Загрузка...Я по натуре и по характеру чувствую максимальную антипатию ко всем учениям атеистов и неверующих. Несмотря на это, я знаю, что независимо от самого себя я сам являюсь тем, кого христианин назвал бы, и, насколько я понимаю, вполне справедливо, атеистом и неверующим».
Так в прошлом веке описывал собственную конфликтную ситуацию сэр Томас Генри Гексли (1825—1895), президент Лондонского королевского общества, первый пропагандист идей Чарлза Дарвина, автор работ по теории эволюции, где обосновывалось происхождение человека из животного мира. Сэр Гексли был представителем не только сословной иерархии, но принадлежал к высшим кругам европейской интеллектуальной элиты, где принято подчеркивать свою духовную независимость, свободу от ходячих предрассудков, штампов и стандартных мнений.
Предрассудки в отношении атеизма и атеистов насаждались церковью и респектабельным буржуазным общественным мнением веками. К таким предрассудкам относилось отождествление атеиста с вульгарным искателем грубых удовольствий, чревоугодником, с аморальной личностью. Глубокий внутренний конфликт состоял в том, что независимый в своем научном поиске ученый, объективно обосновывающий материалистические и атеистические положения именно этих прямых мировоззренческих результатов, так сказать, «производственного» своего процесса принимать не желал. Социальная позиция ученого-материалиста в буржуазной науке XIX века порождала идейный, нравственный, духовный конфликт. Независимый «высокобровый» интеллектуал был в действительности весьма и весьма зависим от предрассудков класса, среды. В то же время совесть и достоинство подлинного ученого настоятельно требовали признания научных фактов.
Гексли нередко оказывался в остроконфликтной ситуации. К примеру, в 1860 году архиепископ Оксфордский в большой аудитории задал ученому вопрос — кого именно: обезьяну-бабушку или обезьяну-дедушку дарвинист Гексли, материалист Гексли хотел бы видеть в качестве своего предка? Известен ответ Томаса Гексли: «Я скорее бы предпочел иметь обезьян в качестве предков с обеих сторон, чем человеческие существа, столь подверженные предрассудкам, что они боятся видеть истину».
Позднее, в 1886 году, Гексли подвергся публичному осуждению: в издании «Двухнедельное обозрение» в статье «Материализм и мораль» под сомнение ставилась способность «материалиста Гексли» быть моральной личностью. Подобные выпады не помешали ученому в работе «Эволюция и этика» основывать материалистические идеи и области морали, а также участвовать в движении за светское образование, развернувшемся в Англии в конце XIX века. Т. Гексли был основателем мужского рабочего колледжа в южной части Лондона (1868 г.), где английское секуляристское общество проводило работу по внедрению светских принципов образования и воспитания.
В работе «Эволюция и этика» Томас Гексли обосновывал идею происхождения правил общежития и морали из материальных условий жизни общества. Этой теме он посвятил публичную лекцию, прочитанную в 1893 году. Идеи работы были высоко оценены крупным ученым и видным общественным деятелем К. А. Тимирязевым, который перевел ее на русский язык и способствовал изданию в России за счет собственных средств. Здесь важно отметить выступление Гексли против нравственных идей и поучений богословов, например, против религиозной концепции оправдания наличия зла в мире. Он настаивает на том, что отношение между добром и злом в нашей жизни может быть в значительной степени изменено воздействием человека. Вопреки учениям тогдашних теологов он утверждал, что человек способен сам воздействовать на свою собственную природу, формировать и воспитывать в себе разумное и нравственное начала. Именно к власти над миром, над самим собой, к господству разума, воплощенного в человеке — продукте эволюции, ведет процесс эволюционного развития. Этот процесс может быть поставлен на службу людям. Логика объективного исследования вела ученого к материализму. Традиции либеральной респектабельности мешали это осознать. Возникал мировоззренческий, научный парадокс на основе этого конфликта.
Как известно, Гексли отказывался называть себя не только атеистом, но и материалистом, свои взгляды он именовал термином «агностицизм». Так пытался ученый разрешить возникший конфликт. «Под его агностицизмом скрывался, в сущности, материализм», — писал В. И. Ленин.
В своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленин уделил много внимания такому явлению, как стихийный материализм ученых-естествоиспытателей, в том числе «стыдливый материализм» Томаса Гексли.
Сознание ученого в буржуазном мире подвергается самой тщательной (и квалифицированной) обработке с целью поставить преграды влиянию идей материализма, атеизма.
С появлением и утверждением марксизма, марксистского атеизма подобные конфликты приняли новый вид, получили большую остроту, обрели остро социальный аспект. Пример тому — развитие «парадокса Гексли» в наше время.
Традиция материалистической трактовки вопросов морали, выраженная сэром Томасом Генри Гексли, автором работ по теории эволюции, а также произведения «Эволюция и этика», нашла продолжение в трудах и деятельности его внука сэра Джулиана Сорелла Хаксли (1887— 1975). Широкоизвестный биолог, он был автором книг по теории эволюции (например: «Эволюция, современный синтез»), по вопросам религии («Религия без божественного откровения»). Крупный общественный деятель, секретарь Подготовительного комитета, а затем первый генеральный директор ЮНЕСКО (в 1946—1948 гг.) являлся президентом организации «Международный гуманистический и этический союз». Внук Томаса Гексли последовательно воплотил в своей научной и общественной деятельности направление, идущее от одного источника — защиты дарвиновского учения. В научных трудах крупнейшего биолога Джулиана Хаксли мы видим уже не становление «стыдливого материализма», а осознанное и четкое признание материализма. Показательна в этом отношении и позиция Дж. Хаксли как теоретика светской этики, продолжателя дарвиновского учения и идей Т. Гексли. Дарвинист Дж. Хаксли, внук и наследник идей Томаса Гексли, был поставлен в конфликтную ситуацию идеологической машиной и буржуазными институтами — уже в наше время «парадокс Гексли» получил свое продолжение. На примере судьбы идей, концепций Джулиана Хаксли, отношения к ним в буржуазном обществе можпо судить о тех трудностях и противоречиях, которые претерпевает объективный процесс вытеснения религии, например, в сфере культуры, морали. Отношение самого Хаксли к атеизму и оценка им собственных идей рисуют современное развитие «парадокса Гексли».
Концепцию Джулиана Хаксли называют эволюционной этикой или эволюционным гуманизмом, имея в виду, что на развитие им этических концепций, на его социальные взгляды самое серьезное влияние оказала материалистическая трактовка им эволюции, а также материализм вообще. Этого Джулиан Хаксли никогда не скрывал, в частности, он признавал правильность и методологическую ценность многих положений диалектического материализма. При этом следует подчеркнуть, что, будучи представителем либерально-буржуазных кругов, Хаксли разделял ряд характерных для этих групп предубеждений и предрассудков в отношении марксизма и коммунизма. Дж. Хаксли не только теоретически обосновывал и развивал положения эволюционного учения в трудах по проблемам биологической науки, он ярко и талантливо пропагандировал материалистическую концепцию происхождения человека, где в эволюцию человека органично вписывал все этические нормы; они, согласно Хаксли, представляют высший этап общего эволюционного процесса.
Первый этап эволюции, писал Хаксли, — этап эволюции неорганической природы — занимал в истории миллиарды лет. Время, прошедшее от появления живой клетки, до человеческого существа, также огромно — почти два-три миллиарда лет. Отрезок человеческой истории чрезвычайно краток по сравнению с двумя предшествующими этапами эволюции.
Особенностью эволюции является приход ее к специфической сфере — человеческой; именно человек может овладеть процессом дальнейшей своей эволюции, управлять ею, формировать самого себя. Это формирование должно происходить на научной основе, и прежде всего в соответствии с гуманистическими целями и ценностями. Этическая направленность дальнейшей эволюции — вот, по Хаксли, особенность нового этапа эволюции мира, природы.
«Имели место два критических пункта в прошлой истории эволюции, два перехода от одного состояния к другому с совершенно новыми характеристиками. Первый — переход от неорганической фазы к биологической, второй — от биологической к психосоциальной. Ныне мы вступили в третий. Как кипение в котле с критической температурой воды означает переход в газообразное состояние, так и кипение идей гуманизма в котле современного мышления означает переход физико-социальной фазы к фазе, характеризующейся осознанностью целей эволюции».
Однако переход к новой фазе Джулиан Хаксли мыслил лишь как победу научного знания, непосредственно разрешающего также и проблемы социального бытия. Но наука сама пронизана социальными противоречиями. Разумеется, осознанность целей эволюции может служить Архимедовым рычагом перестройки конформистского религиозного сознания только при устранении тех социальных механизмов, которые порождают фикции и в самой науке.
Хаксли не только разрабатывал теоретические аргументы в пользу эволюционной теории, не только формулировал этическую программу развития человека, он был сторонником материалистического обоснования такой проблемы, как происхождение человеческого сознания. В пропагандистской работе «История эволюции», направленной против ведущих религиозных концепций, он активно разоблачает догмат бессмертия души. Рассматривая проблему наследственности, природу генетического кода, Хаксли также вступает в полемику с христианскими теологами. Книга Хаксли, направленная против религиозных идей, завершается оптимистическим призывом к созданию справедливого общества как венца эволюции. Характерно, что одним из важнейших результатов эволюции должно явиться уничтожение неравенства, точнее, эволюционное его изживание. Хаксли призывает к созданию такого общества, где социальное и расовое неравенство снимается отношением всеобщего партнерства.
Хаксли высказывал уверенность, что лишь в наше время возможна революция, действительно обеспечивающая создание динамической системы, которая имеет целью обеспечение максимума свободы, благоденствия и развития максимального числа индивидов. Он видел корень и условие революции в революции в области этики, именно к ней приводит, по его мнению, весь ход эволюционного процесса. Хаксли возлагал большие надежды на планирование, на образование. Задача всестороннего обеспечения духовных и моральных потребностей индивида для развития личности занимала Хаксли так же, как и наука; этим вопросом он отводил значительное место в своих работах последнего времени.
Для Хаксли характерен, по существу, утопический взгляд на роль этики в социальных преобразованиях. В книге «Жизнь в революции» (1944) он развивал утопическую идею утверждения социальной справедливости через революцию, «не включающую в себя борьбу на баррикадах, а революцию, преобразующую нравственность человека». Революцию, направленную против форм религиозного, социального, духовного угнетения, он считал наиболее приемлемой и эффективной. Однако история уже показала несбыточность таких построений. Нельзя не отдать должное проницательности, с которой Хаксли разоблачал несостоятельность тех результатов, к которым привела французская буржуазная революция, вдохновленная идеями Просвещения. «Религией рационализма» называл Хаксли те идеалистические, как он говорил, точки зрения о присущей человеку доброте, о естественной человеческой природе. Уверенность и вера в освобождение (от тирании церковной и светской) естественной человеческой природы оказались несостоятельными. Идеалы же французской революции — Свобода, Равенство и Братство — были в большой мере выхолощены реальными фактами социального развития. «Религия автоматического прогресса также потерпела неудачу», — утверждал Хаксли.
В работе «Назначение ЮНЕСКО» он предлагал концепцию эволюционного гуманизма в качестве платформы ЮНЕСКО, подчеркивал, что, «даже признавая вклад в развитие философии последователей тех или иных соперничающих между собой теологических учений, она не может основывать на них свое мировоззрение». Свою концепцию гуманизма Хаксли выдвигал «в противоположность статическому или идеалистическому гуманизму».
В выступлении «Взгляд человека на самого себя», сделанном в 1960 году на Национальной конференции по образованию, Хаксли утверждал, что его этическая концепция может называться новой религией. При этом он подчеркивал свое решительное неприятие религиозного феномена в его сколько-нибудь традиционном понимании.
Хаксли отмежевывается от структуры религиозного мышления, отвергает черты, присущие религии, такие, как догматичность, вера в потусторонние силы и т. д. Хаксли уподоблял термин «религия» таким терминам, как уверенность, надежда, знание человека, доверие силе его этического чувства. Эта религия, считал он, должна определить человеческое чувство более ясно, так, чтобы обеспечить большую моральную поддержку жизни и собрать воедино свойственные человеку чувства святого на действительно достойных объектах. Это будет высшей демонстрацией проявлений человеческой природы в искусстве и литературе, в интеллектуальном понимании и ожидании поклонения; это будет подчеркиванием полноты реализации жизненных возможностей человека как истинно священной веры. В работе «О чем я посмел подумать» он писал: «Религия с точки зрения научной психологии и антропологии является не божественным откровением, а лишь функцией человеческой природы… Бог в общепринятом смысле этого слова является творением человека…»
Не льет ли такая позиция воду на мельницу атеизма? Но сам термин «атеизм» для автора неприемлем. Как и его дед Томас Гексли, Джулиан Хаксли подвержен либерально-респектабельным предрассудкам относительно якобы «вульгарности» атеизма. «Почти все без исключения учения и обряды современных религий можно было бы свести к одной религии, которая отказалась бы рассматривать мироздание как функцию бога и положила бы в основу своих толкований научные концепции», — пишет он далее. Пусть отрицание религии и на этой основе построение высокой нравственности получат названия: «эволюционная этика», «эволюционный гуманизм» или даже… «новая религия».
«Такая новая религия,— продолжает Хаксли, — могла бы способствовать избавлению человека от чувства страха и греховности. Она могла бы открыть своим приверженцам совершенно неожиданные духовные богатства, до сих пор ими неосознанные собственные возможности. Однако для того, чтобы новая религия стала действенной силой в человеческом обществе, необходимо, чтобы она не только служила людям духовным убежищем, утешением и стимулом к добрым поступкам, но и решительно призывала к нравственности и будила творческое воображение человечества».
Такое видение мира человеческих ценностей Хаксли считал соответствующим духу дарвинизма и писал, что это эволюционное видение впервые открыто Дарвином. Именно такое понимание он и называл новой религией. Такую этическую ориентацию он называл универсальной функцией общества.
К гуманистической концепции Джулиана Хаксли во всей полноте применима оценка, данная классиками марксизма попыткам превращения принципа любви человека к человеку в главный этический принцип. Такая теория «скроена для всех времен, для всех народов, для всех обстоятельств и именно потому не применима нигде и никогда». Подобно другому борцу против религии — Фейербаху, Хаксли в итоге возвеличения человека и принципа любви апеллировал к святости этого чувства. Специфику же воззрений Хаксли отличают черты, присущие идеям естественнонаучного материализма. Абстрактность гуманистических упований, обращение к таким понятиям, как «чувство святого» (применительно к ценности человека), и, конечно, термин «новая религия» («светская религия») вызывают возражения у многих последователей Международного гуманистического и этического союза (МГЭС), который он возглавлял, и даже у друзей Хаксли, влияние и авторитет которого в кругах интеллигенции западных стран огромны.
В коллективной работе «Возражения против гуманизма» теоретиков МГЭС, отражающей различие во взглядах внутри этой организации, одна из статей посвящена критике Хаксли за использование им религиозно окрашенных понятий. В статье «Критика гуманистической теологии» Рональд В. Хепберн, отмечая, что концепция Хаксли не претендует на гармоническое сочетание великих религий и новой религиозной идеологии западного мира, вместе с тем выделяет, что язык его, заимствованный из религии, перенасыщен метафизическими значениями и достаточно запутан. В действительности же, считает автор, нарушение четкости границ такого рода контекста чревато неверной трактовкой самой сути гуманизма — явления светского по своей природе, его смыслу и задачам.
Хаксли принадлежит к тем немногим крупным мыслителям-гуманистам современного западного мира, чье мировоззрение не окрашено в пессимистические, апокалипсические тона. Он вместе с прогрессивными учеными боролся против вредных социальных последствий научно-технической революции, за ответственность ученого и его гуманистические установки.
Продолжая традицию естественнонаучного материализма, агностически окрашенную в соответствии с идеями его деда Томаса Гексли, Джулиан Хаксли, будучи либерально настроенным интеллигентом, не призывает к революционным путям претворения в жизнь «позитивного гуманного», или, как он говорил, «научно обоснованного гуманистического идеала». Его путь — просветительство и либеральные реформы.