований и публикаций, призванных служить теоретическим обеспечением этого курса, значительно возросло. Обозначилась и схема. В самом общем виде это — отрицание нравственных начал в жизни нашего общества. Тогда писатель или философ, работник сферы духовного производства, Ставящий духовно-нравственные проблемы как бы «по определению», выпадает за рамки социалистической идеологии.
Из нескольких компонентов-деталей или «блоков» собираются на идеологическом конвейере конструкции, основа которых — та же схема. Отрицание свободы выбора и по этой причине самого морального феномена. Поскольку мораль невозможна без личной оценки и решения личности. Можно назвать несколько таких «компонентов» или, точнее, версий.
Вариант, представленный в том же сочинении «моралиста» Бжезинского. Общечеловеческие нормы и принципы нравственности не могут осуществиться при наличии классовой морали. Культура без религиозной основы тождественна бездуховности и аморализму. Софизм тут очевиден. Рисуется альтернатива: будь моральным, но тогда ты верующий: ведь мораль только там, где религия, духовность без религиозной веры существовать не может. Поэтому нравственной личностью и последовательным коммунистом ты быть не можешь. Либо — либо.
С помощью подобных софизмов «снимается» проблема моральности личности, духовных, нравственных исканий на почве коммунистического мировоззрения.
Мобилизуя внушительную армию, включающую пропагандистов и самого высокого ранга и бульварных писак, политические и идеологические враги коммунизма делают ставку не на одних только идейно незрелых или нравственно непросвещенных, малообразованных людей. Идейный противник намерен эксплуатировать как раз здоровые, позитивные тенденции: ситуацию освоения идеала, поиска путей к его осуществлению, утверждение ценностей, диалектику переживания личностью нравственного выбора и оценки. Политические и идейные противники коммунизма стремятся использовать нелинейный характер, сложности и противоречия процесса духовного мужания, становления личности, трудности роста, неизбежно сопровождающие утверждение нового, прогрессивного.
Интересно обратиться к одному исследованию, где выяснялось, как представляют себе молодые люди смысл этических понятий и категорий. Оказалось, что вопросы «смысла жизни», «проблемы человеческого счастья» и т. д. являются предметом размышления и интереса многих. Но опрашиваемые молодые люди признались, что понятие об этих проблемах они имеют весьма приблизительное, а для некоторых было затруднительно разделить добро и зло. (Трудность состояла в сознании самих критериев и в неготовности найти слова, чтобы выразить явления духовной жизни, духовное состояние, моральные феномены.) Отвечая на вопросы, сдавая заполненные анкеты, многие говорили, что они «выжаты, как лимон», и каждый из опрошенных считает: «Нужно знать слова, выражающие небудничное духовное состояние. Надо освоить понятия, чтобы дать имя сложившимся ориентациям, предпочтениям, духовным исканиям» — реалиям духовной жизни.
Обращение под этим углом зрения к произведениям последних лет позволяет обозначить некоторые особенности процесса духовно-нравственных исканий «страсти догадаться о том, как жить», увидеть наиболее значимые трудности и противоречия на пути утверждения их в жизни.
Личностный смысл не только психологический термин, хотя является рабочим понятием психологической школы советского ученого А. Н. Леонтьева. Личностный смысл — «образующий элемент» ценностей. Представители всех наук и научных дисциплин — психологи этики, социологи, философы (и культурологи, особенно активно работающие в последние годы) — сходятся на том, что в наших современных условиях роль ценностных начал в жизни личности и общества возрастает.
«Ценности — это осознанные и принятые человеком смыслы его жизни». «Именно общие смысловые значения ценности, являющиеся, на наш взгляд, основными конституирующими единицами личности, определяют главные и относительно постоянные отношения человека к основным сферам жизни — к миру, другим людям и самому себе. Нельзя говорить о норме или аномальном развитии, не рассматривая этих отношений как с динамической их стороны (характер их напряжения, способы осуществления, отношение реальных и идеальных целей и т. п.), так и со стороны содержательной»,
— пишет один из учеников А. И. Леонтьева.
О ценностях как о силах, направляющих человека и его цели, размышляют сегодня писатели.
Юрий Бондарев: «Серьезная литература — это отношение к человеку… к найденному или ненайденному смыслу жизни… Для иного человека несчастье состоит в том, что он не знает, для чего родился».
Неспособность обрести достойный смысл жизни приводит подчас к краху личности. Так, герой рассказа Шукшина «Жена мужа в Париж провожала» без цели и смысла существует в городской суете. Оторвавшись от привычной работы в колхозе, он оказался вдали от всего того, что ценил и любил, чем живы его родные. Вновь обрести этот смысл и тем самым осознать себя достойным человеком — у героя не получается. Парень решает уйти из жизни.
Художник исследует жизненную ситуацию искания личных путей, интимно-внутреннего обретения человеком смысла существования его в мире. Выявляет, как чувствует себя тот, кто эти цели не освоил в качестве личного побудительного мотива. Что происходит с теми, для кого само по себе высшее — высшие цели, высшие задачи — не существует вовсе или существует «на вербальном уровне». Как это происходит, когда поиск смысла выстраивает судьбу, как бы цементирует противоречивые свойства в цельность натуры? Совпадают интеллект — как сторона духовности — и нравственные начала?
Поиском смысла «болеет» герой романа Владимира Маканина «Прямая линия», молодой математик Володя, младший научный сотрудник одного из НИИ. Володя одержим страстью лично включиться в решение важных проблем, к которым имеют касательство разработки, ведущиеся в лаборатории, куда он только что распределился. Не тщеславная только уверенность (лично ты причастен к важным решениям), но стремление к наполненности жизни высшим, к служению высшему, в конечном итоге, даже не человеку только, но всему человечеству. В конфликтной ситуации проверяется верность цели, провозглашенной высшей, каждым из героев. Становится ясным, является ли следование ей побудительной силой, реальным мотивом мыслей, поступков, отношений. Освоена ли она как нравственный принцип? Отождествляется ли цель жизни с добром? И, осознанная как добро, определяет ли цель в качестве высшего принципа жизненный выбор, делаемый человеком?
…Цель жизни выступает как двигатель, реализующий стремление к добру и справедливости. Цель может быть воспринята как ценность. И вовсе не обязательно сформулирована в научных категориях.
«Смыслу не учат, смысл воспитывается», — пишет А. Н. Леонтьев. Этот парадокс хорошо передает смысл явления «ценность», «нравственная ценность». Ученый основывается на глубокой мысли Маркса о специфике духовно-практического способа освоения мира, отличающегося от способа рационально-научного, лишь «мыслящего головой».
В сегодняшних общественных науках, в литературоведении все с большей обстоятельностью показывается значимость добрых помыслов и добрых деяний, не имеющих надобности сопровождаться рефлексией, само-аттестацией и высокой самооценкой (я — совершивший доброе деяние, я — поддавшийся справедливому побуждению…).
В статье «Классика экзаменует» В. Камянов выделяет значимость безотчетных непроизвольных движений потаенной и важной для человека «частицы души», ожидающей «востребования» ее обстоятельствами.
Прочувствованная и понятная цель и ценность во всей полноте освоена и стала внутренним двигателем. Это путь реализации. Другой — цель, освоенная лишь «для предъявления». В этом случае цель имитируется (нередко для ее отрицания на деле).
В. Маканин выступает против понимания духовных начал как интеллектуально-операциональных, автономных по отношению к началам моральным.
Наша современная литература чутка к выявлению мотива поступка, внимательна к тому, что определяет важнейшее решение и самооценку человека.
В рассказе Солоухина «Ожидаются похолодание и . снег» («Наш современник», 1979, № 10) рассказывается о молодом человеке той же социальной среды, какая описана В. Маканиным. Обыденная ситуация: студент, как и его товарищи, осенью работает «на картошке». Только что приехавший сослуживец отца, работающего за границей, отправляется к. студенту с поручением от родителей. Дипломат взялся вызволить парня из этой картофельной «кабалы». Ему помогает очаровательная приятельница студента. Наготове безупречное алиби для отъезда студента, логически стройное и вполне надежное. Обрадованный встречей, студент, однако, отказывается воспользоваться возможностью покинуть своих. От стужи и осенней слякоти, от картошки, от красных озябших рук — от всего этого дипломата мороз по коже пробирает. Беспроигрышное железное «алиби» для отъезда, вполне корректное в моральном плане (но придуманное), реальный соблазн. Парень отказывается: неудобно предать товарищей. «Они остались, а я буду в Москве «Снегурочку» смотреть… — неудобно это».
«Но ведь ожидается похолодание и снег, сам же слышал?»
«Неудобно, ребята же остались. Все равно душа неспокойна будет, совесть».
У молодого кандидата в дипломаты еще много соблазнов возникнет на жизненном пути. Но факт победы Простого нравственного принципа, но поступок по совести свое дело сделает, он станет, возможно, основой будущих решений, будущих поступков в ситуациях, далеких от осенней страды.
«Просто совесть» гонит смешного и несколько нелепого героя пьесы Гельмана «Мы, нижеподписавшиеся» вдогонку за комиссией, вынесшей несправедливое решение, грозящее уничтожить смысл работы порядочных, достойных людей. Герой подвергает себя унижению, лжет во «спасение». Поступая внешне нелепо, он костьми ложится за то, что свято для него.