Загрузка...Не умеют люди узнавать своих героев и вождей при жизни… Не умеют они беззаветно любить их, гордиться ими, беречь их, как зеницу ока, им и за них отдавать все… Те духовные и государственные горизонты, которые видны герою и вождю, не видны простым людям; и потому они лишь редко, очень редко, и то лишь в предчувствии осязают размеры его бремени и величия его задач…
И только тогда, когда герой уходит из жизни, самая смерть его, это пронизывающее душу сознание, что жизнь его оборвалась, что земной полет его навеки закончен, что бремя его падает отныне на оставшихся, — заставляет людей содрогнуться, пробудиться от духовного сна и хоть на миг заглянуть в те горизонты, в которых жил и творил почивший герой. Как молния озаряет нависшие аспидные тучи, и виден становится весь край земли под облаками до самых дальних гор, — так в смерти своей еще в последний раз воссиял великий Король Югославии, чтобы показать нам величие тех претрудных заданий, к разрешению коих он шел верною, нетрепетною стопою Государя и мученика…
С неизреченной скорбью видим мы, что жизнь его пресеклась до разрешения и до завершения Его югославского и общеславянского, и европейского и общечеловеческого дела; что надеждам нашим не суждено было осуществиться… Но знаем, что только враги и только бесчестным убийством могли помешать ему в его деле, могли отсрочить, да, именно, только отсрочить осуществление наших надежд.
И вот, что мы водим в дали, озаренной молнией его мученической кончины…
Мы видим, что человечество нуждается прежде всего и больше всего в мире, в свободе от военных судорог и напряженных с ними духовных и политических смут. Без мира расползется и рухнет в бездну то, что мы ценим и утверждаем как духовную культуру вселенной. Мы видели великую европейскую войну. История не знает такой войны. Но она будет лишь слабою тенью той войны, которая намечается в будущем; ибо будущая война будет стремиться не к ратной победе, а к духовному разложению, к порабощению или истреблению целых народов. Фурии ее распечатают в каждой стране тот сосуд, в котором печать Сулеймана удерживает шайтанов гражданской войны и социальной революции; — и тогда мир захлебнется в крови и грязи…
Мир нужен человечеству. И великий Король знал это; он видел и разумел все опасности и все пропасти, грозящие нам, всем народам, на нашем пути. И он стал Королем-Миротворцем. Он, умевший воевать, как самые славные полководцы истории; Он, видевший самую страшную из войн во всех ее тягчайших проявлениях и крайних выводах, — Он стал миротворцем. Таким мы знали и любили Его — мудрым предотвратителем войны, прозорливым Государем, постигшим все соблазны и все угрозы мирового большевизма, все это сплетание нитей в фатальный клубок воинствующего безбожия, мировой революции, хозяйственного кризиса и вечно голодного империализма…
Но для того, чтобы удержался и утвердился мир во вселенной, необходимо утвердить прежде всего и больше всего европейское равновесие. Не равновесие непрошеных обид и бессильного озлобления; не равновесие страха, лихорадочного вооружения и политических убийств; но равновесие жизни, справедливости и созидания, равновесие творческих исходов, в котором каждому народу открыт путь к культурному росту и духовному расцвету; равновесие взаимного уважения и доверия…
Это возможно в Европе только тогда, если четыре великих этнических элемента найдут каждый себя и друг друга, — элемент славянский, элемент германский, элемент латинский и элемент англо-саксонский. Эти элементы призваны не истреблять друг друга, а творчески сотрудничать, соревноватъ, но не завидовать и не злобствовать друг против друга, — выстрадывать и вылепливать каждый по-своему духовную и материальную культуру мира. Ни одному из этих великих этнических элементов Европы нельзя и не должно отречься от своего духовного и исторического лика; но каждому из них предстоит научиться: чтить лик своего соседа и не искажать своего собственного лика судорогой страха, ненависти или презрения.
В этой борьбе за творческое равновесие Европы, в лагере европейского славянства Югославия вот уже 15 лет вступила силою вещей на место старшего друга во Славянстве. и голос ее, и национальный инстинкт ее жизни в рыцарственном Короле ее Александре Первом. Эта великая и претрудная задача требовала всей Его мудрости и всего присущего ему благородства. Это была задача — сразу югославская и всеславянская, всеевропейская и мировая. И мы знали, в чьи доблестные руки она передана историей. И зная, мы верили Ему и верили в Него.
И вот, для того, чтобы Югославия на выпавшем ей историческом посту могла разрешить эту задачу, она должна была прежде всего утвердить себя: свое державное бытие, свой единый национально-славянский организм, свое государственное единство, свою духовную волю; и сделать это — вопреки всем своим внутренним различиям, или, лучше, именно через посредство всех своих различий, племенных и вероисповедных, ибо живой организм не только не отрицает своих различий, но сращивает их воедино, на основах взаимодополнения и взаимопитания.
И мы дивились и восхищались тем государственным чувством и тактом, той политической мудростью, с которой великий Король разрешал эту сложную национально-политическую и духовно-культурную задачу, — задачу Короля-Объединителя. Ибо мы знали и понимали, что югославянское единство стоит в предверии разрешения всеславянских заданий, а потому и все-европейских заданий.
Вот как это слагалось, что успех Короля Александра Югославии, успех его творческого дела — русские люди, сущие в рассеянии, переживали как успех не только Югославии, но и Югославии, и России, и всей Европы сразу, как успех общеевропейского замирения и духовной культуры человечества. Они верили в то, что Король-Рыцарь, доказавший на деле мужеством и подвигом свою силу и свою волю, свою способность жить со своим народом и умирать вместе с ним, и, более того, умирать за него, за ею благо и расцвет, — они верили, что Он призван выковать из своего трехчленного народа органическое единство и превратить это живое органическое единство в орган общеевропейского замирения и общеевропейского мирного сотрудничества, и этим вывести югославское государство на пути истинного великодержавия.
Ибо, поистине, великодержавие определяется не просто объемом территории и не просто числом жителей, но особенно высотою народного духа, способностью народа и его правительства брать на себя бремя великих международных задач и творчески справляться с этими задачами. Великая держава, утверждающая свое бытие, свой интерес, свою волю, вносит творческую, зиждущую, правовую идею во весь сонм народов, во весь концерт держав. Ее голос ведет как бы мелодию этого концерта, утверждая симфоническое начало в международном общении.
Именно такова была миссия великого Короля Александра. Скажем это открыто, утвердим это над его священною мученическою могилою; в Нем и с Ним Югославия выходила на пути великодержавной политики — национально крепкой и творческой и в то же время международно-верной и мудрой.
Именно он — Рыцарь — рыцарственно отвергший соблазн мировой смуты и столь модной в Европе лицемерной игры с нею; именно Он — Король — по-новому, вдохновенно показавший, что исторически не изжито и не устарело призвание королевской власти; что духовно ответственное единодержавие таит в себе великую, примиряющую и объединяющую силу; что монархия может быть народною1 и призвана быть народною; что Государь, крепко и кровно связанный со своим крестьянским народом, может поднять и совершить бесконечно многое; именно Он — мог вести свою страну по этим путям…
Вот какие задания поставила история перед Его духовным взором. Вот что видели в нем мы, верные России русские люди, где бы мы ни жили — в рассеянии или под ярмом коммунистов. Вот на ступеньках какой исторической лестницы мы видели его восходящим. Вот от каких великих дел оторвала его пуля убийцы.
И вот почему в наших русских сердцах так жива, так сильна потребность сказать нашим братьям югославянам. Пусть не удалось нам сегодня собраться сюда в ваш Белый Город от всех стран нашего рассеяния, со всех четырех ветров Божиих; пусть помешали нам препятствия пространства и времени… Тем ответственнее, тем сильнее пусть звучат наши голоса, здесь сегодня говорящие: «Вы не одиноки в вашем горе… Мы, русские люди, верные исторической России, не соблазнившиеся соблазнами интернационализма и коммунизма, где бы мы ни находились, — мы знали вашего великого Короля; мы видели и Его призвание, и живые лучи, исходившие от Него; мы любили Его и чтили Его, как нравственную опору всех тех русских людей, которым пришлось в суровой борьбе за родину временно покинуть ее пространства и удалиться за рубеж, в рассеяние… И ныне, когда злобное дыхание задуло вашу дивную свечу; когда преступная рука опрокинула вашу священную лампаду; когда неисповедимым решением отозван к Господу ваш великий Король, — наши сердца вместе с вашими хранят в себе духовные лучи, исходившие от Его личности. Эти лучи мы сумеем сохранить и передать их грядущим поколениям России. Имя Короля Югославии Александра есть уже достояние и мировой, и русской истории. Духовные нити, связывающие его с русским Государем, благоверным Александром Невским, его святым и покровителем, не прервутся никогда.
Кланяемся Королю, мученику и рыцарю! Но не токмо праху его, в мире почиющему ныне в чудесной усыпальнице Опленца, а еще более духу Его, который будет вечно жив и пребудет с вами, дорогие братья Югославяне!..