ЖИЗНEHНЫЕ ИДЕАЛЫ
Перейдем теперь к способам описания отчужденного морального сознания. Не представляет большого труда обнаружить, сколь мало его мировоззренческие формы в нашем обществе схожи с продуктами теоретического мировоззрения, научно организованного познания социальной действительности. Они лишены — и это в порядке вещей — четко продуманных оснований, зато недостаточная иригнанность составляющих эти формы частей и шаткость используемых понятий дают о себе знать при первом же с ними ознакомлении. Возможно, тот, кто попытается предпринять исследовательскую операцию по изучению данных форм, отыщет в них некое центральное ядро, интегрированную структуру, сливающую убеждения со стереотипами мироощущений, социальные верования с «логикой чувств». Пока же приходится ограничиваться предположениями, доверяясь дисциплинированному воображению, и поэтому затруднительно предложить читателю полученные на основе строго выверенных методик факты тайна мировоззрений, увы, все еще не разгадана.
Но, продвигаясь в направлении к рассекречиванию этой тайны, рискнем утверждать, что основное содержание практического мировоззрения людей результируется в их жизненных идеалах (возможны и другие обозначающие выражения). Такие идеалы складываются на основе обобщения людьми не каких-то обособленных, фрагментарных сторон их жизнедеятельности, а всего их индивидуального и группового опыта. Это «отзвуки» всей социальной практики, «слепки» с повседневных отношений людей. С некоторой приблизительностью они выражают их коренные потребности и интересы. Как и положено идеалам, они предписывают лишь «образ личности», но не «образ ее действий», указывают, не как следует поступать этой личности в тех или иных конкретных ситуациях, а какой ей надлежит быть в данную эпоху. Жизненные идеалы содержат стержневую направленность всех ценностных ориентации личности, генеральные цели, шире — они дают обоснование стратегической программы жизнедеятельности (стратегему), модели возвышенного и низменного, должного и запретного. Эти идеалы оснащают ориентирами нравственные искания личности, позволяют справляться с такими предельными (терминальными) характеристиками человеческого бытия, как смысл жизни, призвание, смерть и бессмертие, страдание, искупление и т. п.
Более конкретное ознакомление с жизненными идеалами отчужденного сознания обязывает присоединить к их определению еще одно прилагательное — «традиционные». Если американскому социологу А. Тофлеру чудился «шок от столкновения с будущим» (футурошок от вхождения в постиндустриальную цивилизацию), то нас поражает «шок от столкновения с прошлым» (перфектошок). Можно утверждать, что на широкой основе воспроизводятся типы мировоззрений и мировосприятий, сложившихся и отшлифованных не столько в сравнительно краткой для нашей страны истории капиталистического развития, сколько в долгой истории «традиционных обществ». Их феноменологические лики представлены пестрым спектром давно известных в истории культуры идеалов — гедонизма, квиетизма, стоицизма, анархизма, аскетизма и др. Разумеется, ни в коем случае нельзя говорить о буквальном совпадении древних и нынешних идеалов прегрешения модернизации непростительны. Однако в содержании многих современных мировоззренческих форм существуют отнюдь не случайные и поверхностные аналогии, а внутреннее единство, преемственное родство с хорошо знакомыми еще с древности типами идеалов личности. Родство не в обозначающих словах, а в самой сущности восстанавливаемой традиции.
Подобное восстановление происходит отчасти стихийно. Продленное бытие давних идеалов объясняется прежде всего известной общностью в содержании жизнедеятельности людей на разных этапах существования общества, базисными и надстроечными обломками прошлого, а не только инерциальной силой идеалов как таковых. Но вместе с тем воспроизводство идеалов нельзя полностью объяснить стихийными факторами. Силы, которые оказались заинтересованными в повторном отчуждении, были готовы прибегнуть и к использованию традиционных идеалов. Публично эти духовные традиции могут бичеваться в качестве «пережитков», на которые при случае даже удобно возложить значительную часть бремени ответственности за несовершенства идеологически прославляемой системы власти. Но настроения и поведение, стимулируемые данными идеалами, оказываются подозрительно удачно пригнанными к современным порядкам, утверждаемым этой системой. Они могут проникать в официально исповедуемые идеалы.
да так, что соучаствуют в их едва заметном преобразовании в желаемом направлении. Привлекают они простотой, самодостаточностью, возможностью предлагать с их помощью более или менее приемлемые ответы на любые самые замысловатые вопросы со стороны потребителя идеалов. Не на них, конечно, делается основная ставка, но и их совращающей возможностью не пренебрегают. Пробуждая в исторической памяти людей старые порядки, они служат дополнительным фактором подтверждения законности новых порядков, показателем их устойчивости в противовес подвижности и конфликтности, экзистенциональности и проблемности современных идеалов. Несмотря на свой почтенный возраст, они привлекают ореолом апробированности, иллюзией, будто прокламируемые ими жизненные принципы, погасив все неудачи проб и ошибок, уже стали неподвластными течению времени, духу перемен. Кажется, что они, выключившись из графика исторического процесса и неизбежной смены мировоззрений, вытекают чуть ли не из «природы» человека, естественным образом связаны с его высшими потребностями, запечатлевают в многократно снятой форме оптимальные способы вхождения индивида в цивилизованный социум, дают образцы взаимоотношений с ним. Тем более что данные идеалы и в самом деле не привязаны жестко к исторически сменяющимся обстоятельствам, прямо не выводятся из наличных форм социальных отношений, способны сравнительно легко перекочевывать из эпохи в эпоху.
Чтобы обрести путеводную нить при разборе многообразных проявлений морального отчуждения и в традиционных идеалах, необходимо выбрать какое-то упорядочивающее начало. Представим себе некую осевую линию отношения человека к предметному миру вещей, к формам потребительской деятельности, которые затрагивают различные социальные ценности, охватывают широкий диапазон общения, а не только одни вещи. Позиции, помещенные над этой условной осевой линией, обозначим как выражение отклонений от идеалов, ценностей и норм социалистической морали в сторону установок на потребительство, а позиции, располагаемые под данной линией, так же условно назовем антипотребительскими. Можно применить и другую, близкую предложенной, систему обозначений, скажем, назвав первую группу конформистскими идеалами «довольного сознания», а вторую группу — антиконформистскими идеалами «несчастного сознания».