Загрузка...Советское общества с полным основанием называют обществом распространения массового атеизма. В подавляющем большинстве своем граждане Советского Союза — люди неверующие. В то же время иностранный журналист, турист, деловой человек, посетивший СССР, легко может увидеть и действующую церковь, и синагогу, и молитвенный дом, и мечеть. Примерно с такой же картиной встретится он в любой из социалистических стран.
Широко известно, что атеизм — мировоззренческий принцип коммунистических партий. Однако в Советском Союзе, например, регулярно издаются религиозные журналы, печатаются Библия, Коран, богослужебные издания различных конфессий.
Как все это согласуется друг с другом?
Тот, кто захотел бы получить ответ на вопрос, как коммунисты относятся к верующим, и обратился с этой целью к статьям, публикуемым на Западе, обнаружил бы удивительную разноголосицу: описания и оценки прямо противоположны.
Автору этих строк однажды довелось слушать в Риме лекцию на тему «Религия и коммунизм» Дон Лояконо — католического прелата, известного своими резко антикоммунистическими статьями. Незадолго до этого он побывал в Советском Союзе. Недоверие паствы к его Проповедям привело прелата к желанию подкрепить свою позицию личными впечатлениями. О чем же шла речь в лекции? Пришлось констатировать наличие в Советском Союзе государственных институтов, обеспечивающих свободу совести, говорить о красоте церквей, реконструкции церковных зданий, об имущественном достатке и прихожан и священнослужителей. При всем том в лекции утверждалось, что атеизм насильственно навязан советскому человеку, обществу, а коммунисты — гонители верующих, поскольку коммунизм с религией борется.
Оба эти утверждения являются распространенными, «ходячими», так сказать, поэтому заслуживают внимания.
Искусственный феномен или знамение времени? В идеях, будто атеизм — неорганичное обществу явление, нет ничего нового. Мысль эта утверждалась одновременно с появлением религии. В XX веке атаки на атеизм усилились. Акцент теперь делается на широкое распространение атеизма в государствах, где к власти пришли коммунисты. Объяснения этому приводились разные, но лейтмотивом звучало: атеизм — это политический феномен, принудительно внедренный в общественный организм Советского Союза и других стран социализма.
Сегодня подобные .положения легче декларировать, чем доказать. Ведь веком падения престижа религии называют двадцатый век сами руководители крупнейших церквей. Распространение различных форм неверия, атеизма составляет тревогу и заботу идеологов и руководителей всех религиозных направлений. Падение престижа религии, уменьшение религиозности стало неоспоримым фактом. Таким же фактом является усиление одной из фундаментальных прогрессивных тенденций общественного развития — секуляризации, то есть освобождения всех сфер жизни общества от влияния религии.
Атеизм, секуляризация, критика религии — явления, присущие отнюдь не только одним странам социализма. Вот уже более ста лет существует организованное движение свободомыслящих. Оно уже давно приняло международный характер. Два наиболее крупных объединения — тот самый Всемирный союз свободомыслящих, о котором мы уже вели речь, и Международный гуманистический и этический союз. Ватикан определяет их как «немарксистские формы воинствующего атеизма». Среди деятелей этих организаций — всемирно известные ученые, философы, писатели, люди, которых отнюдь не причислишь к поборникам коммунизма. Они развивают в современных условиях традиции философов Просвещения и энциклопедистов, традиции антиклерикализма, обосновывают светское происхождение и земной характер морали, утверждают нравственное достоинство ценностей, лишенных какой бы то ни было религиозной санкции.
Коммунисты высоко ценят гуманистическую и просветительскую деятельность свободомыслящих, поддерживают с ними контакты. Советские специалисты по проблемам религии и атеизма приняли участие в 38-м конгрессе Всемирного союза свободомыслящих, состоявшемся в ноябре 1973 года. Среди докладов -на конгрессе Международного гуманистического и этического союза можно встретить доклад советского представителя.
Таким образом, попытки представить атеизм в качестве искусственного, автономного и «чисто коммунистического» явления оказываются неправомерными. Атеистические тенденции имеют различную степень проявления в различных социально- и культурно-исторических ситуациях (более того, они отнюдь не лишены противоречий), но одно несомненно — они приобретают глобальный характер и масштаб.
Значимость и силу этих тенденций, и не только в среде интеллигенции, но и для широких масс, так или иначе признают важнейшие церковные документы нашего времени.
В энциклике папы Иоанна XXIII «Матер эт магистра», обнародованной в 1961 году, содержится констатация факта развития процесса секуляризации. В ней говорится, что «самым зловещим аспектом современной эпохи по-прежнему остается абсурдная попытка создать прочный и плодотворный светский строй без бога». В качестве важного признака эпохи энциклика называет утверждение и юридическое оформление «светского духа». Она отмечает рост светского правосознания, в частности, констатирует наличие в современном: мире конституций, основанных на светском законодательстве и апеллирующих к светскому сознанию.
Такого рода признания церковь делает впервые. Теперь она уже не может умолчать о том, что выдвижение идеи сотрудничества всех религий на первый план в церковной политике означает прежде всего попытку объединить усилия всех религиозных организаций с целью разработать новую стратегию и тактику борьбы с секуляристскими принципами, атеизмом. Наибольшую опасность современного атеизма церковь усматривает в его гуманистической направленности. Именно гуманистический характер атеизма, становясь очевидным для простого человека, укрепляет престиж атеистических позиций, отмечается в фундаментальном издании «Атеизмо контемпоранео», предпринятом Ватиканом в последние годы.
Сами церковные лидеры и богословские авторитеты признают, таким образом, что религия теряет своих приверженцев во всем мире. В этой связи напрашивается вопрос: «Можно ли считать процесс отхода верующих от религии в странах социализма явлением, чуждым человеческому обществу, процессом искусственным?» Не вернее ли сказать, что марксисты, коммунисты наиболее последовательно и полно выражают в теории и реализуют на практике глубинную тенденцию исторического, социального развития общества. Тенденцию, при всей ее противоречивости ставшую столь актуальной в наше время.
Программа строительства коммунистического общества в качестве одной из задач предусматривает кропотливую и сложную работу по преодолению влияния религии. Коммунисты основываются на принципах гуманистической борьбы за человека. Они выступают за преодолений человеком превратных, иллюзорных форм сознания. Они действуют во имя реального утверждения человека в качестве всесторонне развитой, удовлетворяющей все возрастающие духовные и материальные потребности личности. Это принципиальная программа коммунистов, она осуществлялась с разной мерой полноты на различных этапах развития Советского государства, иногда в весьма сложных и трудных исторических условиях.
Известно, что после свершения Великой Октябрьской социалистической революции руководители Церковных организаций России встали на путь политической борьбы против Советской власти, примкнули к контрреволюции, пытались всеми способами, в том числе и идейным воздействием на верующих, добиться реставрации царизма, буржуазно-помещичьего строя.
Почему так произошло? Православная церковь выступала в качестве одного из главных устоев российского самодержавия. Она была крупнейшим земельным собственником (имела 2 миллиона 850 тысяч гектаров земли), сосредоточила огромйые финансовые средства, ежегодно собирая с населения 90 миллионов рублей золотом. На священнослужителей возлагались функции контроля за благонадежностью верующих, тем самым они., способствовали . политическому закабалению масс. Православная церковь служила орудием угнетения нерусских наций и народностей России, поскольку она была поставлена в привилегированное положение сравнительно с другими культами.
Революция передала крестьянам многие сотни тысяч гектаров земли, принадлежавших церкви. В изъятые у монастырей помещения было переселено свыше 1,5 миллиона трудящихся.
Свержение царизма, буржуазно-помещичьей власти означало для церкви утрату роли столпа общества. Неудивительно поэтому, что вопросы, связанные с формированием взаимоотношений церкви и нового государства, были одними из самых первых, которые пришлось решать коммунистам. Уже 23 января 1918 года был издан декрет Совета Народных Комиссаров (так называлось тогда правительство Советской Республики) об отделении церкви от государства и школы от церкви. Тем самым знаменовался коренной, глубокий поворот в отношениях Русского государства с церковью. Расскажем поэтому о декрете подробнее.
Декрет начинается с четкой формулы: «Церковь отделяется от государства». В развитие этого положения закон утверждал, что «каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой». Гражданину гарантировалось право быть либо приверженцем религии, либо неверующим: «Всякие праволишения, связанные с какой бы то ни было верой или неисповедованием никакой веры, отменяются».
В декрете гарантировалось свободное исполнение религиозных обрядов в той мере, в какой они не нарушают общественный порядок и не сопровождаются посягательством на права граждан Советской Республики. Поскольку верующий является гражданином в той же мере, как и любой член общества, он обязан выполнять соответствующие гражданские государственные установления.
Декретом отменялись религиозные клятвы или присяги. Этот пункт весьма примечателен, если вспомнить многолетнюю упорную драматическую борьбу в XIX веке английских свободомыслящих, добивавшихся отмены обязательной (в судах, в парламенте, на официальных процедурах) клятвы на Библии, — бурные дебаты в парламенте, преследования, которым подвергались секуляристы, и т. д.
Отделением школы от церкви устранялось неблагоприятное влияние духовенства на воспитание подрастающего поколения, обеспечивались светские принципы образования. Декрет утверждал демократический характер Советского государства и его институтов. Религиозное образование и воспитание граждан могло осуществляться лишь в плане частной, индивидуальной деятельности.
Тем же декретом устранялось право на произвольные и разорительные поборы, которые церковные организации взимали с населения России. Никакие методы принуждения и наказания паствы, никакие взыскания, никакие обложения в помощь церковным религиозным обществам не допускались.
Национализация церковных земель и переход в народное достояние части церковный зданий не привели к упразднению церкви, как это пытаются утверждать некоторые необъективные историки и деятели церкви несоциалистического мира. Они забывают, что в бесплатное пользование религиозным общинам советские коммунисты передали церковные здания, помещения, а также принадлежавшие церкви утварь и предметы культа.
Итак, церковь лишалась экономического влияния, подрывались ее притязания на господство в сфере духовной жизни общества, ее возможности политического давления на верующих. Но ведь сами верующие оставались. Оставались бытовые, семейные традиции, основанные на религиозных обрядах, оставались веками воспитанные и передававшиеся от поколения к поколению религиозные потребности. Им\’енно для удовлетворения этих потребностей, для соблюдения принципа свободы -совести церковь получила признание в новом, социалистическом государстве, определенный статус существования. Однако, как мы уже сказали, в первые годы после революции многие представители духовенства злоупотребили этим статусом, оказали поддержку свергнутым классам и иностранным интервентам. Советская власть оказалась вынужденной применять к ним различные меры пресечения, но тоже независимо от вероисповедания.
В некоторых изданиях, посвященных положению религии в СССР, искажается подлинная историческая картина. Репрессии, война с церковью, с церковными организациями, преследование верующих со стороны советских властей — такой предстает история под пером недругов коммунистов. Подобные заявления представляют своего рода экран, заслоняющий действительные события. Один пример. Во время страшной засухи, охва тившей в 1921 году значительную часть Советской России, государство было вынуждено принять решение об изъятии определённой доли материальных ценностей, принадлежавших различным церковным организациям, чтобы закупить на них за границей хлеб. Церковь саботировала данное решение, объявив намеченную акцию грабительством и беспрецедентным явлением в истории взаимоотношений церкви и государства.
Однако для русской истории это было не внове, К секуляризации церковного имущества прибегали еще Петр I и Екатерина. Большое количество золота было взято царским правительством у церкви на нужды первой мировой войны. Когда же в ответ на обращение населения голодающих губерний с просьбой о помощи советская правительственная комиссия приступила к изъятию ценностей у церкви, она натолкнулась на явный саботаж. Это вызвало гнев многих верующих и открытое столкновение их с духовенством. Ведь верующие знали, что лишь недавно, в 1916 году, церковь пожертвовала царскому правительству на военные нужды имущество одного из богатейших русских монастырей, знаменитого Юрьева монастыря. Анафема и проклятия были отнюдь не самыми сильными среди средств борьбы, которые церковная верхушка и поддерживавшая ее часть духовенства применяла против Советской власти.
Тем, кто однозначно, негативно представляет сложный процесс проведения в жизнь новых принципов в отношениях Советского государства с церковью, можно напомнить и о других реальных фактах. Провозгласив и осуществив равенство всех религиозных культов, отказавшись поддерживать преимущественное положение какой бы то ни было религиозной организации, Советское правительство положило конец льготам и засилью русской православной церкви, притеснявшей другие культы. В 1917 году оно вернуло мусульманам считающийся их святыней древний текст Корана (так называемый «Коран Османа»), отобранный у них царской властью. Пока не были подготовлены преподавательские кадры для школ, в медресе разрешалось Преподавать муллам, так было во многих районах Туркестана! Так и в Ура-Тюбе было, кстати сказать, где вовсе не фанатически мусульманским было настроение населения. В то же время в стране было запрещено несколько религиозных сект, обряды которых наносят ущерб достоин-ству личности и здоровью человека (хлысты, скопцы и некоторые другие).
В последующее время декрет об отделении церкви от государства был дополнен целым рядом постановлений, регулирующих взаимоотношения государства с церковью. Так, ныне действующий Уголовный кодекс самой большой советской республики — Российской Федерации статьей 143 предусматривает наказание за «воспрепятствование совершению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан…». Аналогичные установления предусмотрены и законами остальных республик.
Государство силой закона гарантирует и другие права верующих. Так, в Основах законодательства о труде, принятых в 1970 году Верховным Советом СССР, в статье 9 специально указывается на недопустимость ограничения права или установления преимуществ при приеме на работу в зависимости от отношения к религии.
В новой Конституции нашей страны, принятой 7 октября 1977 года, утверждается свобода совести как свобода вероисповедания и свобода атеистической пропаганды.
Соответствующие государственные акты регулируют отношения между государством и церковью, а органы власти и специальный Совет по делам религии, существующий при правительстве СССР, осуществляют контроль за его выполнением.
В СССР действует ряд монастырей, православные и мусульманские религиозные учебные центры. Приверженцы ряда религий проходят обучение за границей (баптисты — в Англии, мусульмане — в Египте и т. д.). Журналы, издаваемые в СССР религиозными организациями, имеют своих читателей и за рубежом. Поддерживаются регулярные связи между различными религиозными объединениями Советского Союза и родственными им зарубежными организациями. Русская православная церковь,-например, принимает участие в делах наиболее влиятельных международных религиозных центров и Объединений Христианской мирной конференции, Всемирного совета церквей, Конференции европейских церквей.
Итак, свобода вероисповедания является реальным фактом жизни советского общества. Юридический статуе, права церковных организаций гарантированы, религиозные учебные центру функционируют, церковные издания выходят в свет. Советская демократия гарантирует права всех верующих (за исключением мелких сект изуверского характера). Правда, время от времени в стране появляются экстремистские группы и отдельные деятели, которые желали бы возврата к старым порядкам, то есть восстановления влияния церкви в той или иной области политической или духовной жизни общества. Эти люди, как правило, находят весьма незначительную поддержку даже среди массы приверженцев тех или иных религий. Случается, что подобные деятели подчас выступают в тех или иных изданиях, выходящих на Западе. Например, бывший священнослужитель православной церкви Левитин-Краснов в свое время выдвинул целую программу мер, в том числе введения в школах преподавания религии. В отдельных случаях с подобными притязаниями выступали отколовшиеся элементы евангельских христиан-баптистов, отдельных иудейских общин.
Как видим, религиозный вопрос не является лишенным противоречий и трудностей. И трудности эти обусловлены главным образом объективной сложностью, многоплановостью религиозных проявлений. Сфера бытовых и семейных традиций, передаваемых из поколения в поколение, это, так сказать, оплот влияния религии, и коммунисты вовсе не стремятся «взять его с бою». Постепенно происходит воздействие культуры социалистического общества на все сферы жизнедеятельности. Трудности тут подчас связаны с несоблюдением отдельными священнослужителями советского законодательства, попытками обхода ими законов и постановлений, регулирующих взаимоотношения церкви и государства.
Так, в одном из городов было устроено шествие в честь местного религиозного праздника, приведшее к дезорганизации интенсивного уличного движения, тогда как законодательством предусмотрено отправление культа на церковной территории. В другом случае пытались открыть школы для обучения детей религии. В третьем — мать принуждала подростка к крещению. Но все это в общем не более чем эпизоды в Деловой и довольно слаженной системе взаимоотношений Советского государства с религиозными организациями.
В других, более молодых социалистических странах на характер отношений государства и церкви накладывали отпечаток и иные исторические условия, при которых в них побеждал социализм, и особенности религиозных традиций, присущих той или иной стране, и та позиция, которую религиозные организации с самого начала занимали по отношению к новой власти, власти трудового народа.
В Болгарской Народной Республике, например, православная церковь не обладала опытом политической активности и не имела значительного престижа в массах. Она сравнительно быстро и легко встала на путь лояльности к Новой власти, отказавшись от каких-либо клерикальных притязаний. В Германской Демократической Республике политическая активность верующих в строительстве социализма вызвала к жизни формы их политического представительства — объединение последователей различных христианских вероисповеданий в Христианско-демократическую партию, входящую в Национальный фронт демократической Германии.
— Сколько, вы думаете, монастырей в нашей стране? — спрашиваю собеседника.
— Вы подвергаете меня испытаниям, — добродушно засмеялся он в ответ. — Религиозные центры, о них доводилось читать, а монастыри… думаю, нет монастырей, а? Кстати, а синагоги, есть они у вас в стране, что-то много шума по поводу их полного отсутствия.
Легко припоминаю синагоги и миньяны — в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Риге, Вильнюсе, Баку, Одессе, многих других городах и населенных пунктах. В них имеются и ритуальные бассейны для. омовения (мик-вы), и маца выпекается, и птицерезки существуют; в Москве действует духовная школа иешибот. Это по поводу «шума».
Каждая конфессия готовит кадры в учебных заведениях: 6 православных академиях и семинариях, 2 католических, семинариях, мусульманской академии и медресе, иешиботе, академии армяно-григорианской церкви, семинарии грузинской православной церкви, на курсах евангельских христиан-баптистов и т. п. Учатся верующие из Советского Союза в религиозных центрах ГДР, Франции, Польши, Иордании, Ливии, Непале, Сирии, Улан-Баторе.
Посмеиваясь не то иронически, не то смущенно, собеседник достает ручку и с профессиональным педантизмом в тоне вопрошает: «источники». Называю издание и обещаю завтра принести книжку, а возможно, если успею достать в издательстве Агентства печати «Новости», — то и английское издание ее,
Коллега удовлетворен обещанием. Ожидающе поднимает седые брови, взгляд внимательный: «Что же дальше? Продолжим».
Что же, продолжим…
…Свобода вероисповедания и ее реальное осуществление — это одна сторона вопроса. Не менее важна и другая: свобода атеизма.
Отделение церкви от государства, свобода совести неразрывно связаны со свободой атеистической пропаганды, с гарантиями свободы пропаганды материализма. На этой основе и ведется в социалистических странах атеистическая работа. В Советском Союзе, например, систему научно аргументированных идей, критикующих религиозное мировоззрение, выдвигает журнал «Наука и религия». Вопросы атеизма и критики религии разрабатывает серьезный исследовательский центр — Институт научного атеизма. С атеистическими лекциями перед населением выступают студенты, учителя, рабочие, специалисты разных отраслей знаний. Атеизм же вовсе не сводится к голому отрицанию религии и ее догм. И теоретическое опровержение религии, и противодействие ее влиянию в общественной жизни основывается на позитивных началах, на достижениях социализма в материальной и духовной сферах. Советские атеисты стремятся найти ответы на те вопросы, на сложности которых, можно сказать, спекулирует религия. Это проблемы смысла жизни, смерти и бессмертия, смысла социального служения. Это глубинные потребности человеческого духа, нравственные потребности личности в совершенствовании, достоинстве, в высших человеческих, духовных и нравственных качествах. Советские атеисты раскрывают перед человеком пути такого совершенствования, который осуществляется самим человеком в благоприятных для него социальных условиях, а также условиях культурных и при этом без какой бы то ни было религиозной санкции.
Советские атеисты продолжают традицию атеистического гуманистического движения, для которого человек — его благо и духовная высота, его счастье и достоинство — является главной целью. Именно эти заветы Людвига Фейербаха, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, деятелей свободомыслия Германии вдохновляют наиболее прогрессивные круги атеистов во всем мире, гуманистическими заветами руководствуются в своей практической деятельности атеисты в Советском Союзе.
В качестве члена редколлегии журнала «Наука и религия» автору довелось принять участие в беседе с группой священнослужителей — представителей разных церквей, приехавших в СССР из США. Почти все они ожидали увидеть гонения на религию, услышать резкую критику в ее адрес. В ходе бесед и дискуссий, по мере знакомства с характером и содержанием изданий, в которых критикуются религиозные установки и идеи, гости могли сами убедиться в несправедливости подобных версий о принципах и методах атеистической пропаганды в СССР. С интересом и удивлением прочел один из американских священников в советском журнале эссе, посвященное нравственной философии Канта, где раскрывались противоречия веры этого мыслителя. Таким же открытием оказались для них статьи о религиозных идеях Достоевского, Толстого и т. д. По собственным признаниям, они не ожидали встретить столь компетентного знания религиозно-философских идей, на котором покоится фундамент атеистического воспитания в Советском Союзе.
Религиозность в условиях социализма означает не только ненаучное, иллюзорное объяснение мироздания, общественной жизни. Ведь приверженец религии не использует всех возможностей для полнокровной, социально активной жизни, которые предоставляет ему новое общество. Правильно будет сказать и о другом — нравственную и физическую энергию тратит он на приуготовление к жизни «будущей». В этом он видит свой нравственный долг. Но подлинная нравственность выражает себя в другом: все ли сделал человек, чтобы жизнь и окружающих и собственная — здесь, сейчас, стала лучше, богаче, красивее. В этом пункте, а он основной, гуманизм атеистов в очень существенной мере совпадает с альтруизмом, способствует преодолению эгоистических установок.
Речь идет о создании условий для полноты, всесторонности самоосуществления, самореализации человека, об устранении самой потребности в религии как компен сацни за скудость жизни. В то же время марксисты ясно понимают, что преобразование материальных условий, изменение бытия не ведет автоматически к отказу человека от религии. Религия имеет свою логику развития. Она тесно связана и переплетена — и объективно и в сознании верующих — с культурным, этнически-национальным фактором, с традициями в быту и т. д. Глубокий мыслитель Ф. Энгельс, непримиримый противник философского идеализма и религии, с большой точностью выразил смысл марксистского идейного преодоления религиозности, включающего критическое усвоение общезначимых ценностей. «…Ведь дело идет тут отнюдь не о простом отбрасывании всего идейного содержания этих двух тысячелетий, — писал он, — а о критике его, о вышелушивании результатов, добытых в рамках ложной, но для своего времени и для самого хода развития неизбежной идеалистической формы».
Нередко можно наблюдать удивление иностранных туристов, останавливающихся у афиш Московской консерватории с сообщениями об исполнении «Страстей по Матфею» Баха или «Всенощной» Рахманинова, рассматривающих в картинных галереях полотна на библейские сюжеты.
Приверженцы атеизма увлечены религиозной музыкой — парадокс? Нисколько. Проявление широты кругозора, умение проникаться красотой и отсутствие однопланового религиозно-ориентированного восприятия — в этом сказывается освоение культуры, вкус к ней, сформированный у самых широких слоев советского народа сегодня. Подъем культурного уровня способствует эмансипации от религии.
Утверждение в сознании людей материалистического мировоззрения, коммунистической нравственности предполагает высокий уровень образованности, знание истории развития общественной мысли. Именно на знании, на эрудиции, культуре, высоком, уровне нравственного сознания базируются те аргументы, с которыми атеисты обращаются к верующим, выступают против религиозных идей.
Особенно важно подчеркнуть, что конфронтация, и борьба идей, мировоззренческих установок атеистов и верующих происходит в условиях признания социального идеала коммунизма в равной мере как верующими, так и неверующими. И верующие и атеисты являются патриотами, совместно строят новое общество, на
знамени которого написано: свобода, равенство, братство, счастье всех народов.
В ходе строительства социалистического и коммунистического общества формируются новые отношения между людьми, в жизнь претворяется высокий нравственный идеал коммунизма. Этот идеал, вобрав в себя общечеловеческие нормы нравственности и справедливости, принес в них социальную активность, обогатил их идеей высокого общественного елужения, пафосом практического преобразования мира, природы и социальных отношений.
Соответствие коммунистического идеала самым глубоким чаяниям и потребностям человека обусловливает массовость; широту социальной базы коммунистов. Это отлично понимает духовенство, повседневно видя единение компартий и народа в странах социализма. Так, в докладе на конференции представителей всех религий в СССР «За сотрудничество и мир между народами» (июль 1969 г.) митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим так сказал о значимости коммунизма для паствы: «В результате Великой Октябрьской социалистической революции мир был поставлен перед фактом государства новой социальной формы, которое, пройдя путь испытаний, выработало новую демократическую структуру жизни, нравственный, общественный порядок и стоит на пути постепенного осуществления все более и более справедливых человеческих отношений».
Далее он с полным одобрением охарактеризовал нравственные принципы, провозглашенные социалистическим обществом. «Что касается общих принципов социальной этики в нашем социалистическом обществе, эти нравственные принципы таковы: любовь к социалистической Родине; добросовестный труд на благо общества; принцип «кто не работает, тот не ест»; забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния; высокое сознание общественного долга; коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного; гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ; брас… непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству; дружба и братство всех народов СССР; нетерпимость к национальной и расовой неприязни; непримиримость к врагам дела мира и свободы народов». Церковные, деятели признают
ценность этих положений, общих для верующих и неверующих членов советского общества, понимая их нравственную привлекательность и не желая вступать в конфликт со своей паствой.
Марксисты главное средство в борьбе за материалистическое мировоззрение видят в том, чтобы раскрыть перед человеком возможности самоутверждения на благо всему обществу. Чтобы скомпрометировать коммунистический идеал, уменьшить воздействие его на массы, наши критики нередко обвиняют марксизм в том, что ему-де свойственна ориентация на массу, что забота прежде всего о коллективе людей наносит ущерб отдельной личности. Социальный идеал коммунизма они склонны изображать как идеал «муравейника», а практику утверждения его в жизнь — как работу «вообще», в отрыве от забот о нуждах, духовных потребностях каждого отдельного человека. Именно верующие при этом изображаются в качестве неких «жертв» данной схемы. Классовый подход трактуется как альтернатива простой человечности, забота о «дальних», народе в целом противопоставляется любви к живому человеку.
Если, обратиться к фактам, то дело выглядит отнюдь не так. Даже в самые суровые годы жизни Советской страны человечность, забота о конкретных людях, отдельном человеке отличали коммунистов, отнюдь не противоречили их классовому революционному сознанию. Чрезвычайно интересен в этом отношении ответ В. И. Ленина на письмо военного комиссара Данилова.
В обращении к Ленину Данилов писал о необходимости развивать чувства «любви, сострадания, взаимной помощи внутри класса, внутри лагеря трудящихся». И это писалось в годы острой классовой борьбы, когда люди переживали тяжелые лишения. В своем ответе Ленин подчеркнул: «И внутри класса» и к трудящимся иных классов развивать чувство «взаимной помощи» и т. д., безусловно, необходимо». Не только «всем», не только «сумме», но и каждому трудящемуся адресованы, по ленинской мысли, забота, помощь, солидарность, которые нисколько: не противоречат социальному идеалу коммунизма, а находятся в полном соответствии с ним.
Марксисты вовсе не закрывают глаза на то, что существуют индивидуальные, сугубо личные, субъективные, а иногда и ситуационные мотивы и основания для обращения к религии. Недостаточная твердость жизненных позиций, убеждений при определенных коллизиях индивидуальной судьбы приводят подчас человека к поискам утешения в вере. Безутешна мать, потерявшая своего ребенка, — горе одиночества, состояние болезненной нелюдимости, отчаяние, тоска… Забота различных институтов социалистического общества о человеке является и тут лекарством. Правда, ввиду индивидуального характера ситуации и судьбы это лекарство воздействует не всегда однозначно и эффективно, зазоры для поисков утешения в религии не вс,егда легко исчезают.
Понять характер изживания религии в различных слоях советского общества помогает выявление изменений, происходящих в сфере ценностей, на которые ориентировано население. Приведем некоторые данные о соотношении религиозных и светских ценностей в сознании и поведении жителей типичного района Центральной России — Пензенской области.
В качестве одного из критериев отношения к религии как к ценности выступала роль, которую она играла, по мнению опрошенных, в различных сферах их жизни. О том, что религия утешает их в трудные минуты, сказали 13,5 процента жителей, учит добру, помогает быть высоконравственным человеком — 0,6 процента, помогает воспитывать детей — тоже 0,6 процента, дает ответы о сущности происхождения природных и общественных явлений — 0,2 процента. Более двух третей населения (71,1 процента) уверенно ответили, что религия не играет никакой роли в их жизни.
На вопрос, как влияет религия на нравственный уровень личности и общества, ответы распределились следующим образом: влияет отрицательно — 35,9 процента жителей, в одних случаях влияет отрицательно, в других — положительно — 6,7 процента; влияет положительно — 5,2 процента. Остальные — чуть более половины опрошенных — ответили, что религия, никак не влияет или они не имеют по этому вопросу определенного мнения.
Полученные ответы свидетельствуют, что в сфере нравственного сознания значительно преобладают нерелигиозные ориентации. Только в представлении небольшой части опрошенных религия продолжает еще оставаться позитивным фактором, обусловливающим высокий нравственный уровень личности и общества в целом.
Хотя субъективные показатели и важны для характеристики внутренних ценностей личности, сами по, себе они для этого недостаточны. Дополним их признаками, характеризующими реальные поступки человека. К наиболее достоверным критериям религиозного поведения относится практика исповеди. Нерелигиозные мотивы соблюдения этого обряда, по-видимому, исключены. Исследование показало, что регулярно исповедуются только 3,5 процента опрошенных; а исповедуются от случая к случаю — еще 9,5 процента. Интересны данные о религиозных праздниках. Совсем в них не участвуют
56.6 процента жителей; иногда участвуют, иногда нет — 9,1 процента; празднуют в домашней обстановке, но в церковь не ходят — 23 процента; принимают участие и в церковной части праздников — 5,7 процента. Значительная часть участвующих в праздниках, следовательно, не интересуется собственно религиозной стороной этих обрядов.
Два момента уточняют картину. На вопрос: «Есть ли в квартире предметы религиозного культа?» ответили «нет»—44 процента; «да»—52,6 процента. Казалось бы, последняя цифра противоречит всем ранее приведенным данным о низкой религиозности опрошенных. Но когда уточнили, какой цели служат эти предметы, оказалось следующее: 9,6 процента жителей заявили, что эти предметы культа служат удовлетворению их религиозных потребностей, а 8,2 процента — тех же потребностей родственников. В то же время основная масса — 32.6 процента ответили, что эти предметы сохраняются ими по традиции. Итак, и участие в религиозных праздниках, и наличие предметов культа для большинства опрошенных не обусловлено религиозными мотивами.
Познакомимся с мнением опрошенных еще по одному вопросу: «Какое будущее ожидает религию?»
42.8 процента жителей полагают, что религия отомрет, 4.8 процента считают, что религия сохранится, 42,5 процента ответили, что не знают. Эти данные тоже затрагивают, хотя и косвенно, сферу внутренних ценностей человека. Они достаточно определенно позволяют судить о том, каковы представления населения о перспективах религии в социалистическом обществе.
Соотношение в сознании и поведении личности религиозных и нерелигиозных ценностей, выявленное в результате этого и многих подобных исследований, проведенных в СССР, свидетельствует о тенденции к высокой степени секуляризации важных сфер жизнедеятельности в условиях социализма. Уменьшение роли религии как регулятора сознания и поведения личности приобретает все более массовый и универсальный характер. Таково частное выражение общего исторического процесса секуляризации, с наибольшей полнотой и последовательностью нашедшего свое выражение при социализме.
Ценности, действительно помогающие жить- полной, достойной человека жизнью, — это те гуманистические ценности, цели и идеалы, наиболее последовательными защитниками- которых являются коммунисты, борющиеся систематически за верующего. «За то, чтобы судьба каждого человека состоялась здесь, на земле, как жизнь, достойная человека, гражданина, личности…