Загрузка...Начальнику Джизакстеп-строя Урешу Маджидову 43 года. Он родился в этой степи. Джизак, по одной версии, — это «белая крепость», а по другой — «адский жар». Даже название реки Санзар окрашено тем же зноем «Золотые частички» (вода, каждая частичка которой золотая). А земля — упорная, безответная к усилиям людей. Известно, что еще в XVI веке правитель Абдулла-хан пытался построить здесь канал Иски-Тюя-Тартар. Канал должен был соединить речку Санзар с Заравшаном. Пришлось бросить хану Абдулле свою затею, не хватило у него на это сил и средств. Знойная пустыня прогнала людей, не дала ни капли воды. Если верить народной молве, Тюя-Тартар означает «верблюжья тяга». Канал должен был брать воду из Заравшана с помощью колеса с прикрепленными к нему курдюками. Верблюд должен был вращать это колесо. Но он не выдерживал зноя, и вода испарялась по дороге к каналу. А сегодня по руслу не состоявшегося четыреста лет назад канала течет вода, продолжает свой путь по пустыне.
Об Уреше, помнится, слышала я от своего отца еще студенткой. Он мне ставил в пример молодого, перспективного инженера. Отец мой был среди тех, кто осваивал Голодную степь, мечтал: вот освоим первую линию, потом будет самое трудное — Джизакская степь.
Брожу по сегодняшнему городу, по столице Джизакской области, знаю, что приеду снова, вглядываюсь в его облик. Завтра этот город будет уже другим. Превратятся в современные города строящиеся сегодня Дустлик и Бустан — штаб освоения новых районов Джизакской степи.
Уже существует генплан нового города Джизака. Органы планирования учитывают потребность населения. В 11-этажном административном здании предусмотрены залы для занятий хлопкоробов-механизаторов, планируются библиотеки. В городе новый театр, появятся скверы, парки.
…Некогда повелитель Ферганы Захиреддин Бабур, воитель, путешественник и поэт, правитель обширного района Индии, забрел в своих военных скитаниях в Джизак. Уставший после военных неудач и переходов по- безводным пустыням, Бабур вознес хвалу трудолюбию джизакцев. «Мы нашли новую жизнь и новый мир» — так воспел он в «Бабур-намэ» джизакский оазис XVI века, полный сладких дынь и чудесного винограда. К Джизаку и сегодня ведет тот же маршрут. Путь, лишивший некогда Бабура последних сил.
Сегодня этот путь пролегает через цветущую Голодную степь, через хлопковые поля. На месте старого канала, его строительство предприняли еще в XVII веке, потекла вода. И там, где раньше не удалось оросить степь, сегодня плещутся голубые живительные струи, «переброшенные» с помощью современной землеройной техники из реки Заравшан. На реке Санзар выстроено водохранилище. Ожила степь. Стало возможным возделывать десятки тысяч гектаров земли.
Но техническая оснащенность социалистического общества сегодня такова, что позволила сделать и следующий шаг. Создано высокопроизводительное насосное оборудование. С его помощью воды древней Сырдарьи через каскады насосных станций будут подаваться на новые огромные пространства. В перспективе — строительство каналов общей протяженностью почти 250 километров. Четыре насосные станции будут подавать воду на 178 метров. Это создаст огромный забор воды. Сырдарьинская вода по уникальному металлическому проводу длиною в 2,5 километра уже пошла по руслу первого Джизакского магистрального канала на новые земли. Работу по строительству насосных станций, оборудования, требующего высокой энерговооруженности и технического умения, ведет недавно созданная организация Джизакстепстрой.
Уреш Маджидов был главным инженером этой организации, отвечал за огромный участок работы. Требуются незаурядные знания, колоссальный опыт, набор организаторских навыков, умение ладить с людьми. Урешу всего 43 года.
Этот хозяин пустыни, несомненно, молод. И несомненно, мудр. Не только те знания аккумулирует он, что получил в Ташкентском политехническом институте и затем, на работе здесь же, в Голодной, а теперь в Джи-закской степи. Он прошел на практической работе последовательно все ступени: от энергетика-ирригатора до крупного руководителя. Прошел и буквально в «территориальном» плане. Он переезжал с семьей из города Янгиер, столицы Голодностепстроя, в Дустлик — опорный, пункт строительства Джизака. Теперь прибыл в Бустан — будущую столицу освоения Джизакской степи.
«Он молод», — говорят в его селении старики. И не качают при этом головой, вот, мол, молод, а руководитель. Он просто молод для них, 90-летних. «Он мудр», — говорят строители, узбеки, русские, татары, с которыми он работает каждый день. Мудр, потому что слушает землю, потому что знает песок, а песок коварен. Сегодня ты его потревожил не там и не таким как следует образом укрепил строящуюся дорогу, а завтра он тебе отомстил. Эту дорогу накроет, и потом не восстановишь
вчера проложенный тобою же путь. Песок надо знать, надо уметь с ним ладить. Знает Уреш свою землю. Знает, как уважительно обойтись с нею. А дело это непростое. Например, сровнять рельеф — это значит нарушить структуру и завтра вызвать эрозию. Как сровнять рельеф бульдозером? Уреш ходит по «участку», а это не один десяток километров (ходит ногами, ездит редко), смотрит вниз под ноги себе, думает. Где можно сровнять, а где этого делать не стоит. Ходит не один, а вместе со старожилами, вместе с экспертами — высокоучеными, дипломированными специалистами, изучившими структуру почв многих районов Советского Союза и многих засушливых районов мира. Степь осваивать надо так же бережно, как вести семейный корабль, как беречь, воспитывать свою семью.
В семье Маджидовых семеро детей. Старший учится в институте. Пожалуй, надо бы ему стать гуманитарием, качает головой Уреш. Наверное, больше похож он у меня на историка или даже на философа. Но древние наши законы таковы: специальность отца сын предпочитает продолжить. Вот и стал он учиться той же специальности, что и отец. И дальше намерен остаться здесь, хотя учился в столичном городе и с успехом. Как ко всему родному, как к земле родной, как к родной семье — у заинтересованного, у добросовестного человека должен быть свой подход всюду и к воде, и к строительству дома, и к воспитанию сына.
Другой сын, может быть, и рискованно это сравнение, замечает Уреш, но сравним с таким участком земли, где особенно приходится голову поломать. Мальчик в Ташкенте живет, учится в специальной школе. Сам настоял. Побеждал он на смотрах, конкурсах по математике и физике. Так обогнал всех в Джизакской области, что даже не всякий учитель на его вопросы смог бы ответить. Вот и решила семья после долгих колебаний отпустить его учиться в Ташкент. Грамот и медалей за математические успехи и достижения, а также, по физике у парня все больше становится, а сердце болит. В трех часах езды от дома, а не дома он.
Еще трое ребят учатся в местной школе, старший уже второй раз переезжает. Сейчас сюда, в Бустан, перекочевал. Школа здесь неплохая. Поселок еще не город, но важно, что все тут свои и тоже кочуют. Двадцать лет осваивается Голодная степь. Сроднились первопроходцы. Недавно встречались поколения. Оказалось, много наследников у первоосвоителей. Здесь в семьях детей, как правило, не меньше трех-четырех. И у многих сыновья пошли по стопам отцов. Четыре экскаваторщика дала одна из таких семей. В единой дружной семье растут дети Уреша, в семье многонациональной.
Интересуюсь: многонациональность не помеха ли в работе, в быту? Маджидов для себя выяснил этот вопрос, как деловой человек и как психолог, а я добавила бы и аттестацию окружающих, как человек мудрый. «Жизненные наблюдения, — говорит Маджидов, — показывают, что свои по крови, свои в роду ругаются чаще, чем семьи, живущие рядом, если они разных национальностей. При условии, конечно, если хорошие эти семьи, крепкие, если это порядочные люди. В семье всегда найдутся сугубо личные мотивы по известной схеме типа «теща — сноха», «свекровь — зять» и т. д. Условно, конечно, я говорю, — уточняет Уреш. — У нас люди проверенные в человеческом плане. Нестойкие или плохие как-то не держатся в здешних условиях. Выручка, взаимопомощь, взаимное уважение — это наши общие черты.
Тут много интересного. Оказалось, что за двадцать лет хозяйки освоили истинно многонациональную кухню. Придете, вас и пельменями- угостят, и бешбармаком, и, конечно уж, пловом… В узбекском доме увидите армянский сувенир и картинку с видом Киева. Все между собой дружны. Одаривают друг друга лучшим, что есть в доме, в семье, да и в своей нации. Пожалуй, только плохое, а плохое, как в каждой семье, в каждой национальной традиции тоже есть, — вот плохое не входит «в банк», в капитал межнационального общения.
— Что же плохое? — спрашиваю.
— Ну, родовая кровная месть и подобные счеты или, например, выкуп за невесту, калым. Все это изживается легче сообща.
А вот новое у нас хорошо прививается, от какой бы нации оно ни пришло. Моральный климат у нас такой, хорошие народные традиции живут на благо; все устарелые не торопясь отдаляются в прошлое. Это надо сделать законом нашей жизни и социалистической культуры: не форсировать, не торопить как изживание старого, так и насаждение нового. Прививается то, что нравится всем. Например, узбекский хошар — когда сообща, всем селением строят дом или помогают соседу в беде; или русский праздник проводов зимы. Строительство-то какое. Люди отовсюду приехали.
Трудно все же? Уреш Маджидов серьезен. Мы сидим в его современно обставленном кабинете, в современнейшем, можно сказать, здании управления Джизакстепстроя. Здание новой конструкции, с кондиционером. Все помещения продуманно компактны, отделаны деревом, мраморные холлы. Хозяин кабинета не только подтянут, но и тщательно и элегантно одет. Это привычная, каждодневная подтянутость. И хороший вкус человека, имеющего возможность этот вкус реализовать. Уверенный в себе, обладающий прочным общественным положением и великолепной профессией, он сейчас сурово смотрит в окно и, пожалуй, не видит того, на что гляжу я: вырастающие коттеджи для рабочих и служащих, широкий подъездной путь, почти уже доведенный до магистрали, посадку деревьев, именно сейчас эта посадка происходит, потому что март, потому что самое время… Целую минуту Маджидов смотрит в окно прищуренными глазами. Сжатый рот, жесткий взгляд, напряженно стиснутые руки.
— Уреш Хамидович, о чем вы?
— О завтрашнем дне. Завтра предстоит трудный день, пожалуй, очень трудный.
Он принимается рассказывать мне о технологии установления насосных станций, о том, как обеспечивается заброс воды и как будет происходить в дальнейшем контроль ее и учет. Контроль и учет производит электронное оборудование, установленное непосредственно на полях. Оборудование это я видела еще в Голодной степи. Маджидов уточняет, что здесь оно новее и требуется особая квалификация. Трудности? Планируется к обработке 150 тысяч гектаров. Земляные работы почти на 150 гектарах, 7 тысяч скважин, 4,5 тысячи километра дренажных сооружений. Коллекторы на тысячи километров. Завтра выяснится, позволит ли почва начинать работу на одном из сложнейших участков.
— Почему же завтра?
Маджидов прищурился.
— Это я вам как местный житель говорю. Пойду понюхаю воздух, потрогаю землю, как она, чавкает, или, может быть, уже скрепило ее солнце. Вот поколдую-поколдую, а там видно будет, — он усмехается. — Не бездумно технику пускаем. Техника не вce. Без опыта здешний житель пропадет. Мы его слушаем…
— Стало быть, вас слушают.
Да, и меня тоже. А у меня коллеги есть… Аксакалы. Где я ошибусь, там они подправят. Дружно действуем и все учитываем.
Хороший человек Маджидов, свой. Это сказали мне татарин, и кореец, и украинец, и еврей — коллеги по управлению, и рабочие. Нелегкий он для начальства. Со своим мнением, которое умеет отстаивать.
Правильный человек Маджидов, потому что любят его люди, любит его земля, слушаются механизмы. Нужен, очень нужен он делу. Когда по какому-то случаю перечислялись его заслуги: инженер, опыт огромный, душевный человек, — Маджидов остановил говорящего: «Рядовой советский интеллигент».
«Делегат XXVI съезда партии». Это всегда прибавляют после остальных слов, сведений и характеристик как самый весомый итог.