Загрузка...В эпоху Шевченко Украина оставалась на полуколониальном положении и подвергалась всяческому национальному гнету, который, естественно, вызывал сопротивление, борьбу угнетенных.
Известно, что национальная вражда в условиях капитализма отражает борьбу буржуазных классов между собой за рынки сбыта. Но борьба против национального гнета не безразлична
для трудящихся масс, для крестьянства, которое вовлекается в национальное движение. Само содержание национального движения не везде одинаково, оно в общем определяется различными требованиями. В конкретных условиях России основой освободительного движения был не национальный вопрос, а борьба за землю. Поэтому разрешение национального вопроса в России прежде всего зависело от решения аграрного вопроса, т. е. от уничтожения крепостничества, от демократизации страны.
Отражая интересы закрепощенного украинского крестьянства, Шевченко выступал борцом не только против социального, но и против национального гнета. Поскольку объективно, исторически социальные отношения в России сложились так, что осью освободительного движения являлся аграрный вопрос, т. е. борьба против крепостничества, выступления Шевченко против национального гнета, естественно, своим острием были направлены против крепостнического гнета и царизма. А поскольку крепостнический и политический гнет царизма были общими для украинского и русского и других народов, объективно это обусловило выступления Шевченко так же, как и русских революционных демократов, за дружбу трудящихся разных национальностей против общего врага — царизма и помещиков-крепостников.
Понимание истории народов как истории борьбы закабаленных масс со своими угнетателями, а по существу своему как классовой борьбы, у Шевченко было связано с глубокими для его времени соображениями о том, как надо разрешать задачу по национальному вопросу. Борьбу за освобождение от национального гнета он рассматривал в неразрывной связи с требованиями социального раскрепощения, хотя это не всегда ясно и четко у него выявлялось.
Вокруг великого имени Шевченко, в частности в связи с национальным вопросом, ведется большая идеологическая борьба. Самые различные враги революционно-демократического направления, каждый по-своему, стараются сфальсифицировать творчество великого революционера, исказить его применительно к своим классовым интересам.
Украинские буржуазные националисты царской России, например Н. Костомаров, П. Кулиш и др., пытались представить Шевченко как националиста, враждебно настроенного к русским, как либерала. Они «устраняли» из его творчества революционный демократизм, изображали как врага поляков. Н. Костомаров систематически в своих работах, в особенности в «Двух русских народностях», силится доказать противоположность, враждебность двух различных «душ» русского и украинского народов и певцом «души» украинской нации считает Шевченко.
Такую же националистическую политику проводил журнал «Основа», руководимый П. Кулишем и Н. Костомаровым. В статье, опубликованной в мартовском номере этого журнала за 1862 г., П. Житецкий вполне солидаризировался с содержанием националистической работы Костомарова «Две русские народности» и признавал, что Шевченко «неотразимо доказал» то же самое в своей поэзии («Основа», 1862, март, стр. 15—17.).
Идейное наследие Тараса Шевченко фальсифицировали также буржуазные националисты Галиции —«народовцы». Они продолжали и «развивали» националистические установки своих друзей — П. Кулиша, Н. Костомарова и других, приспособляя их к потребностям своей антинародной, австро-польской реакционной политики. Сущность ее заключалась в том, что австрийцы давали привилегии полякам, чтобы они помогли правящим классам австрийцев укрепить свои позиции в Польше, а за это они предоставляли полякам возможность душить Галицию. «Народовцы» же, вместо того, чтобы разоблачать эту политику угнетения, приспособлялись к интересам австрийских и польских националистов. Выступая на отчетном собрании «Наукового товариства ім. Шевченка», один из вожаков «народовцев» — Барвинский прямо заявлял, что царская Россия пыталась убить «дух украинского народа», а «он нашел свою защиту под крыльями австрийского орла…» («Записки Наук. Т-ва ім. Шевченка», 1893* т. II, стр. 176.). В соответствии с этой установкой и фальсифицировалось литературное наследие Т. Шевченко. Поэтому-то «народовцы» пытались представить Шевченко врагом «Московщины», но, в отличие от националистов из России,— другом польской нации вообще.
«Народовское» издательство «Т-ва ім Шевченка» во Львове в 1893 г. напечатало «Кобзаря» Шевченко. Во вступительной статье к нему один из вожаков «народовцев» в Галиции проф. Е. Огоновский дает явно националистическую установку о том, как надо понимать направленность творчества Шевченко. По его мнению, Шевченко рассматривал украинскую нацию в виде единого потока и призывал не к революционному свержению социального и национального гнета, а к тому, «чтобы все украинцы— паны и хлеборобы, просвещенные и темные обнялись, как братья, да и поднимали общее благосостояние и правдивое просвещение…» (Тарас Шевченко. Кобзарь. Частина перша. Вид. т-ва ім. Шевченко у Львові, 1893, ст. СІ.). Украинские буржуазные националисты Галиции использовали Шевченко как ширму, чтобы под именем прославленного народного поэта скрывать свои реакционные взгляды.
Даже либерал Драгоманов и тот замечал, что «народовцы» делают из Шевченко только «апостола языка», они «скрываются от правдивого Шевченко», «для них нужно „цензурного Кобзаря“, даже больше обрезанного, чем в России». Чудовищная фальсификация творчества Шевченко дошла до того, что «народовцы», эти продажные холуи австрийского монарха, стали изображать украинского крестьянского революционера как «австрийско-униатского легалиста» (См. М. Драгоманов. Листи до I. Франка та ін. Львів, 1906, стр. 217, 240, 241, 161, 87.). Это поистине рекорд подлости. Но и сам Драгоманов недалеко ушел от «народовцев». Он писал о Шевченко: «Недоверие и нерасположенность к чужим соседям Украины, что называют «исключительностью», осталось у Шевченко навсегда…» (М. Драгоманов. Шевченко, українофіли і соціалізм, стр. 64.). Иначе говоря, Шевченко, по Драгоманову, был националистом. Недаром Драгоманов ставит Шевченко на один уровень с националистами Костомаровым и Кулишем. То, что Шевченко отражал в поэзии, то Кулиш и Костомаров, по его мнению, продолжали своими «учеными» трудами и публицистическими статьями (См. М. Драгоманов. Политические сочинения, т. I, стр. 82.). Так рассуждал Драгоманов, которого Ленин называл «националистическим мещанином», «украинским мещанином», выражавшим «точку зрения крестьянина… дикого, сонного, приросшего к своей куче навоза…» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 20, стр. 29, 403.).
По адресу Драгоманова, прикинувшегося защитником Шевченко от «народовцев», поистине можно сказать мудрыми словами украинского поэта, что более опасны «не так тії вороги, як добрії люди».
Интересно отметить, что если «народовцы» силились изобразить Шевченко другом всей польской нации, то польская реакционная помещичья пресса, напуганная «Гайдамаками» Шевченко, наоборот, считала его «кровожадным» врагом поляков.
Реакционные помещичьи круги царской России объявляли Шевченко врагом Москвы, связывали с его именем «сепаратистское» движение на Украине, но, проводя политику разжигания национальной вражды, были вполне довольны тем, что Шевченко изображается врагом поляков.
Лучшие люди русского и украинского народа видели в Шевченко борца за дружбу народов. Так, более пятидесяти лет тому назад украинский поэт-революционер П. Грабовский указывал, что «гуманная поэзия Шевченко» оказала большое влияние на борьбу против «племенного антагонизма и национальной нетерпимости».
Украинские буржуазные националисты, стараясь разжечь вражду между русским и украинским народами, пытаются изобразить дело так, будто Шевченко был противником воссоединения Украины с Россией и поэтому, дескать, осуждал деятельность Богдана Хмельницкого. Упомянутый ранее «народовец» Огоновский писал, например, об этом во вступительной статье к львовскому изданию «Кобзаря» 1893 года.
Очевидно, под влиянием националистов в нашей печати до сего времени наблюдаются иногда неправильные утверждения в части, касающейся отношения Шевченко к Богдану Хмельницкому. Говорят о том, что в жизни Шевченко было, якобы, два периода, что в первый период он, будто бы, ошибаясь, отрицательно оценивал деятельность Богдана Хмельницкого, находился под влиянием украинских националистов, а затем в 50-х годах исправил эту «ошибку».
Сторонники «концепции» «двух периодов» очевидно недооценивают всей ее ложности и вредности. Ведь из нее логически вытекает признание национальной ограниченности Шевченко. Если в 40-х годах XIX в., т. е. в первый период, по определению этих авторов, Шевченко находился под влиянием националистической идеологии, то он не мог быть борцом за дружбу русского и украинского народов. А это явно противоречит действительности.
Красной нитью через творчество Шевченко проходит ведущая мысль о том, что все внимание, все усилия закрепощенных масс трудящихся России, независимо от их национальных различий, надо направить на борьбу против главного, злейшего врага свободы и воли — против палача-царя и «банды своекорыстных помещиков». Одновременно Шевченко ведет непримиримую борьбу против национального гнета — за свободную Украину.
Шевченко выступает горячим борцом за дружбу угнетенных масс русского и украинского народов, борцом за единство трудящихся славянских народов и, безусловно, на демократических началах, в духе присущего ему мировоззрения. Еще в первых своих выступлениях, скажем, в предисловии к «Гайдамакам» (1841) он пропагандировал эту мысль. В поэме «Еретик» (1845) поэт в разных вариантах проводит ту же идею единства братских славянских народов.
Идея дружбы русских и украинских угнетенных масс, как ее понимал Шевченко, находится у него в полном соответствии с положительной оценкой факта воссоединения Украины с Россией. Недаром, читая сочинения Костомарова «Богдан Хмельницкий», в своем дневнике (1857 г.) Шевченко назвал Хмельницкого «гениальным бунтовщиком» (V, 141). Стало быть, самый факт воссоединения Украины с Россией, совершившийся по воле народа, под водительством славного полководца Богдана Хмельницкого, Шевченко расценивал как великое историческое событие.
Шевченко неоднократно, в разной связи положительно отзывается об исторической деятельности Хмельницкого. Еще в «Гайдамаках», до прочтения названной выше книги Костомарова, Шевченко высказывал правильное понимание патриотической деятельности этого великого полководца и мудрого государственного деятеля. Кобзарь Волох, который, по словам Шевченко в его поэме, ходил вместе с гайдамаками, воодушевляя борцов своими песнями, пел им про подвиги их славных предков, в том числе про Богдана Хмельницкого (I, 186). Устами кобзаря Шевченко высказывал народные мысли и чувства о Богдане Хмельницком, как борце за дело народное.
И далее, там же, в «Гайдамаках», в уста священника («благочинного») Шевченко вложил очень сильную патриотическую речь, как бы подчеркнув тем самым, что все сказанное им есть святая правда. Показав страшные бедствия, которые терпит Украина от палачей — польской шляхты, священник призывает к беспощадной борьбе с врагами и при этом, с целью воодушевить примерами славного исторического прошлого, ссылается на борьбу украинского народа под руководством его боевых гетманов, а в числе их и под водительством Богдана Хмельницкого (I, 191—192).
В отрывке из драмы «Никита Гайдан» (1842) Шевченко называет Хмельницкого «благородным».
Будучи в 1843 г. на Украине, Шевченко интересуется памятниками, связанными с именем Богдана Хмельницкого, и делает, например, такие зарисовки, как «Богданова церква в Суботові», «Богданові руіни в Суботові».
В произведении «Подземелье» (1845) в разделе «Три лирника» Шевченко снова рассказывает о том, как лирники шли в народ петь песни о Богдане Хмельницком. В поэме «Сон» («Гори мої высоки!») (1847) Шевченко называет Богдана Хмельницкого «батькой».
В повести «Близнецы» Шевченко с уважением отзывается об историческом памятнике в «городе П». (Речь идет о Переяславе.— М. Н.). «Это Успенская церковь,— говорит он,— прославленная в 1654 году принятием присяги на верность московскому царю Алексею Михайловичу гетманом Зиновием Богданом Хмельницким со старшинами и с депутатами всех сословий народа украинского» (IV, 15). В другой своей повести «Прогулка…» (1858) Шевченко называет Хмельницкого «знаменитым», отмечая этим историческое значение его деятельности для Украины.
Положительное отношение к воссоединению Украины с Россией Шевченко выражает в своей работе «Дари в Чигирині 1649 року» (1844). «Із Цареграда, Варшави і Москви прибували посли з великими дарами єднать Богдана і народ український уже вольний і сильний,— сделал надпись Шевченко.— Султан, окремо великого скарбу прислав Богданові… Одначе, рада… при судила єднать цареві Московського» (Музей Шевченко в г. Києве). В печати, по нашему мнению, правильно отмечалось, что симпатии Шевченко-художника на стороне московского посла: он изображен на первом плане, с уверенным спокойствием, в чертах же турецкого и польского послов чувствуется состояние тревоги.
В положительной оценке деятельности Хмельницкого наблюдается полное единодушие Шевченко с русской революционной демократией. В своей рецензии на «Историю Малороссии Николая Маркевича» (1842) Белинский, как уже раньше было отмечено, всецело одобрял деятельность Богдана Хмельницкого по воссоединению Украины с Россией и предсказывал Украине вместе с Россией великую будущность.
Поэзия Шевченко и русской революционной демократии — борцов за дружбу русского и украинского народов — находится в прямой противоположности с точкой зрения украинских помещичье-буржуазных националистов. П. Кулиш, например, в своей бешеной злобе против освободительной борьбы украинского народа всячески чернил деятельность Богдана Хмельницкого.
Сказанного нами о положительной оценке Тарасом Шевченко исторической роли Хмельницкого ни в коей мере не может поколебать то обстоятельство, что у Шевченко имеются и несколько иные высказывания о Хмельницком. Дело в том, что Шевченко был недоволен тем положением, в котором находилось украинское крестьянство в XVIII—XIX вв., его угнетённым, рабским состоянием. Это иногда отображалось в высказываниях Шевченко по адресу Богдана Хмельницкого. В стихотворении «Розрита могила» (1843) поэт писал:
Світе тихий, краю мидий,
Моя Україно!
За що тебе сплюндровано,
За що, мамо, гинеш?
………………Ой Богдане!
Нерозумний сину!
Подивись тепер на матір,
На свою Вкраїну…………
Сини мої на чужині
На чужій работі
(Т. Шевченко. ПЗТ, т. І. Київ, 1951* стр. 225. Слово «тепер» подчеркнуто нами. Стихотворение дано по-украински, ввиду извращения его при переводе на русский язык переводчиком националистом М. Славинским.).
Шевченко выступает не как историк, описывающий ход событий, а как поэт. Чтобы правильно понять его творчество, надо правдиво раскрывать применяемые им художественные образы. В данном случае, например, Шевченко прибегает к такому приему, допустимому в поэзии, как обращение к умершему Богдану Хмельницкому, и предлагает ему посмотреть, что теперь стало с его родиной — Украиной. Она гибнет: ее сыны — на чужбине и выполняют чужую работу. Это вовсе не значит, что повинен в этом Богдан Хмельницкий.
И далее поэт говорит, что из среды самих украинцев вышли изменники народу, «перевертні», «недолюдки». Он имеет в виду украинских помещиков, которые помогают царю и русским помещикам «матір катувати» —свою родину Украину.
На вопрос: что же там в «могиле» закопано, в стихотворении дается многозначительный ответ: то, что отцами похоронено. Хорошо бы найти это! Иначе говоря,— свободу, волю, за которую билось казачество. Тогда бы, говорит поэт, мать (Украина) «не тужила» и «не плакали б дети» (сыны Украины).
Словом, общий смысл стихотворения «Разрытая могила» таков: это протест против гнета русского царизма. И именно в этом плане, повторяем, поэт упрекает Богдана Хмельницкого за то, что его борьба не принесла той свободы, какую ожидал народ, свободы от гнета, ибо народ остался закрепощенным.
Через несколько месяцев, обращаясь к городу Чигирину, бывшему резиденцией Хмельницкого, Шевченко писал:
Чигрине, Чигрине,
Все на свете минет!
И святая твоя слава,
Как пылинка, сгинет…
За что же мы панов рубили?
Орду бесчисленную били
И ребра пикой боронили
Царевым слугам?..Что ж мы сжали, что скосили??!
Злые травы… злые травы…
Воли горькую отраву (I, 304).
И в данном случае речь идет о том, что вся предшествующая борьба украинского народа с внешними врагами — с панской Польшей, с татарскими ханами, а также с панами-помещиками вообще — не дала ожидаемых результатов: угнетенный народ не добился «воли», свободы. Шевченко, значит, не осуждает эту борьбу в прошлом, в том числе и борьбу украинского народа против панской Польши под водительством Богдана Хмельницкого, он только, как патриот своей страны, скорбит о том, что не достигнута победа, что простой народ не добился раскрепощения от гнета. В этом — главный смысл его речи.
Не случайно стихотворение заканчивается таким скорбным и в то же время теплым обращением к Богдану Хмельницкому:
Гетман, спи, пока не встанет
Истина на свете (I, 306).
Здесь звучит одновременно и надежда на светлое будущее.
Не случайным надо считать и то обстоятельство, что в это же время — в 1845 г.— Шевченко еще раз прямо выразил свое отношение к Богдану Хмельницкому. Он писал:
За що ми любимо Богдана?
За те, що москалі його забули,
У дурні німчики обули Великомудрого гетмана
(Т. Ш е в ч е н к о. ПЗТ, т. I, 292 (В русском издании этого стихотворения нет).).
«Москалі», то есть царь и русские помещики «забыли» Хмельницкого не за то, конечно, что он многое сделал для воссоединения Украины с Россией, в этом, проводя колониальную политику, они были заинтересованы. Они «забыли» Хмельницкого в той части, что относится к его борьбе за освобождение народа от гнета. И именно за это, выходит по словам поэта, «мы любим Богдана».
Точка зрения сторонников «концепции» «двух периодов» несостоятельна, она легко может быть опровергнута указанием на то, что с упреками по адресу Хмельницкого, подобно указанным выше, Шевченко выступает не только в 40-х, но и в 50-х годах, например, в произведениях «Когда бы ты, Богдан наш пьяный…» (1859), в «Оси. Глава XIV. (Подражание)» (1859).
Первое из выше названных стихотворений написано в г. Переяславе, где был заключен договор о воссоединении Украины с Россией. И вот, под впечатлением невыносимо тяжелой жизни крепостного крестьянства, за интересы которого Шевченко болел, он выразил свои мысли, ассоциируя воссоединение Украины с Россией с личностью Хмельницкого, и именно в таком аспекте поэт и возложил «вину» за крепостное состояние на Хмельницкого: жаль, дескать, что его деятельность не привела к освобождению от гнета.
Если учитывать всю систему взглядов Шевченко, то именно так, нам думается, следует понимать рассматриваемое стихотворение.
Именно в этой связи надо со всей силой подчеркнуть, что главное здесь для поэта не в осуждении деятельности Хмельницкого, а в том, каковы результаты Переяславской Рады по воссоединению Украины с Россией. Поэтому-то, обращаясь к Бог дан у Хмельницкому, Шевченко говорит, что если бы он «теперь на Переяслав глянул» (Тарас Шевченко. Собрание сочинений в пяти томах, т. II. М., ОГИЗ, 1948, стр. 305. (Подчеркнуто нами.— М. Н.).).
И здесь для понимания основного смысла произведения Шевченко решающее значение имеет слово «теперь», на котором чувствуется и логическое ударение. Поэт в образной форме выражает свой гнев по поводу того, что теперь стало с «Переяславом», имея при этом в виду, конечно, народ. Украинский народ не добился желанной цели, т. е. социального и национального раскрепощения, и это правомерно вызывает скорбь и гнев у Шевченко. В этом — главный смысл.
Таков же в основном смысл и произведения «Осии. Глава XIV (Подражание)». Здесь вначале Шевченко говорит, что Украина страдает по вине «Богдана», «безумного Петра» — русского царя и «господ, панов поганых». А затем, забывая о Богдане и Петре I, всю силу своего гнева поэт направляет против либералов, против тех, кто верит в «растленное ветхое слово», кто надеется на «ласку царскую», на «доброго царя», «кроткого пьяного государя», кто из царя создал «кумир» и кричит, что царь — «бог», «надежда», «утешенье».
И именно в этом — главный смысл «Осии. Глава XIV», а не в упреках по адресу «Богдана» и «Петра»; эти упреки были как бы предлогом для начала. Тем более, если учесть, что написано это произведение в 1859 г., когда Шевченко (вместе с Чернышевским) боролся против либералов, подготовлявших крестьянскую реформу вместе с «добрым царем» в интересах помещиков-крепостников, но против народа; оно написано, когда подготовлялась реформа, какую Шевченко называл «поганой безземельной волей».
В нашей литературе обычно воздерживаются от разъяснения основного смысла «Подземелья» — этого аллегорического по своему характеру произведения. В первом разделе «Три души» под именем «душ» выступают две девицы и девочка-младенец. Все они родились и жили на Украине: первая в Субботове, вторая — в Батурине и третья — в Каневе. Поэтому, а возможно еще и по их общей участи, поэт называет их «сестричками». Все они пострадали — умерли за свои неправильные поступки.
Первая «душа» (при жизни по имени «Прися»), когда Хмельницкий вместе со старшиною ехал в Переяслав заключать договор о воссоединении Украины с Россией, поступила так:
Вижу: гетман и старшины.
Я воды набрала,
С полными прошла пред ними…
По народному поверию это означало, что она пожелала счастья, успеха. За эти свои действия «Прися» потерпела тяжелую кару: вода оказалась отравленной, и она отравила себя, мать, отца и брата.
Можно ли сказать, что этим эпизодом с отравлением Тарас Шевченко принципиально осуждал деятельность Богдана Хмельницкого по воссоединению Украины с Россией?—Мы думаем, что нет.
Обратимся в этой связи к рассмотрению третьего раздела, именуемого «Три лирника». В нем совершенно ясно выражена мысль о том, что лирники шли в Субботово (родину Хмельницкого) воспевать славного гетмана. За это лирники были избиты полицейским — «исправником». В лице лирников, а они выражают, по мысли поэта, народное мнение, Шевченко, значит, прославляет Хмельницкого. Никак нельзя полагать, чтобы в 1845 г., когда Шевченко был поэтом уже вполне сложившихся убеждений и солидного опыта, в одном и том же произведении он допускал два исключающих друг друга утверждения: и осуждение Хмельницкого и прославление его.
Чтобы правильно понять точку зрения автора, надо раскрыть символический эпизод с отравленной водой. Думается, что в нем выражена следующая мысль. Украинский народ ожидал, что воссоединение Украины с Россией не только укрепит его дружбу с русским народом (задача эта выполнялась), но и принесет ему также освобождение от тяжкого гнета. Но одно дело — русский народ, другое — царизм. Оказалось, что выполнения этой второй задачи народ не добился, украинский народ оставался под гнетом крепостничества и царизма. Эту последнюю мысль Шевченко и выразил символически в приведенном выше эпизоде с отравленной водой. При таком понимании нет противоречия с тем, что лирники прославляли Хмельницкого за его борьбу против чужеземных врагов, за присоединение к России. Это совпадает со всей изложенной выше концепцией Шевченко.
Вернемся к первому разделу. Вторая «душа» пострадала за то, что «московскому царю» Петру I «коня напоила», когда после полтавской битвы он возвращался в Москву.
Третья «душа» потерпела кару за то, что приветливо отнеслась к царице Екатерине II, когда она с вельможами проезжала по Днепру. Будучи тогда ребенком, она не знала, что царица «лютый ворог Украины, алчная волчица».
Из сказанного ранее ясно, с какой ненавистью Шевченко относится к царизму вообще и, в частности, к Петру I и Екатерине II. Поэтому в описанных эпизодах to второй и третьей «душой», как мы видим, непримиримо резко (с угрозой смертью) осуждается доброжелательное отношение к царям, являющимся врагами украинского народа.
Во втором разделе «Подземелья» действующими «лицами» выступают «три вороны». «Ворона» в фольклоре — отрицательный образ. По нашему мнению, в образе трех «ворон» Шевченко изобразил беду, несчастье, страдания всех трех народов: украинского, польского и русского. Поэтому-то они и выступают как «сестрицы» по несчастью. Наибольшую активность проявляет «первая ворона», олицетворяющая страдания украинского народа; недаром все более насыщенные содержанием диалоги принадлежат именно ей.
Обратим внимание кратко на главное содержание их разговора. «Украинская ворона» (так будем называть условно) в беседе с «польской вороной» хвалится больше всего тем, что она «вытворяла» страшные дела «с вольными казаками»: она их и «выдавала» и «продавала», «казаками Финляндию засеяла», «сыпала буграми на Орел», «выгоняла» «толпами» «на Ладогу, царю там болота мостила». (Имеется в виду использование казацких отрядов при Петре I на строительстве, где происходила их массовая гибель). Словом, всего этого «пекло испугалось».
«Украинская ворона» в разговоре с «русской вороной» касается двух вопросов. Во-первых, говорит о русских делах: она заявляет своей собеседнице, что та «славно начудила», «народ свой закрепила», «в рабство» «сдала», «немцы так им занялись» (речь идет о гнете царского бюрократического, полицейского аппарата), «дворян» и «вельможных щенят» расплодила. А затем «украинская ворона» упрекает «русскую» в том, что «москали» (Это слово мы берем из украинского текста.) «тоже греть умеют руки», что «на Украине с казаками» делают?—объявляют указ «милостию божьей, и вы — наши, и все — наше».
Из цитированного совершенно понятно, что поэта возмущает то угнетенное состояние, в котором оказались и русские и «казаки» (украинцы). Одновременно он едко иронизирует и изливает свой гнев по адресу угнетателей: Екатерины II, отличавшейся указами о крепостничестве, помещиков-крепостников и всех приспешников царицы, которых он и тут именует «дворянами», «москалями» и «немцами». Здесь же указывается на национальный гнет над украинцами («казаками») со стороны царской помещичьей власти, которая издает указы и «милостию божьей», иронизирует Шевченко, украинцев и все их имущество объявляет своей собственностью.
Важно далее то, что этим поэт не ограничивается, он видит выход из беды, который высказывает (в форме опасения) опять-таки «украинская ворона». Она заявляет, что на Украине родятся близнецы: один как Гонта, будет «с панством расправляться», а другой, наоборот, будет «с этим панством знаться».
Тот, что будет «с панством расправляться»,—
Даст он правду и свободу
По всей Украине!
Иначе, говоря, неизбежно будет обостряться борьба закрепощенного крестьянства с панами-помещиками, т. е. классовая борьба.
Словом, в «Подземелье» Шевченко борется и против национального, и против социального гнета; причем характерно, что протест против социального гнета относится не только к украинскому, но и к русскому народу, поэт не страдает национальной ограниченностью.
В стихотворении «И мертвым, и живым…» поэт с особой силой подчеркивает социальное закрепощение, в котором оказалось украинское крестьянство после его борьбы с панской Польшей.
Доборолась Украина…
И за что страдает:
Хуже ляха свои дети
Ее распинают…
Украину «распинают» «ясновельможные» гетманы и «банда своекорыстных помещиков», которые продались чужой «немецкой», помещичье-царской культуре и изменили своему народу. Стало быть русские, украинские и польские помещики — вот кто враги закрепощенного люда.
Изучая историю страны, Шевченко знал, что указы Екатерины II в особенности усилили национальный и крепостнический гнет. Отсюда вполне естественно то негодование, которое изливает поэт по адресу русской царицы. В стихотворении «Стоит в селе Суботове» (1845) Шевченко, положительно оценивая факт воссоединения Украины с Россией под водительством гетмана Богдана Хмельницкого, писал:
Это церковь Богданова:
Там-то он молился,
Чтоб москаль добром и лихом
С казаком делился.
Мир душе твоей, Богдане!
He так оно сталось:
Царских слуг объяла зависть,
Всё поразоряли,—
Вот ту Украину,
Что в былые дни с тобою
Шляхту задавила,—
Байстрюки Екатерины
Саранчой покрыли.
В первом случае, когда говорится, что «москаль» с казаком делился «добром и лихом», под словом «москаль» Шевченко разумеет русского человека вообще. И такое понимание этого слова, правда, редко, но встречается в произведениях Шевченко. Выражение «добром и лихом» делиться, очевидно, навеяно решением Переяславской Рады о воссоединении Украины с Россией.
Стало быть, Богдан Хмельницкий добивался равенства русских и «казаков» — украинцев. А вышло не так — «не так оно сталось». Оказалось, что приближенные Екатерины II, которым она раздавала землю в Украине, «байстрюки Екатерины» и вообще царские чиновники «саранчей» засели как поработители. Иначе говоря, Богдан Хмельницкий вел борьбу против угнетения Украины панской Польшей, за воссоединение Украины с Россией ради народа, а царское правительство повернуло дело против народа.
О том же Шевченко говорит в своей поэме «Слепой (Невольник)».
Шляхта была и всё взяла,
Кровь повыпивала,
А царица даже воздух
В цепи заковала. (Переводчик на русский язык неправильно .вместо слова «москалі», как это значится у Шевченко, без всякой надобности поставил слово «царица». Переводчик в ущерб правильному смыслу сузил мысль Шевченко. Иод «москалями» Шевченко понимает не только «царицу», но и весь царско-полицейский аппарат власти, угнетавший украинское крепостное крестьянство. Это слово имеет у Шевченко свой смысл и не может быть так вольно заменено.)
Еще в начале 40-х годов XIX в. Шевченко воспевал славную деятельность гайдамаков, борьбу казачества против гнета, за волю и далее всю свою жизнь всегда только положительно оценивал освободительную борьбу казачества и гайдамаков, воспевал деятельность гетманов, которые во главе народа боролись против угнетателей украинского народа. Поэтому, может ли автор «Гайдамаков» и «Холодного Яра» осуждать славную деятельность гетмана Богдана Хмельницкого, его борьбу против польских магнатов и польской шляхты — угнетателей украинского народа?! Стоит только так поставить вопрос, чтобы стало ясно: нет, это никак не вытекает из всей системы его взглядов, это прямо противоречит его революционному демократизму.
Но все же наряду с прославлением деятельности Хмельницкого, наряду с этим главным для Шевченко, он, как было показано, иногда и осуждал Хмельницкого. Шевченко был недоволен тем, что вся деятельность Хмельницкого не дала ожидаемого народом освобождения от социального и национального гнета.
Надо иметь в виду, что народ в ту эпоху всякую удачу или неудачу в истории связывал с деятельностью той или иной личности. Эту традицию Шевченко и отразил в поэзии. Для поэта Хмельницкий — это образ борца за освобождение; с этим образом у него ассоциируются и славная борьба за освобождение, и успехи, и, с другой стороны,— то тяжелое состояние, в котором оказался украинский народ после Хмельницкого. Именно в силу этого Шевченко и воспевает Хмельницкого и временами осуждает его. Поэтому-то мы и считаем, что нельзя приписывать Шевченко «национальную ограниченность». Рассуждать так, это значит читать и толковать Шевченко формально, вместо того, чтобы раскрывать образы его поэтического творчества и понимать отдельное, исходя из общего, из всей его системы взглядов.
В Кирилло-Мефодиевском обществе Шевченко имел большое влияние на Адрузского, который, восхищаясь поэзией Шевченко, и сам писал стихи. Характерно, что в одном из стихотворений Андрузский пишет, как Богдан Хмельницкий «за украинскую свободу с казаками пил» (См. «Збірник праць п’ятої наукової Шевченковської конференції». Київ, 1957 (статья 3. М. Кузьмина «Шевченко і Андрузський»).). В этом нельзя не видеть влияния Шевченко.
Что касается часто применяемого поэтом слова «москаль», то он понимает под ним не только солдата, военного человека. Это понятие Шевченко в печати часто толкуется неправильно, узко. В действительности же в это слово поэт вкладывает более широкое содержание. Как видно из приведенной выше цитаты, «москали» — это те, кто издают «указы», которыми закрепощают казаков, т. е. царско-помещичья власть, господствующее в стране сословие русских помещиков. То же самое в поэме «Слепой», когда поэт пишет, что «москали» «даже воздух в цепи заковали», под словом «москали» он понимает не солдата, военного человека, а русских помещиков во главе с царем.
Буржуазные украинские националисты слово «москаль» используют для того, чтобы толковать творчество Шевченко в националистическом духе, приписать поэту враждебное отношение к русскому народу. Но это — извращение действительности. Шевченко — певец братского единения всех славянских народов. Под словом «москаль» Шевченко разумеет, как правило, и угнетавшего крепостной народ царского чиновника, и русского помещика, и полицейского, и царского солдата, как орудие того же угнетения. Но кроме реакционной России, Шевченко знал и другую Россию — революционную. Шевченко знал Москву и Петербург как большие центры передовой культуры великого русского народа, которую он любил, считал своей, родной, воспитывался на ее традициях.
Шевченко возмущается тем, что Россия является тюрьмой народов. В поэме «Кавказ» (1845) он разоблачает политику царизма как политику угнетения наций.
Присоединение Кавказа к России сыграло прогрессивную роль для народов Кавказа. Экономические связи с Россией, влияние передовой, революционной русской общественной мысли, совместная с русским народом борьба против самодержавия— все это содействовало росту материальной и духовной культуры народов Кавказа, развитию среди них революционного движения.
Но это присоединение Кавказа сопровождалось произволом и жестокостью царских колонизаторов. И именно на это Шевченко и направлял свой революционный гнев. Он зло иронизирует по поводу попыток царского правительства прикрыть свою завоевательную политику мотивами «окультивирования» «диких» народов.
В поэме «Кавказ» Шевченко едко высмеивает крепостнический строй России, который несет за собою царизм для угнетенных народов под прикрытием христианства и «культуры». Здесь дана глубокая критика язв крепостничества. Поэт метко иронизирует по поводу «злодейской» святости религии с ее лицемерным учением о рае. Здесь показывается «культура» крепостного строя, страны дикой солдатчины, страны тюрем, страны бесправия, страны, где торгуют людьми, где все народы принуждены «молчать» под гнетом царской полицейщины.
Шевченко гневно восклицает:
…И легло костьми
Людей муштрованных немало.
А слез! А крови! Напоить
Всех императоров бы стало.
Князей великих утопить
В слезах вдовиц! А слез девичьих,
Ночных и тайных слез привычных,
А материнских горьких слез!
А слез отцовских, слез кровавых!
Не реки — море разлилось!
Пылающее море…
В поэме «Сон» («У всякого своя доля») Шевченко не называя имени российского царя, но явно на него намекая, также разоблачает захватническую, грабительскую политику царизма: царь ненасытным оком озирает землю — нет ли где на свете края, чтобы овладеть им.
Так Шевченко систематически показывает российский царизм как врага трудящихся, врага угнетенных наций. Он скорбит по поводу страшно бедственного положения трудящихся масс Белоруссии, называя ее страной «сетования и плача», «страной постоянно голодной» (III, 280).
Писатель бросает обвинение российскому царизму, который довел Белоруссию до такого состояния.
Царская власть вместе с великодержавными русскими шовинистами свысока относилась к другим народам России, презрительно называла их «инородцами», в особенности издевательство, нищету и гнет терпели так называемые «малые» народы и народы «окраин» — киргизы, чуваши, казахи и другие.
Шевченко пбднял свой голос в защиту этих угнетенных народов. В его произведениях чувствуется глубокая боль за судьбу трудящихся угнетенных национальностей.
Видя ужасную нищету и грязь, в которой жило население г. Астрахани, Шевченко записал в дневнике: «Где же причина этой нищеты (наружной) и отвратительной грязи (тоже наружной) и, вероятно, внутренней? Где эта причина? В армяно-татарско-калмыцком народонаселении иди в другой какой политико-экономической пружине? Последнее вероятнее…» (VI, 98, см. также: II 7, 26, V, 131,271).
Украинский писатель-революционер Иван Франко в статье «Темное царство» (1887) правильно писал о Шевченко: «он желал свободы и вольного слова не только для Украины, но также для всех народов, придавленных царским произволом» (Іван Франко. Літературно-критичні статті. Київ, 1950, стр. 87.).
Так в условиях усилившегося процесса формирования украинской нации, способствуя формированию национальной сознательности украинского народа, Шевченко направлял ее в русло укрепления дружбы трудящихся разных народов.