Загрузка...Амвросий придерживался мнения, что император, будучи христианином, обязан подчиняться его епископской власти. Подобное утверждение было бы неслыханным при Юлиане Отступнике. Его правление словно напомнило Церкви, что ей не следует целиком и полностью доверять политическим правителям — ведь император может внезапно изменить свое отношение к христианской вере. Следовательно, Церкви нужно было учиться стоять на собственных ногах. Амвросий первым из священнослужителей пригрозил императору отлучением, чтобы добиться от него благоприятных для Церкви решений. Он также был первым епископом, который подверг церковной каре верующего правителя. Феодосий вынужден был признать свой грех и молить о прощении за то, что в отместку за восстание повелел убить в фессалоникийском цирке семь тысяч человек. Наложенное епископом наказание научило императора смирению, и впоследствии Амвросий практически стал при Феодосии министром по делам церкви.
Именно Амвросий взял на себя неприятную обязанность ограничить главенство императорской семьи над Церковью. То, что он осмелился проделать это с наипервейшим церковным благодетелем, императором Феодосием Великим, свидетельствует о тонком понимании Амвросием юридических пределов. В ведении императоров — дворцы, в ведении епископов — храмы, утверждал он. Император воцерковлен, но он не стоит над Церковью. В вопросах веры решающее слово в отношении христиан-императоров принадлежит епископу, а не наоборот. Так благодаря историческому бунту Амвросия против своего высокопоставленного покровителя Церковь превратилась в независимое учреждение с собственным кругом ответственности. Фактически угроза Церкви со стороны ее политических союзников была не меньшей, чем прежние угрозы со стороны преследователей.
В 391 году в Риме были запрещены жертвоприношения языческим богам. Запрет распространялся также на посещение их храмов и почитание их изображений. Год спустя как официальное, так и частное поклонение языческим богам запретили и на остальной территории империи. Все относящиеся к языческому культу сооружения и прочая собственность были конфискованы. Затем император Феодосий позволил монахам вернуться в города, из которых их изгнали в 390 году, что способствовало продолжению грабежей и уничтожению древних храмов, не говоря о мелкой травле жреческого сословия. В 392 году был наложен запрет на Олимпийские игры.
Еще через два года, после окончательной победы Феодосия над своим соперником Евгением, христианство стало единственным разрешенным вероисповеданием по всей Римской империи. В 399 году сын и наследник Феодосия император Гонорий со своими приближенными распустил общины при языческих храмах в Карфагене и уничтожил изображения языческих богов (О граде Бож. XVIII, 54). Августин неустанно обращается к отдельным историческим событиям и положениям, дабы продемонстрировать их богословское значение. В типичной для себя манере он толкует и достоинство, и идолов через обращение к их метафизическим свойствам или внутренним качествам. Христиане, говорит он, обладают достоинством, которого у них никто не может отнять (Проп. 51,4). Достоинство нужно искать не в крови, но в душе. Сходным образом он объясняет ожесточенную борьбу с языческими символами как выражение нового умонастроения. Однако: верующему легче сокрушить материальные изображения богов, чем уничтожить идолов в своем сердце (Толков, на Пс. 80,14).
В то же время Августин имеет довольно конкретные представления о глупости богов и бессмысленности их покровительства. Напрасно римляне вверили себя таким охранителям, которые не сумели даже защитить Трою, говорит он в одной из глав трактата «О граде Божием» (1, 3), где он не раз цитирует Вергилия, полагаясь на него, как на надежный исторический источник. Августин рассуждает о римских богах с удивительным знанием дела. Тексты Вергилия входили в школьную экзаменационную программу! и из них Августин в значительной степени позаимствовал язык, на котором размышляет и пишет. Вергилий был не только автором поэтических вымыслов, но пророком и мыслителем, который сформулировал незыблемые истины для всех, кто пользовался тем же языком. Августин называет Вергилия «величайшим из поэтов, самым знаменитым и лучшим» (О граде Бож. 1, 3). Заслуживающие доверия многократные упоминания Августином Вергилия способствовали укреплению авторитета этого поэта в средние века — в частности, у Данте. Через Вергилия Августин познакомился с мифами, на которых основывалась античная религия.
Нельзя сказать, чтобы Августин всерьез сомневался в существовании древних божеств. Они представляют собой иллюзию, обман, и одновременно сами суть активные обманщики; подобно предателям демонам, они появляются в нужном месте и совершают какие-то поступки, но не заслуживают поклонения. Христианство выигрывало в противоборстве с язычеством и без того, что Августин упрощал беспорядочную метафизику политеизма. Отвергая языческих богов и злых демонов, он, однако, не сомневается в их существовании. Его утверждение о том, что языческие боги суть обман, означает лишь, что таким богам не стоит поклоняться. Возможно, они представляют собой обожествленных людей, или демонов, или вымышленные создания из сочинений поэтов, говорит Августин во IWV книгах трактата «О граде Божием», рассуждая об античной религии. В любом случае они были достаточно реальны, чтобы Августин высказывал надежду на христианского Бога, который может и должен вытеснить их. Храм Юноны в Трое не оградил горожан от огня и меча греков, сказано у Августина, а вот римские апостольские храмы, когда Рим был в 410 году захвачен Аларихом, обеспечили и христианам, и нехристианам защиту от необузданных варваров (О граде Бож. 1,4). Из чего ясно, с каким богом следует поддерживать хорошие отношения.