Загрузка...Читательские письма, их в редакционной практике называют откликами. В слове этом «отклик» — краски живых человеческих чувств. Отклик — суждение, отклик — вопрос. О том, что заставило звучать в душе какую-то важную струну. Что побудило осмыслить жизненную коллизию, засомневаться в своей оценке, написать письмо, предупреждая адресата, что дело это непривычное, попытка разобраться в себе, глубже себя понять. Письма случаются срочные, написанные в пиковой точке конфликта. Обычно же это итог размышления о проблемах — производственных или личных, о той жизни, в которой «варится человек». Отражают письма-отклики отношение к миру, заинтересованное, глубоко личное.
Ну а если о личном отношении… к человечеству? Ко всем людям… Согласитесь, такой поворот «личных отношений» не очень часто встречается. Как быть, «если не получается у человека любовь ко всему человечеству. Уважение — да, конечно, ведь каждый человек его достоин»…
Так обозначает личную заботу Светлана В., приславшая мне одно, а затем второе письмо. Глобальные и личные проблемы волнуют 19-легнюю девушку, жительницу большого современного города на волге. Пока, до желанного поступления в вуз, работает Светлана В. в «конторе», как она пишет, а точнее, в одном из крупных НИИ. Не удалось Светлане поступить в геологоразведочный институт, готовится к новой попытке. Живет мечтой о путях-странствиях. Каждодневная же деловая текучка представляется ей никчемной суетой, интересы и разговоры окружающих мелкими, обыденными. Но коллег своих, конечно же, она уважает, поскольку уважает она человечество и человека. Только включаться во имя этого уважения в суету и текучку каждодневности не хочется ей. Впрочем, тут вырастают уже другие вопросы, если копнуть глубже. Как раз копнуть глубже и хочется Светлане. Потому и пишет она о своих размышлениях. Письма-вопросы, письма-размышления завершаются итоговым: «что я такое?»
Признаюсь сразу. Не стану, я «вычислять» человека. Не стану стремиться дать заочный словесный портрет души, а тем более отграненную формулировку ответа на вопрос «что я такое?». Случается ведь, и съеденный вместе пуд соли не приведет к полному ответу. Однако, если подумать над самими вопросами, волнующими Светлану, если поразмыслить над попытками ответов, которые намечаются у нее (еще эти ответы не уточнились вполне, пока это размышление с выводами самыми предварительными или даже без выводов), — это поможет наметить контуры ответа, прояснить суть.
Скажи, о чем ты «болеешь» душой, и я скажу, кто ты… Лично для меня вопросы, которые всерьез задает себе человек, — важный ориентир в оценке этого человека. (Увлечения — хобби спортивные придали слову «болеть» за что-то, за кого-то своеобразный оттенок, но
понятие выстояло: «болеть душой» — это по-прежнему в силе.) Что человека волнует, какие проблемы, какие вопросы мучают — это ведь показатель направленности душевной жизни личности. Возможно, здесь и ориентир его поступков. Направленность вопросов раскрывает картину духовного бытия человека. И того, как связаны они с пластом жизни, не менее важным, чем духовный поиск, — со сферой поступков. Против обсуждения вопросов, поставленных Светланой, она не возражает; не хотела бы только называть свою фамилию и адрес.
«У меня — максимализм.!.» — так и сказано «в первых строках».
«Сама целиком из слабостей, а в людях слабость никак не приучу себя терпеть. Сильными восхищаюсь». Света никак не может заставить себя измениться. Если что-нибудь в ней сложилось: отношение ли к человеку, к мысли, к идее, то или целиком она за, или у нее полное неприятие. Допустим, нечего ей умного сказать в каком-нибудь споре, или в компании, или на собрании. На собраний ведь нередко случается: поднимают с места — и выступай; в компании тоже часто «подначивают»: уклоняешься от. разговора, значит, вовсе сказать тебе нечего. Максимализм же диктует: молчи как рыба, пусть себе смеются, раз не можешь содержательно высказаться. «Галочка» нужна или «капитал» себе наживают те, кто демонстрирует готовность высказать суждение «по программе» «чего изволите». Светланина позиция выглядит нередко как вызов. — Но существует и вопрос, если копнуть, конечно, глубже: а что за такими максималистскими жестами? Есть ли «золотое обеспечение» нравственным содержанием? От чего максималист ведет свой отсчет? Ведь и правда, сказать или промолчать — это ведь может быть очень ответственным. Например, вступиться за правого, правота которого, может быть, не всем ясна, а сегодня, может быть, не ясна никому, кроме тебя… раскрыть, не побояться, неблаговидный мотив или поступок при всеобщем, может быть, молчаливом укрывательстве или безразличии ко злу…
Максимализм — это когда есть «золотое обеспечение». Само слово это происходит от «максимум», то есть наибольшая степень чего-то. В нравственном максимализме счет ведется от нормы или высшего принципа морального.
Однако с нормой отношения у Светы особые. Конфликтные. Она решительно заявляет: «Норма — это что-то постоянное, стандартное, а я все хочу чего-то нового, нестандартного, даже странного…»
Не зная того сама, Света затронула один из самых интересных вопросов современной этической науки. И более того, создала «сюжет» нашего с ней разговора. Острый сюжет. Как известно, в жанре обмена письмами, увы, в полузабытом эпистолярном жанре трудно создать сюжетное действие. А тут оно возникло само собой. Можно и заголовок сюжетному действию придать: «Необыкновенные приключения в мире нормы». (Имеются в виду прежде всего нормы морали.) Героиня же моя, мы видим, провозглашает неприятие норм, поскольку это не что иное, как стандарты, и потому застыли и безнадежно скучны, в них никакой жизни нет.
Но вот что интересно. В действительности именно к норме, к высокому нравственному принципу стремится Светлана всей душой. А смысл своего стремления до конца не осознает, потому что заблуждается относительно характера и смысла самого этого явления — моральной нормы.
Нормы как раз многоплановы, полны красок, страстей, поскольку творят их сами люди в ходе истории. Исторические эпохи привносят новое в содержание даже самых простых норм общежития: почитание старших, запрет убивать, красть, прелюбодействовать и т. д. В. И. Ленин писал, что эти нормы, их соблюдение должно превратиться в привычку поведения.
Сегодня эти простые нормы в реальной жизни обогащены жизнью нашего общества, приобрели новое значение. Само их развитие и обогащение порождает коллизии и конфликты. И происходит это как раз в каждодневности в условиях жизни самой обыденной. В той самой «прозе жизни», которой так стремится избегнуть Светлана. Обратимся к явлению из самой гущи жизни, обрисованному в фильме и спектакле «Премия».
За что борется бригадир Потапов, скромный человек, простой рабочий? По существу, ведь за то, чтобы те нормы, которыми руководствуются он и его бригада, — творческое отношение к труду, коммунистический принцип взаимоотношений между людьми, совесть, честность, честь, право смотреть в глаза друг другу и окружающим, — чтобы эти качества были действительно, реально нормами поведения и жизни коллектива.
Подходит ли это понятие «стандарт» к мыслям, к деятельности героев? А понятие «максималист», применимо ли оно к Потапову? События вокруг потаповской бригады как раз и высвечивают рисунок поведения максималиста. Все эти события свидетельствуют, что борьба идет за сегодняшнее понимание моральных норм, и к этому пониманию ведет противоречие, конфликт. Отстаивать свою максиму и не отступить — на том стоит бригадир и большинство его ребят. Это позиция защиты социалистической моральной нормы во всей ее полноте, включая наивысший ее уровень. А разве другие участники заседания парткома не сторонники социалистической нормы? Ведь каждый из тех, кто выразил свое отношение к поступку Потапова, живет в социалистическом обществе и придерживается социалистических норм. Но… В разной степени освоил он норму, и неодинаковое значение имеет она для каждого, неодинаковую ценность. Или, говоря иначе, нравственный принцип, норма не в равной мере и степени осваиваются теми или иными членами общества, разные люди иной раз останавливаются на низшем уровне, на среднем, а кое-кто и на нулевом. В свете максимализма Потапова другим пришлось себя увидеть на таких вот разных «этажах». Автор «Премии» в своей пьесе «Мы, нижеподписавшиеся» дает еще один новый поворот теме борьбы за победу нравственного принципа, за торжество правого дела. Герой пьесы, видя угрозу достойному человеку и общему делу — стройке — со стороны интригана и демагога, пускается на хитрости и попадает в трагикомические положения, в отчаянье он пробует все средства, действует вопреки личным своим интересам, карьере, авторитету. Но максималист этот, убедившись в безнадежности нелепого своего «штурма», примется снова сражаться за правду. Он собою защитит от искажения и попрания норму социалистической жизни. Социалистическая норма, если ей следует человек, побуждает к жизни творческой, к борению, утверждению красоты человеческих отношений. Такова жизнь «прозаического» Потапова и его бригады. Конечно, норму можно освоить и в трибунном «порядке», а если прижмут обстоятельства потеснить эту норму во имя интересов… дела, например. Но это такие интересы дела, которые в конце концов представляют- собой торжество «интересов» вала вопреки качеству или личному престижу, личному авторитету и т. д. Так «освоил» нашу социалистическую, норму, отношение к труду и к своим обязанностям перед людьми начальник строительства в фильме «Премия». Можно социалистическую норму освоить корыстно, только для себя. То есть следовать ей, но чтобы избегать вступать за нее в конфликты, тем более в бой. Таков инженер — участник заседания, тоже решавший судьбу Потапова, «державший про себя», за кого он стоит. Сын его пошел в потаповскую бригаду, усвоив потаповские принципы (сын-то и оказал в итоге воздействие на своего отца: в конце концов инженер, решивший было не вмешиваться, занял принципиальную позицию — за Потапова).
Можно, правда, и вовсе не задумываться о судьбе моральных принципов и норм, просто их выполнять, не мудрствуя. Но при этом в трудный, переломный момент может оказаться, не сумеешь ты встать на защиту морали, человека, хотя «нутром» ты за передовой принцип, за передовую моральную норму. Помните, примерно так и получается у девушки, ведущей протокол заседания парткома. Поворот событий, а точнее, требование рабочего работать и жить в согласии с нашими моральными нормами, выполнять их сполна заставило каждого спросить то же и с себя. В жизни подобное случается не так уж редко. Вот и Светлана ставит подобный вопрос. Только в форме резко полемической и даже «от противного»!
Норму как таковую, абстрактную норму, она абстрактно же отрицает как «стандарт». Отрицает стандарт во имя романтики. А романтика, куда она ведет Светлану в итоге? Впрочем, об итогах в конце.