Загрузка...Мировоззрение Шевченко не возникло сразу в готовом виде. Нельзя представлять себе данный вопрос упрощенно, как будто бы Шевченко с первых же шагов своего творчества стал революционным демократом, последовательным материалистом и воинствующим атеистом.
На первый взгляд может показаться, что в произведениях Шевченко имеются противоречия. Так, в «Иване Подкове» Шевченко, имея в виду Запорожскую Сечь, провозглашает:
Было время — на Украйне
В пляску шло и горе…
Да, жилось когда-то славно!
Мотив восхваления жизни казачества звучит и в других его произведениях, написанных в 1839—1842 гг. («Думы мои, думы мои», «Перебендя», «К Основьяненко», «Тарасова ночь», «Гайдамаки»). В этих же произведениях он воспевает подвиги и славу гетманов.
В более поздних произведениях Шевченко высказывает другую точку зрения по данным вопросам. Так, в произведении «И мертвым и живым… послание» (1845) поэт резко отрицательно отзывается об украинских гетманах. В стихотворении «Сон» («Горы мои высокие»), написанном в 1847 г., он называет гетманов «проклятыми», «погаными», «окаянными».
Некоторые критики пытаются объяснить это тем, что в более позднем периоде своего творчества Шевченко отказался от воспевания украинской старины. Правильно ли такое толкование? Нет, не правильно, ибо и в более поздний период своего творчества Шевченко с восторгом пишет о прошлом Украины.
Украинский буржуазный националист А. Колесса утверждал, что в 1840—1843 гг. Шевченко идеализировал гетманщину, а в 1843—1845 гг. порвал с казакофильским романтизмом; враждебные чувства к панской Польше, по мнению А. Колесса, у него притихли и он якобы стал выступать вместе с поляками против Московского государства (См. «Зап. наук Тов-ва im. Шевченка», т. III. Львов, 1894, стр. 92—96.). Украинские буржуазные националисты Галиции проводили австро-польскую политику примирения украинцев с поляками и разжигания враждебного чувства к русскому народу и поэтому они всячески фальсифицировали взгляды Шевченко в интересах своей реакционной политики.
Некоторые советские авторы бросают народному поэту упреки в «казакофильстве», в том, что он, дескать, не видел классовой дифференциации среди казачества и идеализировал прошлое. Когда поэт, воспевая национально-освободительную борьбу украинского народа, говорит о деятельности украинских гетманов, возглавлявших эту борьбу, его обвиняют в том, что он не видел реакционной роли гетманов, «идеализировал» прошлое как «золотой век», «затушевывал классовую борьбу, любуясь гетманскими жупанами и булавами».
Отсюда делается ошибочный вывод, будто бы в 40-х годах XIX в. Шевченко «идеализировал прошлое», будто бы в его творчестве звучат нотки реакционного «романтизма», «национальной ограниченности», «узкого украинского национализма».
Правильно, на наш взгляд, творчество Шевченко первого периода оценено в «Истории украинской литературы». «Ненавидя крепостническую действительность, Шевченко,— говорится в I томе «Истории украинской литературы»,— возрождал в памяти потомков героическое прошлое во имя современного и будущего, возбуждая этим освободительные стремления народа». «В произведениях этого периода Шевченко еще не раскрыл полностью своего понимания классовой борьбы в обществе того времени Очевидно, это понимание у него еще только формировалось, вызревало. В исторических произведениях Шевченко, воспевая героику прошлого, высказывал свое неудовлетворение слабостью освободительной борьбы в современных поэту условиях. В некоторых произведениях этого периода на исторические темы не раскрыта настоящая сущность гетманщины («До Основьяненко») (Історія українскької літератури, т. І. Київ, 1954, стр. 222, 229.).
В творческом развитии Шевченко нет каких-либо резка очерченных, принципиально различных периодов. Однако мировоззрение Шевченко претерпело известную эволюцию.
Сам Шевченко говорит, что 1843—1845 гг. были поворотными для его общественно-политических воззрений в сторону большей политической заостренности.
Каковы же основные черты воззрений Шевченко до 1843 года?
В поэмах, посвященных истории украинского народа («Иван Подкова», «Тарасова ночь», «Гайдамаки», «Гамалия» и др.) Шевченко воспевает «казацкую волю», подвиги казаков, борьбу украинского народа против гнета, кабалы панской Польши, грабительских набегов султанской Турции и татарских ханов, воспевает и прославляет украинских гетманов как борцов против иноземного гнета. Но это не было идеализацией украинской старины, идеализацией гетманов, каїк об этом говорят буржуазные националисты.
Не надо забывать, что Шевченко прежде всего поэт, (а не историк, не социолог), поэтому надо раскрывать его художественные образы, надо чувствовать и понимать прежде всего политическое звучание его произведений в его эпоху. Для украинского народа, как и для Шевченко, казак — это вольный человек, который не хотел больше терпеть гнет, кабалу, издевательство со стороны помещиков-крепостников и иноземных эксплуататоров, который бежал из-под ненавистного ига, бежал, зная, что идет на жизнь, полную величайших трудностей и лишений. И все это — ради воли, ради свободы. Так понимают казачество и советские историки (См. «Истоірія Української РСР», т. І. Київ, 1953, стр. 136.).
Высоко оценивал казачество Н. В. Гоголь. В повести «Тарас Бульба» он показал сильные характеры казаков-патриотов. Он с любовью рассказал о могучей «Запорожской Сечи», откуда вылетали гордые и сильные орлы, «откуда разливается воля и казачество на всю Украину».
Герцен в статье «О развитии революционных идей в России» (1851) писал: «Он (малоросс.— М. Н.) любит отчизну, свой язык, предание о казачестве и гетманах. Независимость свою, дикую и воинственную, нЬ республиканскую и демократическую, Украйна отстаивала на протяжении веков…», в борьбе с угнетателями малороссы «никогда не складывали оружие» (А.И. Герцен. Полное собрание сочинений в тридцати томах, т. VII, стр. 227.).
А. М. Горький, говоря о Шевченко, заметил: «В его жалобах на личную судьбу — слышна жалоба всей Малороссии, в его воспоминаниях о казацкой воле — вы чувствуете воспоминания всего народа» (М. Горький. История русской литературы. М., 1939, стр. 189.).
Именно такого понимания «казачества» и боялись враги народа— представители царской власти, поэтому-то воспевание поэтом «вольного казачества» они ставили ему в вину, рассматривали это как борьбу за свободу против крепостничества. Недаром начальник III отделения граф Орлов в своем докладе царю 28 мая 1847 г. писал, что Шевченко в стихах «возглашал» о «прежней вольности казачества».
Украинские помещичье-буржуазные националисты, скрывая классовую сущность образования казачества, всячески чернили его. Так, П. Кулиш в своей «Истории воссоединения Руси» озлобленно хулит казаков как «разбойников», «хищных варваров» и т. п. Националист М. Грушевский презрительно на
зывает их «степными авантюристами» «казаковавшими авантюристами» (М. Грушевский. Очерк истории украинского народа. 1911, стр. 204, 206.).
Все это говорит о том, что вовсе не националистическими, а идейно-политическими и антикрепостническими мотивами объясняется воспевание поэтом вольности Запорожской Сечи. В этом проявился гнев Шевченко против царского самодержавия, притеснявшего вольность запорожцев, а затем ликвидировавшего Запорожскую Сечь. В народном творчестве создавались песни, в которых разгром царским правительством Запорожской Сечи связывается с усилением крепостнического гнета.
Естественно поэтому, что воспевание поэтом казачества вообще и Запорожской Сечи, в частности, выражало его протест против крепостничества. По сути дела, это было призывом к борьбе против крепостнического гнета,— борьбе, которую вели с оружием в руках казаки.
В статье, посвященной 125-летию со дня рождения Шевченко, «Правда» писала: «Издавна чужеземные хищники зарились жадными глазами на богатства Украины. Веками народ боролся против завоевателей… В войнах с татарскими ханами, с польскими панами, со шведскими феодалами украинские крестьяне дрались рука об руку с русскими… С помощью русского народа украинский народ свернул шею шляхетскому стервятнику. Шевченко увековечил в незабываемых поэмах имена боевых героев» («Правда», 6 марта 1939 г.).
При этом следует отметить, что Шевченко не идеализировал украинских гетманов. Известно, что центром движения казачества была Запорожская Сечь, где жизнь была организована по военному образцу. Вся история казачества — это история борьбы против польских панов-магнатов и шляхты, против турецких и татарских грабителей. В таких условиях гетман, избираемый обычно казацкой верхушкой, выполнял роль военачальника и администратора. Гетман возглавлял борьбу казачества. От его способностей, искусства, храбрости и преданности народу зависело очень многое. Гетманство в таких условиях было -естественным продуктом исторической необходимости.
В своих поэмах Шевченко и воспевает гетманов-полководцев, руководителей народа в вооруженной борьбе против угнетателей.
В рассуждениях некоторых авторов, приписывающих Тарасу Шевченко «идеализацию» гетманов, отсутствует конкретно исторический подход к событиям общественной жизни. Они рассуждают так: если действует царь или гетман, значит — дело реакционное. Но едва ли найдутся теперь серьезные люди, которые прославление деятельности Дмитрия Донского или Александра Невского будут расценивать как реакционную «идеализацию» только потому, что Дмитрий Донской и Александр Невский были князьями!
Каких же гетманов воспевает Шевченко в своих произведениях?
В поэме «Иван Подкова» поэт пишет о гетмане Иване Подкова, выступавшем в 70-х годах XVI столетия во главе казачества против султанской Турции и павшем смертью храбрых: он был казнен панской Польшей по требованию Турции.
В поэме «Гамалия» описан патриотический подвиг отряда казаков под командой атамана Гамалия, напавшего на турецкий город Стамбул, чтобы освободить «братьев» из турецкой неволи.
В поэме «Тарасова ночь» выведен запорожский гетман, избранный нереестровыми казаками, Тарас Федорович, именуемый «Трясило», который в 1630 г. возглавил большое восстание украинского народа против гнета шляхетской Польши и под г. Переяславом наголову разбил польское войско.
В этой же поэме «Тарасова ночь», а также в произведениях «То пасхальное воскресенье» и в драме «Никита Гайдай» Шевченко говорит о гетмане Наливайко, который в 1594—1596 гг. возглавлял восстание украинского народа против панской Польши, за национальную независимость украинского народа, против султанской Турции и татарских ханов. Наливайко был захвачен польскими властями и с жестокостью казнен в Варшаве. О его подвиге и мужестве в народе сохранилось немало легенд и преданий. Героический образ Наливайко воспел в своем творчестве декабрист-революционер поэт Рылеев.
В поэме «Тарасова ночь» Шевченко упоминает Павлюгу (точнее Павлюк), который в 1637 г. возглавил борьбу запорожцев и крестьянства против гнета шляхетской Польши. Павлюк был казнен польскими властями в Варшаве.
В «Гайдамаках» Шевченко воспевает подвиги гетмана запорожского войска Остряницы (Яков Острянин) — одного из вождей восстания нереестровых запорожских казаков в 1638 г. против гнета шляхетской Польши.
В этой же поэме поэт славит таких гетманов, как Богдан Хмельницкий, Наливайко, Богун.
Разве такие поэмы дают основание для обвинения поэта в «национальной ограниченности»? Наоборот, в них мы видим воспевание героической борьбы украинского народа против чужеземных поработителей, за национальную независимость, что вполне отвечало историческим задачам развития и укрепления его национального самосознания.
Шевченко понимал, что воспевание им казачества противоречит интересам помещиков. В стихотворении «Сон» (1848) поэт, посылая «проклятье» «окаянным магнатам, гетманам поганым», пишет:
А панам лукавым
Нету дела до великой
До казацкой славы?!
Следовательно, не всех без разбору гетманов воспевал народный поэт, а только тех, которые во главе казачества и всего угнетенного народа боролись против чужеземных угнетателей.
Сторонники той точки зрения, что Шевченко националистически идеализирует украинских гетманов, иногда ссылаются на отношение Шевченко к гетманам Полуботко и Мазепа. Действительно, в произведениях «Сон» («У всякого своя доля») и «Подземелье» поэт положительно отзывается о гетмане Полуботко. Но это надо понимать, исходя из общего направления идейнополитических воззрений автора. Дело в том, что в 20-х годах XVIII в. Петр I начал решительно ограничивать автономию Украины, создав Малороссийскую Коллегию из офицеров, которая и стала контролировать деятельность гетмана и казацкой старшины; в города назначались царские коменданты для наблюдения за местной старшиной. После смерти гетмана Скоро-падского Петр I запретил проводить обычные выборы гетмана из казацкой старшины и сам назначил временным гетманом полковника П. Полуботко. Выражая интересы русских помещиков, царизм, таким образом, оттеснял украинских феодалов на второстепенное место. Среди украинской старшины, преследовавшей свои классовые интересы, естественно развивались оппозиционные настроения против Петра I, связанные с сепаратистскими планами отторжения Украины от России. Ввиду этого Петр и приказал арестовать Полуботко и некоторых других представителей украинской старшины.
Шевченко со всей присущей ему страстностью ненавидел царизм и очень часто изливал свой гнев против царей «палачей», «людоедов». В отличие от идеологов помещичьего строя, восхвалявших деятельность царей, Шевченко понимал, что все, что творил Петр I, он делал за счет страданий и мучений крепостного крестьянина. Именно поэтому Шевченко, считая царя главным врагом народа, положительно отозвался о гетмане Полуботко, попытавшегося выступить против царя.
Аналогично относился Шевченко и к Мазепе. Свое положительное отношение и к Полуботко и к Мазепе он проявлял именно в связи с деятельностью Петра I. Но на этом основании нельзя упрекать Шевченко в том, как это делается иногда в нашей литературе, будто он «не понял» прогрессивной исторической
роли русского царя Петра I. Как известно, Петр I очень много сделал для укрепления государства помещиков и торговцев за счет крепостного крестьянства. Шевченко, как крестьянский революционер, расценивал деятельность Петра I под углом зрения интересов угнетенных народных масс. Он видел, как помещики-крепостники во главе с царем зверски эксплуатируют крестьян. Характеризуя помещиков, Шевченко в одном из «посланий» заметил: «Дерете с братьев-гречкокосеев три шкуры». Страдания закабаленного, гибнувшего в муках, кровно близкого ему крестьянства вызывали у поэта глубокую скорбь. В особенности его возмущала массовая гибель крепостных и рядовых казаков, согнанных по царскому приказу на берега реки Невы для постройки на «болоте» Петербурга. В поэме «Сон» он писал:
Царь проклятый, царь лукавый!
Здесь, в земле пустынной,
Что ты сделал с казаками?
Засыпал трясины
Благородными костями;
Поставил столицу
Ты на их кровавых трупах!
Все это заслоняло для Шевченко другие стороны сложного исторического процесса. Поэт Полонский говорил: «…на Екатерину II Шевченко смотрел только как на виновницу крепостного права,— и знать ничего больше уже не хотел: ни видеть, ни слышать» (Т. Г. Шевченко. Кобзарь з додатком споминок про Шевченко… У Празі, 1876, стр. XII.).
Спекулируя на этой ненависти Шевченко к Петру I, украинские буржуазные националисты утверждали, будто Шевченко был врагом русских и поэтому симпатизировал гетману Мазепе, известному изменнику Петра I в войне со шведами и представлявшему интересы некоторой старшинной аристократической верхушки.
Так делает, например, один из вожаков националистов Галиции, Е. Огновский в своей вступительной статье к львовскому изданию 1893 г. «Кобзаря» Тараса Шевченко.
Проявляя жгучую ненависть к царям и считая их виновниками величайших бедствий горячо любимой им Украины, Шевченко прежде всего направляет свой гнев против Петра I, называя его «палачом». Шевченко высказывает сочувствие Мазепе именно потому, что он враг Петра I. Но в отношении Шевченко к Мазепе не выражается ненависть к русскому народу, как это пытаются превратно толковать украинские буржуазные националисты.
Это становится тем более понятным, если обратиться к рассмотрению высказываний Шевченко о Мазепе в тех случаях, когда он говорит о нем безотносительно к Петру I. Тогда поэт выступает прямо против Мазепы. В повести «Близнецы» (1855) Шевченко, положительно отзываясь о Богдане Хмельницком, называет Мазепу «знаменитым анафемой». Через несколько страниц Тарас Григорьевич снова упоминает «проклинаемого» Ивана Мазепу.
Интересна также в плане отношения Шевченко к Мазепе поэма «Чернец», написанная на основе народных преданий об одном из популярных казацких полковников Семене Палий, который под старость пошел «спасаться» в монастырь. Палий известен как руководитель восстания украинских казаков и крестьян против польской шляхты в 1702—1704 гг. Палий был ложно обвинен гетманом Мазепой и сослан царем в Сибирь, но через некоторое время оправдан.
Шевченко с величайшим уважением относится к Палию. Он подчеркивает, что когда Палий шел в монастырь, то за ним шло казачество и «весь честный Киев». Мазепу же в этой поэме поэт характеризует отрицательно:
«И старый гетман, как сова, глядит в глаза».
Указанная выше оценка Тарасом Шевченко деятельности Петра I и вообще всех царей была как бы ответной реакцией на позицию помещичье-буржуазных историков, которые не хотят видеть, что вся история общества творится трудом народных масс, за счет их мучений и страданий, что цари всегда защищают угнетателей и являются врагами народа.
Прославляя гетманов, борцов за освобождение народа от поработителей, Шевченко иногда допускал ошибки. Так, в стихотворении «Завалило черной тучей» поэт положительно оценивает деятельность гетмана Петра Дорошенко, который в действительности был изменником Украины, и намеревался отдать свою страну султанской Турции и Крымскому ханству.
Но эти отдельные промахи и ошибки Тараса Шевченко не могут заслонить собою его концепцию революционного демократизма.
Если Кулиш, кичившийся западноевропейской культурой, в 70—80-х годах XIX в. всячески хулил казачество и по-барски видел в его деятельности только разгул, пьянство и грабеж, то лучшие люди русского и украинского народа, подобно Тарасу Шевченко, видели историческое значение и роль казачества, его патриотическую борьбу.
Великий Гоголь, много изучавший историю украинского народа, реалистически, в основном правильно отражал историю, когда в повести «Тарас Бульба» писал о Запорожской Сечи: «…вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена до тла неукротимыми набегами монгольских хищников. Лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек… на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете… Бранным пламенем объялся древне-мирный славянский дух, и завелось казачество — широкая разгульная замашка русской природы… Это было, точно, необыкновенное явление русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед». «Эта странная республика,— продолжает Гоголь о Запорожской Сечи,— была именно потребность того века» (См. Н. Гоголь. Избранные произведения. Изд-во «Московский рабочий», 1948, стр. 252, 268, 346.).
Далее Гоголь говорит о патриотической освободительной борь бе украинского народа под руководством гетмана Остряницы, то го самого, которого воспевает в своей поэзии и Тарас Шевченко Гоголь не учитывает всех сторон общественной жизни тоге времени, не говорит о роли крепостного права, спасаясь от которого, люди бежали в Запорожскую Сечь (есть только общее упоминание о «бесчинстве чужеземных панов»). Но тем не менее он проницательно подошел к оценке того, какую историческую роль сыграла Запорожская Сечь, указывая, что ее появление вызвано «потребностью» своего времени, что ее «вышибло из народной груди огниво бед».
Стало быть, в лице Гоголя Тарас Шевченко имел своего предшественника, который воспевал геройские подвиги, патриотизм «вольного казачества» и его славную борьбу под водительством гетманов, выступавших борцами за общенародное дело. Но ведь Гоголя никто не назовет за это «узким националистом»?! Эти патриотические традиции Гоголя наследовал и продолжил Шевченко. Об интересе Шевченко к «Тарасу Бульбе» свидетельствует, в частности, и тот факт, что в 1842 г. он нарисовал картину на сюжет из Гоголя: «Встреча Тараса Бульбы с сыном…».
Здесь нет необходимости говорить о различии, важно отметить некоторые черты сходства у Гоголя и Шевченко в понимании общего исторического значения роли казачества того времени. И тот и другой не идеализировали прошлое, а отражали в той или иной мере историческую действительность, что в условиях того времени имело положительное значение.
В поэме «Гайдамаки», отражая реальную борьбу украинского народа против крепостного гнета шляхетской Польши, прославляя эту борьбу устами священника в его проповеди, Шевченко вызывает в представлении восставшего народа образы славных героев, предков-гетманов как беззаветных борцов за дело народное. Он пишет:
………………Где прах
Богдана — славного из славных?
Где Остраницына в степях,
Где Наливайкова могила?
………………Лях гуляет;
Богдана нету — обагрить Течение зеленой Роси И Желтых Вод (Т. Шевченко. Собрание сочинений в пяти томах, т. I. М., ОГИЗ, 1949, стр. 146—147. (В этом издании перевод дан точнее: Богдан Хмельницкий в соответствии с подлинником назван «славным», чего нет в русском издании 1955 г.).).
В воспевании подвигов знаменитого полководца восставшего украинского народа Богдана Хмельницкого нет идеализации гетманщины. Нет ее также и в прославлении Тарасом Шевченко и других гетманов, которые действительно выступали борцами за свободу народа.
Это понимал революционный демократ Добролюбов. Он писал о «Гайдамаках» Шевченко: «…Пред нами современный поэт, любящий славу родимого края и с грустной отрадой вспоминающий подвиги отважных предков» (Н. А. Д обролюбов. Полное собрание сочинений в шести томах, т. II. Гослитиздат, 1935, стр. 566—567.).
Революционизирующее значение таких произведений Шевченко, как «Иван Подкова» и «Гамалия», видела царская цензура. В 1891 г. один из цензоров так мотивировал запрет на издание произведения «Иван Подкова»: «По своему небольшому объему, как копеечная литература, стихотворение будет иметь несомненно, самое широкое распространение и может возбудить в народных массах весьма опасные воспоминания». По поводу поэмы «Гамалия» полицейские из III отделения докладывали царю: «Предвзятые умы легко могли провести параллель между турецкой неволей и мнимым порабощением народа малороссийского… и призыв к освобождению запорожцев, как призыв к бунту и своеволию».
Если Шевченко и говорит, что раньше — во времена казачества— хорошо жилось на Украине, то это вовсе не означает призыва возвратиться к старому, это есть не что иное, как противопоставление свободы гнёту крепостничества.
Это понимал еще украинский поэт-революционер П. А. Грабовский. В статье «Памяти Т. Г. Шевченко» (1901) он писал: «Наблюдая повсеместно гнет закрепощенной массы, поэт естественно вдохновлялся борьбой за человеческую свободу и равноправность в прощлсщ и противопоставлял его настоящему» (П. Грабовський. Вибрані твори. Київ, 1949, стр. 311.). Шевченко понимал невозвратимость и гетманщины и Запорожской Сечи.
Нет идеализации старины и в поэме «Гайдамаки». Поэма призывала к расправе над врагами народа. Помещик П. Лукашевич в письме к И. Срезневскому называл «Гайдамаков» пахнущими кровью», а поэта «возмутителем черни». Шевченко рассказывает, что ему стоило немалых усилий протащить «Гайдамаки» через цензурный комитет, доказать, что он «не бунтовщик». В письме к Г. С. Тарновскому 26 марта 1842 г. он говорит: «Я думаю, вы меня хорошенько побранили за «Гайдамаки». Было мне с нихми горя, насилу выпустил цензурный комитет, возмутительно, да и кончено, насилу кое-как я их уверил, что я не бунтовщик («Возмутительно» — это значит поэма призывает к возмущению, к бунту.).
О том революционизирующем значении, какое имели такие произведения Шевченко как «Гайдамаки» и «Тарасова ночь», можно судить по тревоге, которая возникла среди помещиков. Распространился слух о заговоре против помещиков, о том, что будто бы скоро наступит «Тарасова ночь», во время которой будут поголовно истреблены помещики. Местом сбора заговорщиков считалась могила Шевченко близ г. Канева, а самый заговор связывался с именем губернского секретаря Г. Н. Честоховского, который, по поручению друзей Шевченко, после погребения поэта оставался в Каневе и занимался отделкой его могилы. Каневский «предводитель дворянства» доносил начальству, что к могиле Шевченко стекается множество посетителей, что распространяется молва о надежде крестьян в будущем безвозмездно завладеть помещичьей землей, «что в скором времени настанет час, в который по-прежнему народ будет резать помещиков (панов) и притом не пощадит ни духовенства, которое держит за одно с панами, ни чиновников, которых дворянство оплачивает для того, чтобы они скрывали права народа…»
Киевский предводитель дворянства просил генерал-губернатора принять меры против распространения среди крестьян «гайдамацких настроений», воспретить распространению таких волнующих умы сочинений Шевченко, как «Гайдамаки», «Тарасова ночь», воспретить скопища людей на могиле и вообще перенести могилу в какое-либо другое, менее опасное место. Киевский губернатор разместил сотню казаков в Каневе.
Предводители киевского и Каневского дворянства, несомненно, отражали настроения многих помещиков. Некоторые из этих слухов, конечно, не имели под собой никакой почвы, например, история с ножами, будто бы зарытыми в могиле Шевченко. Но во всех этих событиях оставалось в основе своей верным то, что имя Шевченко сделалось символом революционной борьбы крестьянства против гнета помещиков и царского чиновничьего аппарата, что с именем Шевченко связывалась борьба крестьянства за землю и что поэмы «Гайдамаки», «Тарасова ночь» поддерживали, оживляли в крестьянстве старые традиции гайдаматчины— беспощадной борьбы с угнетателями, помещиками-крепостниками.
Итак, уже до 1843 г. Шевченко выступает как революционер. Он воспевал свободу, выражал протест против крепостнического гнёта, отображал в своих произведениях вооруженную борьбу украинского народа против крепостничества. В этом — главный политический смысл таких произведений Шевченко, как «Иван Подкова», «Тарасова ночь», «Гамалия» и в особенности «Гайдамаки» (а вовсе не в воспевании патриархальщины, идеализации прошлого, как утверждают буржуазные националисты).
Революционное значение «Гайдамаков» высоко ценил Чернышевский. Когда в апреле 1861 г. произошли два больших крестьянских восстания в с. Кандеевцы, Пензенской губернии и в с. Бездна, Казанской губернии, Чернышевский, не имея возможности открыто откликнуться на эти события по цензурным соображениям, поместил в майском номере журнала «Современник» поэму «Гайдамаки» в русском переводе.
Революционные настроения и взгляды Шевченко, надо полагать, усилились в результате наблюдений и впечатлений, которые поэт получил во время своей поездки на Украину в 1843 г. Лишения, нищета, голод, страдания, гнет и задавленность крепостного народа, с одной стороны, и, с другой — роскошь, безделье, пьянство помещика-крепостника, его издевательства над крепостными,— все это сильно подействовало на впечатлительную натуру Тараса Шевченко, беззаветно любившего свой народ. Поэт переходит от исторической тематики к критике современного ему феодально-крепостнического строя, причиняющего простому народу мучения и страдания. Он призывает к борьбе против помещиков-крепостников, против царя.
Если раньше Шевченко воспевал героев-гетманов, их борьбу во главе казачества, то теперь он видит и тех гетманов, которые выступали приспешниками российского царизма и панской Польши («И мертвым, и живым…»).
Поэма «Тризна», написанная в Яготине в 1843 г., явилась переломным произведением. В стихотворении «Три года» поэт как бы подводит итог эволюции в своем мировоззрении.
При рассмотрении «Тризны», имеющей некоторое автобиографическое значение, следует остановиться лишь на одной стороне ее содержания, на вопросе эволюции общественно-политических воззрений Шевченко. Описав кратко свои детские годы «в семье убогой», свою сиротскую долю, «упреки злые» «за хлеб насущный», поэт говорит далее о том, что его «душа рвалась, душа рыдала, просила воли», но в мире он увидел много «гадов земных» и решил бороться с ними до конца. Он увидел, что его родина, так же, как и он сам, закована в цепи и понял, что надо пойти на патриотический суровый подвиг, пожертвовать жизнью за «родной край». Теперь перед ним встала задача слагать изобличительные «псалмы» против современных «палачей». В произведении «Три года» Шевченко пишет, что у него «прозрели очи» и он вокруг себя увидел очень много горя и зла.
Не случайно, на третий же день после сочинения этой поэмы в своем знаменитом «Завещании» поэт призывает порвать цепи и помещичьей вражеской кровью окропить волю.
Нельзя, конечно, представлять дело упрощенно и абсолютно отгораживать 1837—1843 гг. от последующих лет формирования взглядов поэта. В творчестве Шевченко и до 1844 г. были зачатки того, что стало характерным впоследствии — непосредственный призыв к борьбе против крепостничества и царизма. Так, в поэме «Гайдамаки» поэт обращается с большим укором к современникам, ко внукам бывших борцов за освобождение народа и восклицает:
Что же внуки? Все равно им —
Панам жито сеют.
Много их, а кто укажет,
Где Гонты могила?
Где легла его святая
Праведная сила?
Железняк, душа родная,
Где лежит зарытый?
Тяжело! Палач на троне,
А они забыты.
Но революционный демократизм Шевченко находит свое более полное и политически более острое выражение после 1843 г. в таких произведениях, как «Сон» («У всякого своя доля»), «Кавказ», «Завещание», «И мертвым, и живым… послание», «Холодный яр» и др. В это время поэт выступает непосредственно и со всей остротой против феодально-крепостнического строя, против царизма, против национального гнета и прямо призывает к вооруженной борьбе, показывает эту массовую вооруженную борьбу народа как закономерную, оправдываемую самими условиями общественной жизни.
Позднее, в 50-годах, в иных условиях — в период подготовки царем крестьянской реформы, под влиянием Чернышевского и его журнала «Современник» Шевченко особенно решительно борется против либералов — этих прислужйиков царизма. Понятно, что в первые годы своего творчества (1837—1843) он еще не поднялся до изложенных выше обобщений, имеющих громадное политическое и теоретическое значение и свидетельствующих о крайней заостренности его политических воззрений. И именно это характеризует направление формирования мировоззрения Шевченко.
Но и после 1844 г. Шевченко возвращается к исторической тематике — к описанию казачества и гетманов. Например, в стихотворении «То пасхальное воскресенье» (1848) он пишет о том, как запорожцы собрались для того, чтобы избрать гетмана и избрали гетманом «преславного, удалого Павла Кравченко Наливайко». В стихотворении «Швачка» (1848) поэт воспевает одного из руководителей гайдамацкого восстания 1768 года. В стихотворениях «Иржавец», «Чернец», «Платок» Шевченко в той или иной мере прославляет «славу казацкую», «старых гетманов» и «свободу давнюю» в Запорожской Сечи.
Стало быть, вовсе не правы те критики (о них уже было сказано), которые утверждают, что в этом периоде своего творчества Шевченко, дескать, уже не касается «старины», не прославляет больше казачество и гетманов, а только клеймит их позором.
В одном из ранних своих произведений «Назар Сто доля» (1843) Шевченко показывает резкую вражду между эксплуататорской верхушкой казачества—старшиной и рядовыми, бедными казаками. Богатый сотник, эгоистический, жадный до наживы, стремящийся к чинам, лицемерный, злой, деспотический Хома Кичатый притесняет бедного казака Гната Карыя, борющегося против социальной несправедливости, готового отдать жизнь за родину, за друга Назара. В образе главного героя Назара Стодоля поэт отобразил свободолюбивые черты народа, вражду к социальной несправедливости. Назар Стодоля мечтает уехать в тот край, «где одна только воля. Одна воля да счастье…» В первом варианте драмы Шевченко доводит конфликт до крайней степени — Гнат Карый убивает Хому Кичатого. (Впоследствии, возможно по цензурным соображениям, конец драмы был переделан).
Все это говорит против тех критиков, которые пытаются приписать Шевченко «идеализацию» казачества вообще.
Нельзя, конечно, требовать от Шевченко полного понимания классовой дифференциации казачества и точных формулировок политико-экономических терминов. Но для нас одно остается несомненным — воспевание поэтом освободительной борьбы казачества имело революционизирующее значение, возбуждало патриотические чувства украинского народа в ёго справедливой борьбе против феодального гнета, за национальную независимость.
До конца жизни Шевченко был верен революционному демократизму. В 1857 г. по возвращении из ссылки он писал в дневнике: «Ни одна черта в моем внутреннем образе не изменилась. Некоторые вещи просветлели, округлились, приняли более естественный размер и образ».
Стойкость духа Шевченко отмечали его петербургские друзья и знакомые. На одном из вечеров, данных в честь возвращения поэта из ссылки, Н. Д. Старов, по своим воззрениям примыкавший тогда к направлению Белинского и Чернышевского, заявил, что Шевченко «в мрачных стенах казармы смердячей не ослабел духом, не отдался отчаянию».
Уже в первые годы своего творчества Шевченко выступает в основном как материалист. Он воспринимает и природу, и человека непосредственно такими, какие они есть, в их реальной конкретности.
Первые годы творчества Шевченко, как было уже отмечено, отличаются меньшей заостренностью его идейно-политических воззрений. Это сказывается и на его воззрениях, относящихся к философии. Материализм в это время не выявляется так непосредственно и прямо, как в дальнейшем, поэт не выступает еще прямо против идеализма; материализм еще не так тесно сочетается с атеизмом, как это выявится впоследствии. В первое время, т. е. до 1843 г., пожалуй, только в поэме «Слепая» в образе Оксаны Шевченко подходит к атеизму.
В 1844—1847 гг., тем более после ссылки, как это видно в особенности из дневника, Шевченко решительно воюет с идеализмом как со своим идейным врагом. Материализм в этот период ясно сочетается с атеистическими воззрениями, поэт выступает как воинствующий атеист и остается таким до конца своей жизни.
В первые годы (1837—1843) Шевченко еще не имел каких-либо определенных высказываний относительно характера общества, которое должено наступить в случае победы народа. Общие контуры социалистического общества, понимаемого им утопически, по-крестьянски, вырисовываются в его произведениях лишь в последующие годы.