Загрузка...Утверждая, что убеждения и образ мыслей должны носить экспериментальный, а не абсолютизирующий характер, мы имеем в виду не только и не столько экспериментирование, подобное тому, которое проводится в лабораториях, а определенную логику метода. Следование подобной логике предполагает наличие следующих факторов: во-первых, понятия, общие принципы, теории и диалектические превращения, являющиеся непременной составляющей любого систематизированного знания, должны восприниматься как средства осуществления исследования и проходить проверку в качестве таковых. Во-вторых, политические стратегии и предложения по осуществлению тех или иных социальных мероприятий следует рассматривать как рабочие гипотезы, а не как такие программы, которых приходится строго придерживаться и которые надлежит во что бы то ни стало реализовать. Они должны носить экспериментальный характер в том смысле, что составной частью отношения к ним следует считать непрерывное, хорошо оснащенное наблюдение за теми последствиями, которые возникают в результате внешних воздействий на них; соответственно, они должны подвергаться скорому и гибкому преобразованию, учитывающему данные последствия. При условии принятия данных двух уточнений социальные науки превратятся в механизм осуществления исследований, в средство фиксации и интерпретации (организации) их результатов. Сам по себе данный механизм будет рассматриваться уже не в качестве знания, а в качестве интеллектуального средства выявления социально значимых феноменов и раскрытия их смысла. При этом все еще будут сохраняться расхождения во мнениях, то есть различные суждения относительного того, каким путем лучше всего следовать, какую политическую стратегию лучше всего употребить. Но распространение и значимость мнений, не опирающихся на необходимые данные, заметно уменьшится. Мнения уже не будут результатом возведения в абсолют и преподнесения в качестве вечных истин неких частных ситуаций.
Данную стадию нашего анализа уместно завершить рассмотрением отношений между экспертами и демократическим обществом. Негативизм былых суждений относительно политической демократии в основном утратил свою силу. Ибо в основе его лежало враждебное отношение к династическим и олигархическим аристократиям, а и те, и другие ныне практически лишены власти. В наше время господствующее положение занимает олигархия экономического класса. Ее притязания на власть основаны не на происхождении и наследуемом статусе, а на способности управлять и нести бремя социальной ответственности, на тех полномочиях, которые представители этого класса получили благодаря собственным незаурядным способностям. Как бы там ни было, речь идет о некой подвижной, нестабильной олигархии, составные части которой подвержены быстрой замене и в той или иной степени находятся в руках неподвластной им случайности, равно как и технологических новаций. Следовательно, центр тяжести перенесен теперь в другое место. В наше время звучат утверждения, согласно которым контролировать гнетущую власть той или иной олигархии следует при помощи аристократии духа, а не путем привлечения невежественных и неустойчивых масс, чьи интересы отличаются поверхностностью и тривиальностью, а суждения лишь тогда лишены невероятного легкомыслия, когда обременены тяжкими предрассудками.
Можно утверждать, что по сути своей демократическое движение носит переходной характер. Его появление ознаменовало собой переход от феодальных институтов к институтам индустриальной эпохи и совпало по времени с передачей власти крупных землевладельцев (находящихся в союзе с церковными властями) заправилам промышленности; и происходило это в условиях освобождения широких масс от сковывавших их ранее правовых ограничений. Но при всем этом нелепо было бы превращать данное законное освобождение в некую догму, согласно которой само по себе освобождение от былого гнета наделяет освобожденных людей интеллектуальным и моральным потенциалом, достаточным для того, чтобы они смогли стать полноправными участниками процесса управления государственными делами. Принято считать, что главной слабостью демократического кредо является присущее ему представление, согласно которому историческое движение, принесшее важное и долгожданное уничтожение известных ограничений, явилось либо первопричиной, либо доказательством способности освобожденных масс заниматься правлением, между тем как на деле между первым и вторым нет никакой связи. Очевидной альтернативой данному кредо является правление, осуществляемое интеллектуально подготовленными к нему личностями, людьми знающими и характеризующимися наибольшим умственным развитием.
Возрождение платоновских идей, согласно которым философы должны быть королями, кажется тем более привлекательным, что место философов занимают в ней сейчас эксперты — ведь философия превратилась ныне в объект насмешек, в то время как образ специалиста, эксперта управления получил всеобщее признание, будучи созвучен эпохе становления естественных наук, эпохе, выдвинувшей на передний план задачу руководства промышленностью. Циник мог бы назвать подобные представления иллюзорными мечтами, грезами интеллектуалов, при помощи которых те пытаются компенсировать собственное бессилие, обусловленное состоявшимся разрывом между теорией и практикой и отдаленностью частных наук от жизни: ведь образовавшаяся пропасть была преодолена не интеллектуалами, а изобретателями и инженерами, работающими на заправил крупного промышленного производства. Ближе всего к истине утверждение о том, что данные идеи выдают желаемое за действительное. Даже если интеллектуальный потенциал масс действительно столь безнадежно низок, как убеждают нас сторонники этой точки зрения, они все равно олицетворяют слишком широкий спектр желаний и представляют собой слишком большую силу для того чтобы отдать власть в руки экспертов. Если согласиться с тем, что участию масс в политике мешают такие присущие им качества, как невежество, предвзятость, легкомыслие, ревность, непостоянство, то нельзя не видеть, что эти же самые недостатки делают массы еще менее пригодными, коль скоро речь идет о подчинении их власти интеллектуалов. Факт господства экономического класса возможно скрыть от масс; экспертное управление от них не скроешь. Последнее осуществимо только в случае, если интеллектуалы добровольно станут послушным орудием большого бизнеса. В противном случае им придется пойти на союз с массами, а значит придется частично допустить их к власти.