Загрузка...От редакции. Наш журнал провел обсуждение новой книги академика РАН Теодора Ильича Ойзермана «Оправдание ревизионизма» (Ойзерман Т.И. Оправдание ревизионизма. М.: «Канон плюс», РООИ «Реабилитация», 2005, 688 с.). Публикуем выступления участников обсуждения.
В.А. ЛЕКТОРСКИЙ (член-корр. РАН, главный редактор журнала «Вопросы философии»). Новая книга Теодора Ильича посвящена проблеме, которая до недавних пор не могла у нас обсуждаться научно. Это первое в нашей литературе серьезное академическое исследование истории ревизии марксистских идей. Книга написана исключительно увлекательно. Когда я начал ее читать, я не мог остановиться, пока не прочел все. Книга очень важная, она заставляет о многом задуматься, при этом не только об истории, но больше всего о современности. И вот почему.
Теодор Ильич не просто представил в высшей степени основательное исследование истории идей, при этом идей, связанных с критикой того учения, которое на протяжении многих десятилетий было официальной идеологией нашей страны и было сильно догматизировано. Уже одно это не может не вызвать повышенный интерес к новой работе Теодора Ильича у каждого отечественного специалиста в области социальных и гуманитарных наук. Но Теодор Ильич сделал не только это. Он, как это свойственно всем его работам, на историческом материале ставит ряд острейших современных теоретических проблем и приглашает нас к их обсуждению. Попробую сформулировать некоторые из них.
Прежде всего, речь идет о том, как нам относиться к тому, что получило название марксизма. Является ли марксизм тождественным идеям самого Маркса? По-видимому, нет. Ведь сам Маркс, как об этом напоминает Теодор Ильич, не считал себя марксистом. Но тогда вопрос не только в том, как относиться сегодня к тому, что было формулировано как марксизм после смерти Маркса, но и в том, как относиться к его собственным идеям. В 60-е гг. прошлого столетия некоторые наши философы, которых обвиняли в ревизионизме, ратовали за возврат к аутентичным идеям Маркса: деятельностная трактовка человека, обретение свободы через преодоление отчуждения и т.д. Имеют ли сегодня смысл эти идеи Маркса? Может быть, сегодня более актуальны другие его идеи? Например, американский философ Т. Рокмор считает, что Маркс должен быть понят как философ историчности и что такое его понимание многое сегодня дает для философии. Теодор Ильич имеет свой ответ на этот вопрос: он считает, что материалистическое понимание истории является перспективной научной исследовательской программой, хотя и нуждается в серьезных уточнениях и в развитии. Но, может быть, сохраняют значение и другие социальные и философские идеи Маркса? Какие именно? Или никакие? Я думаю, что мы можем и должны поговорить об этом.
А вот другой не менее важный вопрос. Ревизия — это пересмотр некоторых идей той или иной концепции. На самом деле развитие научной теории без ревизии невозможно, и это хорошо показано Теодором Ильичем. Но в этой связи возникает вопрос: существуют ли границы ревизии, если мы остаемся в рамках той или иной теории? В каких случаях ревизия означает развитие и модификацию теории, а в каких она есть выход за ее рамки, по существу отказ от нее? В действительности этот вопрос относится не только к марксизму, а к любой научной теории, и довольно остро обсуждался в философии науки в 70-е и 80-е гг. прошлого столетия, в частности, в связи с полемикой К. Поппера и Т. Куна. К. Поппер подчеркивал возможность и необходимость радикального пересмотра научных теорий в свете новых фактов, пересмотра, означающего отказ от существующих теорий и замену их новыми (концепция «перманентной научной революции»), а Т. Кун не соглашался с таким подходом и на материале истории науки пытался показать, что радикальный пересмотр научной теории, а особенно программы, парадигмы («научная революция») происходит довольно редко и что научные догмы в определенные периоды не только не тормозят развитие науки, а даже являются условием последнего (он написал специальную статью о «пользе догм» в развитии науки). Как все это относится к развитию социальных концепций? И как понимать историю ревизии марксизма: как развитие идей Маркса или же как их постепенную эрозию и в конце концов полный распад?
Теодор Ильич ставит и еще один вопрос: о превращении науки в идеологию. Концепция Маркса задумывалась как наука, и сам Маркс относился к ней именно в таком духе. Однако идеи Маркса превратились в идеологию, стали обоснованием программы политических действий. Но ревизия как модификация или же как отказ от теории в науке — это одно, а ревизия в идеологии — это другое. В идеологии механизмы пересмотра и переосмысления идей не могут быть такими же, как в науке. Соответственно и отношение к ревизионистам в идеологии не то же, что к критикам и революционерам в науке. Судьба марксизма и история его пересмотра сложились в высшей степени сложно и трагично именно потому, что марксизм из науки превратился в идеологию и даже в утопию. В этой связи возникает вопрос: а можно ли было избежать этого превращения? Я думаю, что это нельзя было сделать. Это связано с тем, что концепция Маркса с самого начала была теорией особого рода: не только осмыслением существующей реальности, но и ее критикой и средством ее практической трансформации. Т.е. эта теория соединяла теоретический анализ, критику реальности и определенный идеал (хотя Маркс и подчеркивал, что он против всяких идеалов, в действительности его концепция такой идеал предполагает). Но в случае такого рода теоретических построений способы критики не могут быть теми же самыми, какие имеют место в обычных естественно-научных и социальных теориях. Это общая проблема, которая относится не только к марксизму, но и к всем попыткам теоретического обоснования социальных идеалов. Это тоже современная проблема, от которой мы не можем уйти, даже если откажемся от марксизма. И эту проблему тоже важно было бы обсудить.
Теодор Ильич написал важную и в высшей степени современную книгу. Давайте поговорим об этой книге и о поднятых в ней вопросах.
В.Л. МАКАРОВ (академик РАН, академик-секретарь Отделения общественных наук РАН). Я могу просто высказать свое чисто субъективное впечатление. Когда читаешь эту книгу, то все время как бы незаметно присутствует образ самого Теодора Ильича. Его книга — это не просто какой-то сухой текст, в котором излагаются некие исторические или иные факты; за всем этим чувствуется определенная личность, конкретный человек, который именно так все это видит. В частности, как мне кажется, очень правильно выбран исторический аспект проблемы: и он держит внимание читателя, придавая книге дополнительную ценность. Что касается термина «ревизионизм», вынесенного в название книги, то этот термин, наверное, правилен в политическом аспекте. А вот с точки зрения чистой науки, т.е. если рассматривать марксизм только как науку, а Маркса и его главных последователей как ученых, выдвинувших теорию, именно марксистскую теорию, то тогда нужно говорить не о ревизии теории, а о ее корректировке, коррекции. В конце концов, если появляются новые факты, которые противоречат любой теории, то с ней ничего не остается делать, как только отбросить либо скорректировать, учитывая это новое. Поэтому не говорят, например, что Эйнштейн ревизовал ньютоновскую механику. Новые же факты появляются постоянно.
Бернштейн, как известно, был другом Энгельса и одним из основателей социал-демократии, которая и ныне живет и процветает. Социал-демократия будет жить еще долго, и Бернштейна будут вспоминать. Не знаю, как ученый, но, наверное, как человек он понимал, что путь социальной революции, когда один класс должен уничтожить другой, — это слишком. Он не мог с этим согласиться, прежде всего, с точки зрения общечеловеческих ценностей, и это вынудило его встать на путь ревизии. Он говорил о постепенности, о том, что надо использовать парламентские методы, а не сразу вести пролетариат на баррикады. Можно в самом деле назвать это ревизией? Я не знаю. Я уж не говорю о деталях, которые тоже можно назвать ревизией, а можно назвать корректировкой. Мне как человеку со стороны, непрофессионалу в этих вопросах, представляется, что марксизм и вообще социалистическая, коммунистическая идея — это огромный мир, в котором есть свои корифеи, свои оценки и т.д.
Если положено сделать некий упрек автору книги, то упрек у меня такой: мне кажется, в книге есть какой-то уклон в сторону именно немецких мыслителей и политиков, теплое отношение именно к немцам, к немецкому типу мышления. Но если взять современный период, то существуют другие типы марксизма, например, марксизм с китайской спецификой. Ведь это тоже марксизм, но преломленный китайцами, у них другой стиль мышления. Они переосмыслили марксизм для себя. Об этом в книге не говорится. Но с точки зрения полноты исследования об этом сказать нужно бы. Китайский марксизм — это, наверное, корректировка, а не ревизия марксизма. А вообще мне кажется, что все, кто изучает судьбу социал-демократии, просто будут очень признательны Теодору Ильичу. Без таких исследований, как его книга, невозможно понять, куда идет социал-демократия, в том числе современная. Так что, я лично считаю, что это просто очень хорошая книга, не сиюминутная, она останется в анналах. От души поздравляю Теодора Ильича и надеюсь, что эта книга — не последняя.
B.C. СТЕПИН (академик РАН, научный руководитель Института философии РАН). Я солидарен с тем, что сказал Владислав Александрович относительно фундаментальности этого труда. Действительно, читаешь книгу с удовольствием. Исследование построено на анализе конкретного исторического материала. Я знаю, что Теодор Ильич затратил огромный труд и время на изучение и анализ исторических документов, относящихся к обсуждаемой теме. Он работал в библиотеке бывшего ИМЯ, сегодня — это библиотека РСГУ, работал очень интенсивно и напряженно на протяжении многих месяцев. В результате появилось уникальное исследование, которое дает историческую реконструкцию логики и истории ревизионизма. Я подчеркиваю, что в книге дана историческая реконструкция. Это — не просто эмпирическая, описательная история, а теоретическое исследование, которое базируется на огромном историческом материале.
В книге затронуты проблемы, которые имеют не только историческую значимость, но важны и для нашей сегодняшней жизни. Не секрет, что и сегодня есть многочисленные адепты догматизированного марксизма, у которых само название книги «Оправдание ревизионизма» будет вызывать идиосинкразию. В недавнем прошлом само понятие «ревизионизм» имело устойчиво негативную окраску; воспринималось как антипод ценностям марксизма. Такое отношение было естественным результатом крайней идеологизации марксистского учения. В принципе, если исходить из идеи, что марксизм является наукой, то, как и всякая наука, он должен развиваться, ставить и решать новые проблемы, при этом его фундаментальные теории могут модернизироваться в ходе развития. Критика исходных положений той или иной научной теории, их пересмотр (ревизия) выступают необходимым условием развития науки. Но иное отношение возникает, если марксизм рассматривать только как идеологию. В этом случае его положения канонизируются, и попытки их пересмотра воспринимаются как недопустимое покушение на символы веры. Взаимоотношение науки и идеологии — это достаточно сложная проблема, которая нуждается в особой проработке.
Применительно к истории марксизма в России не следует думать, что акцент на идеологической стороне марксизма и его канонизация произошли в сталинскую эпоху. Эта проблема возникала на разных этапах распространения марксизма в России и была связана с практикой его применения как программы революционного действия. Здесь уместно напомнить о кантовском различении теоретического и практического разума. Теоретический разум всегда рефлексивен, критичен по отношению к ранее созданным теоретическим концепциям, всегда готов проблематизировать их основания, чтобы создать новые теории. Но практический разум ориентирован на конкретное действие, а для успеха деятельности необходимо убеждение в правильности принципов, на основе которых формируются цели деятельности, ее стратегия. Известно, что после революции 1905 г. Луначарский писал, что для успеха революции необходимо убеждение широких масс в правильности марксистского учения. А поскольку научная составляющая этого учения сложна и требует для понимания соответствующего уровня образования, рабочему классу необходимо преподносить марксизм как особый тип веры. И Луначарским был сформулирован тезис «Марксизм — религия рабочего класса». Ленин критиковал эти идеи, но на практике во многом их реализовывал. В такой стране, как Россия, где особую роль играла православная вера, марксизм утверждался как идеология широких масс в качестве своего рода «квазирелигии». Акцентирование идеологической компоненты сопровождалось упрощением и догматизацией марксизма, канонизацией его положений. Любое критическое отношение к ним квалифицировалось как ревизионизм, а ревизионизм, в условиях, когда марксизм стал государственной идеологией, воспринимался в качестве антипартийного и антигосударственного деяния.
Социальная память до сих пор хранит это отношение к ревизионизму. Оно проявляется не только у «стойких бойцов идеологического фронта», но и у многих из тех, кто в свое время преподавал в вузах марксистско-ленинскую философию, политэкономию и научный коммунизм.
Само название обсуждаемой книги «Оправдание ревизионизма» обозначает ее направленность против стереотипов догматического марксизма. В книге особо подчеркивается важность теоретической разработки марксистских идей и наличие многих направлений и подходов к их развитию. Убедительно прослежена логика и история тех социально-политических и экономических концепций XIX и XX столетий, которые развивались в русле марксистской традиции, в том числе и тех версий марксизма, которые квалифицировались как ревизионизм.
Разумеется, даже в объемной и фундаментальной книге невозможно полностью охватить все многообразие данной тематики. В частности, интересно было бы проанализировать с позиций развитого Теодором Ильичем подхода ленинскую критику так называемых «русских эмпириокритиков». Это направление принято было именовать философским ревизионизмом. Ленинская критика Богданова, Базарова, Юшкевича, Валентинова и др. в работе «Материализм и эмпириокритицизм» интерпретировалась как образец защиты принципов марксистской философии от ревизионистских искажений. Между тем внимательный анализ работ «русских эмпириокритиков» показывает, что они ставили задачей развить гносеологию и философию науки с позиций идей Маркса о деятельностно-практической природе познания, с учетом социальной обусловленности познания, его включенности в историческое развитие общественной жизни. Они позитивно оценивали те идеи Э. Маха и Р. Авенариуса, в которых содержалась критика наивно-реалистической, созерцательной концепции познания, и было показано, что естествознание конца XIX — начала XX в. требует принципиально иных теоретико-познавательных и методологических оснований. Среди реальных методологических проблем науки, которые обсуждал эмпириокритицизм, центральное место занимала проблема онтологизации, отождествления с реальностью абстракций научной картины мира. Хотя махизм и не решил эту проблему, но сама ее постановка была важной для философии науки. А критика Махом понятий неделимого атома, абсолютного пространства и времени, несмотря на известные изъяны, имела немалое позитивное содержание.
Ленин противопоставлял гносеологии эмпириокритицизма материалистическую теорию познания, но в той версии теории отражения (зеркального отражения предметов мыслью), которая по существу воспроизводила идеи созерцательного материализма. Лишь в более поздних своих работах Ленин акцентировал идеи Маркса о деятельностно-практической теории познания. Все эти сюжеты критики философского ревизионизма и оценки «русских махистов» нуждаются в более глубоком анализе. Уверен, что, если Теодор Ильич будет продолжать свои исследования, эта проблематика будет им тщательно проработана.
Я хочу еще раз отметить, что методология, которую развил автор обсуждаемой книги, позволяет эффективно анализировать и решать многообразные задачи, относящиеся к сложной тематике истории марксистских идей и их различной интерпретации. В целом, у меня весьма положительная оценка нового исследования академика Т.И. Ойзермана.
В.Н. КУДРЯВЦЕВ (академик РАН, советник Президиума РАН). Новая книга академика Т.И. Ойзермана продолжает его многолетние исследования марксизма, давно уже ставшие классическими. В коротком выступлении было бы бессмысленно рассматривать все содержание книги, тем более что оно многообразно и не может быть сведено к какому-то одному тезису.
Нет, я не прав: пожалуй, может. Тезис этот, по видимости, прост: никогда не старайтесь сформулировать истину в последней инстанции. Или, говоря словами Поппера, которые приводит автор, «ни одна теория не является окончательной» (с. 676). Тезис прост, но судьба его была и остается сложной. Укажу только на три обстоятельства. Первое: мог ли даже подумать отечественный ученый-марксист лет двадцать тому назад, что ему удастся написать и опубликовать книгу, оправдывающую ревизионизм? Возможно, подумать мог, но, конечно, отнюдь не осуществить такую еретическую идею. А сделать это было надо; не поздно и сейчас. История политических учений XIX-XX вв. должна стать, наконец, научно достоверной. Попутно уместно заметить, что автор ни на йоту не отступает от приведенного выше тезиса: он ведь и свои оценки не считает бесспорными и окончательными.
Второе. Дело, в сущности, не в авторе. И даже не в книге. А в том, что отношение к ревизионизму, идеи и варианты которого подробно рассматривает Теодор Ильич, имело для нашей страны сугубо практическое значение. Избранный большевистский путь к социализму уже в зародыше содержал неизбежный, хотя и отсроченный крах. Этим зародышем была самоизоляция большевистской партии — сначала от близких ей по духу «попутчиков», потом — от любой оппозиции, в том числе в самой партийной среде, а затем и от собственного народа. Думается, что даже те ревизионисты, о которых пишет Т.И. Ойзерман, до конца тогда не понимали (и тем более не могли предвидеть) будущий оглушительный исторический провал в мире попытки построить социализм на антидемократической основе.
Коренной ошибкой ленинско-сталинского руководства был отказ от всякого диалога, даже со своими союзниками; установление «железного занавеса» задолго до того, как об этом стали говорить. Отсюда — неизбежный идеологический и политический коллапс, при котором не только звезды на небе, но и государства на земле превращаются в «черные дыры».
Третье. Как нам теперь выбираться из этой «черной дыры»? Книга посвящена отнюдь не этому вопросу, и тем не менее она на него отвечает. Например, словами шведских социал-демократов: изменение общества есть выражение воли к развитию идей свободы, равенства и солидарности. Необходимо «защищать и укреплять гражданские свободы людей, освобождать их от экономического, культурного и социального подчинения… путем устранения зависимости людей от различного рода групп власти» (с. 624). Или же утверждение известного финансиста Д. Сороса: «Если наша нынешняя система (имеется в виду Запад. — В.К.) не будет скорректирована признанием общих интересов, которым следует отдавать предпочтение перед интересами частными, то система эта… рискует развалиться» (с. 675). Мне представляется, что это утверждение в полной мере относится и к тому образу жизни, который после развала СССР стал складываться в России.
Поздравляя Теодора Ильича с замечательной книгой, думаю, что она может быть продолжена, например, под названием «Общественный идеал: достижим ли он?».
А.А. ГУСЕЙНОВ (академик РАН, директор Института философии РАН). Новый труд академика Т.И. Ойзермана «Оправдание ревизионизма» открывает для нашей страны новый этап исследования марксизма и марксистской традиции. Я имею в виду, разумеется, не тему, а подход к ней, я бы сказал, манеру, стиль рассмотрения. Что я имею в виду? Провозгласили у нас еще на закате перестройки, что марксизм не имеет монополии на истину. Это был отказ от марксизма как от государственной идеологии. Но одно дело это сказать, а другое дело — отнестись к марксизму как к такой идейной традиции, которая действительно не содержит такой монополии. Ведь на самом деле работы по марксизму всегда сопровождались и сопровождаются акцентированной страстностью. Критики не просто критикуют, они обязательно разоблачают марксизм, дискредитируют его. А сторонники марксизма не просто исследуют марксизм, они одновременно свидетельствуют истину, как если бы речь шла о неком символе веры. Это делается в более резкой или более мягкой форме, но делается постоянно. До настоящего времени работы о марксизме, как правило, носят партийно-публицистический характер, являются работами или «за», или «против». Работы по Марксу и марксизму типа тех, которые мы имеем, скажем, по Канту, по Гегелю, иным крупным, сопоставимым с Марксом фигурам истории философии, работ, которые носили бы аналитический по существу и академический по форме характер, — это большая редкость. И вот, мне кажется, тот факт, что Теодор Ильич начал такой спокойный разговор о марксизме, где говорится, что что-то в нем правильно, что-то неправильно, ведется аргументированный анализ со ссылками на факты, логику, выявление противоречий и т.д. и т.п., т.е. так, как это и положено делать в исследовательской работе, это, мне кажется, имеет огромное значение.
Теперь по существу. Очень важно, что на конкретном примере ревизионизма, к тому же хорошо, всесторонне охваченного, поставлена очень важная, по сути центральная для понимания марксизма проблема. Что такое марксизм — научная теория, концепция, т.е. феномен в рамках философской интеллектуальной традиции или это — некий социально-духовный феномен, который мы должны рассматривать в какой-то другой проекции, наряду, скажем, с христианством, реформацией? В общем анализе ревизионизма, которому посвящены первая часть книги и заключение, показано, что марксизм суть и то, и другое. В одном случае выделены два аспекта, как ревизионизм понимается в буквальном смысле, как ревизия, как пересмотр, в связи с чем и было замечание Валерия Леонидовича, что точнее было бы говорить не о ревизии, а творческом развитии или корректировке. Здесь ревизия понимается как форма научной критики, антидогматизм, пересмотр доктринальных положений, т.е. как открытая, творческая позиция в рамках определенной научной традиции. Это одна сторона дела. Но есть и второе значение ревизионизма, которое здесь тоже фиксируется. А именно: ревизионизм как форма партийно-политической борьбы, как партийный, политический феномен, который характерен для особого рода практики, — практики, цементированной идеологическими постулатами, идеологически оформленной практики. В этом втором смысле ревизионизм сродни ересям. Как в истории церкви были ереси, так в истории марксизма был ревизионизм.
РЕПЛИКА. Из ересей выросла наука, между прочим.