Загрузка...Для творчества и деятельности Шевченко, как видно из сказанного, характерна борьба против царизма и крепостничества. Что касается отношения к капитализму, то у Шевченко на сей счет нет непосредственных высказываний, но и по его отдельно выраженным мыслям можно прийти к выводу, что он не идеализировал капиталистическое общество Западной Европы.
Капитализм в России в эпоху Шевченко делал свои первые шаги. На Украине особенно быстро развивалась, наряду с другой, сахарозаводская промышленность; к концу 40-х годов XIX в. в одной только Киевской губернии было 72 сахарных завода.
Шевченко бывал на сахарном заводе крупнейших предпринимателей того времени Яхненко и Семеренко, а также на Млиевском сахарном заводе Городищевского уезда. Здесь он беседовал с рабочими и служащими.
Поэт подметил зарождение нового типа эксплуататора-либерала, связанного с промышленным производством. В повести «Прогулка…» он так характеризует одного из них: «Кричит, распинается за новые идеи, за цивилизацию, за человечество, а сам…
Мужичков под пресс кладет
Вместе с свекловицей».
Шевченко видел неизлечимые пороки капиталистического общества в Западной Европе: богатство, роскошь, с одной стороны, нищета и голод — с другой. В повести «Художник» Шевченко отмечает, что в Голландии, в Италии и в других странах Западной Европы, даже в их «золотое время умирали великие художники с голоду». То же делается «и в наш девятнадцатый просвещенный век…»
Когда в 1848 г. в Западной Европе происходили революции, Шевченко был в ссылке. Сведения об этих событиях все же дошли до него. Это видно, в частности, из письма к Шевченко от Александрийского в конце сентября 1848 года. Откликом на эти события было такое его произведение, как «Цари», в котором развенчивается ложная святость царей. Автор показывает их безнравственными извергами и палачами. Шевченко рассказывает, как израильский царь Давид похитил жену у своего приближенного и сделал ее своей наложницей, а мужа приказал убить; как киевский царь Владимир сделал набег на полоцкого князя, убил его самого, а его дочь растлил и выгнал, и всё же получил наименование «святого». Обобщая эти примеры, поэт пишет:
…Вот какие
Те венценосные, святые
Князья — цари!
Чтоб палачи их покарали,—
Царей — проклятых палачей!
В стихотворении «Опять настало время злое» (1854), которое, надо полагать, было откликом на Крымскую войну, поэт возмущается тем, что «опять струится кровь мужичья!» Виновниками этого он считает «палачей в коронах», которые «как псы голодные, за кость грызутся снова».
Позднее, в дневнике от 16 октября 1857 г., Шевченко назвал Наполеона III, совершившего 2 декабря 1851 г. государственный переворот и объявившего себя императором Франции, «коронованным Картушем». Картуш известен как французский разбойник XVIII в.
В басне «На рожь несжатую в ночи…» (1848) Шевченко рассказывает о том, как ночью собрались сычи, чтобы рассудить…
Как бедных пташек отстоять,
Гнездо орла огню предать,
С землей сравнять,
Орла ж повесить на осине
И навсегда отныне
Республику создать!
Поскольку, по народному преданию, орел является «царем птиц», несомненно, в образе «орла» здесь представлена царская власть.
Тема борьбы за республику возникла, видимо, также как отклик на революционные события в Европе. В образе «сыча», хищной птицы, охотящейся за своими жертвами в сумрачное время, в фольклоре изображается отрицательный тип. Сычи, значит, преследовали лишь свою, выгодную для них цель, а вовсе не ту, «чтоб бедных пташек отстоять». Стало быть, в этом произведении, проявляя глубокую прозорливость, Шевченко показывает, как под флагом республики некоторые общественные группы в Западной Европе пытаются осуществить лишь своекорыстные цели и вовсе не заботятся о народных нуждах, это, с одной стороны, и с другой,— что «мужик» с этими «сычами» расправляется по-своему.
Шевченко, выходит, не идеализировал ни общественный строй Западной Европы, ни ее господствующую форму правления — республику; в общих чертах, с точки зрения интересов трудящихся, он видел пороки и того и другого.
В оценке общественной жизни Западной Европы, как видим, Шевченко приближался к оценке Белинского, хотя и уступал ему в смысле классовой четкости. Белинский писал: «…владычество капиталистов покрыло современную Францию вечным позором… Все в нем мелко, ничтожно, противоречиво; нет чувства национальной чести, национальной гордости… не годится государству быть в руках капиталистов… горе государству, которое в руках капиталистов, это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в» чувствах. Для них война или мир значат только возвышение или упадок фондов — далее этого они ничего не видят (В. Г. Белинский. Избранные философские сочинения. М., 1946, стр. 463, 465.).
Шевченко боролся против крепостнического строя, за лучшую жизнь. Какими же представлял он себе новый государственный строй и строй общественной жизни?
Демократ, беспощадный враг царизма, Шевченко в стихотворении «Юродивый», гневно клеймя дикий произвол пьяных царских «сатрапов-унтеров», грабителей Украины, пишет:
…Когда
И мы дождемся Вашингтона
И правды нового закона?
Дождемся, верю! Будем ждать!
Вашингтон, как известно,— борец за независимость республики Соединенных Штатов Америки от английского королевства и первый президент США. Заметим, что и Радищев в борьбе против русского самодержавия также использовал республиканские идеи прогрессивных американских деятелей. В своем «Путешествии из Петербурга в Москву» он весьма похвально отзывался о революционном деятеле США — республиканце В. Франклине, «исторгшем гром с небес и скипетр из руки царей». «Вашингтон» — это несомненно образное выражение поэта-мыслителя, основное содержание которого — республиканский образ правления, чего и требует Шевченко для своей страны.
Из «Книг бытия украинского народа» и из высказываний отдельных кирилло-мефодиевцев, видно, что сторонники Шевченко признавали необходимым, чтобы каждый славянский народ имел республиканскую государственную форму организации и все эти республики объединялись на федеративных началах. Это и точка зрения Шевченко. Она естественно вытекала из всех его воззрений, изложенных в его поэзии еще до создания «Книг бытия». Организация республики мыслилась на демократических началах: на основе равноправия наций, без царя, без пана, без холопа и крепостного.
В статье «Аграрная программа русской социал-демократии» (1902) Ленин писал о необходимости «упрочить республиканскую традицию среди всех русских революционеров и среди возможно более широких масс русских рабочих…». Он отмечал, что идея республики имеет свое начало у декабристов (В. И. Ленин. Сочинения, т. 6, стр. 103.).
Следует сказать, что объективно в своей политической поэзии и в своей деятельности в Кирилло-Мефодиевском обществе Шевченко так же, как и русские революционные демократы, фактически продолжал республиканские традиции декабристов. Однако, сводить представление Тараса Шевченко о будущем обществе только к буржуазно-демократической республике было бы неверным. Он шел дальше.
Рассмотрим вопрос об отношении Шевченко к социализму. В нашей печати эта проблема исследована еще очень слабо. Литературоведы обычно обходят ее молчанием.
В 70-х годах XIX в. по вопросу об отношении Шевченко к социализму возникла дискуссия между С-ко, автором статьи «Т. Г. Шевченко. Його думки про громадське життя» («Громада. Українська збірка». Женева, 1879, № 4) и М. Драгомановым, автором работы «Шевченко, українофіли і соціалізм». С-ко безоговорочно признавал Шевченко «социалистом». Но автор сам не имел ясного представления о социализме и ни слова не сказал, о каком же социализме идет речь: о научном или утопическом.
М. Драгоманов выступил против С-ко. Раболепствуя перед всем западноевропейским, Драгоманов считал, что новая общественная мысль в России с конца XVIII столетия берется из зарубежных книг. Шевченко будто бы не был знаком с западноевропейской общественной мыслью, а поэтому и не мог быть социалистом.
Несмотря, однако, на то, что Драгоманов сосредоточил на этом утверждении всю силу своей аргументации, под давлением фактического материала у него все же прорвалась мысль о том, что идеи социализма, «хотя издалека, но зацепили и Шевченко» (См. М. Драгоманов. Шевченко, українофіли і соціалізм, стр. 69—77.).
В России в 40-х годах проявлялся очень большой интерес к социалистическим (утопического характера) учениям. Книги Фурье, Сен-Симона, Луи Блана, Кабе, Прудона и других, по свидетельству современника П. В. Анненкова, «были во всех руках в эту эпоху, подвергались всестороннему изучению и обсуждению…» (Цит. по кн.: А. Г. Дементьев. Очерки по истории русской журналистики. 1840—50 гг., Стр. 12.).
Шевченко принадлежал к направлению русских революционных демократов — Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, пропагандировавших утопический социализм. Шевченко был также связан с петрашевцами, изучавшими и пропагандировавшими учение утопического социализма. Один из членов Кирилло-Мефодиевского братства — Савич был ревностным сторонником утопического социализма. По утверждениям Костомарова, «он был помешан на французском коммунизме и считал возможным, что общество человеческое дойдет до того, что все будет общим…» (ЦГИА, фонд I, эк. ед. хр. 81, ч. 3 (1847 г.), л. 152 об.). Короче говоря, живо интересующийся всем новым, передовым, Шевченко, конечно, не мог пройти мимо учения о социализме.
Но более важно другое обстоятельство. Весь строй общественной жизни — закабаленность, разорение и нищета крепостного люда, с которым Шевченко был кровно, чувствами и мыслью связан; всесилие, гнет и издевательство над неимущим народом со стороны собственников земли и душ крепостных, со стороны помещиков — все это, естественно, наталкивало гениально одаренного Шевченко на мечту о социализме. Это происходило подобно тому, как, скажем, социально-экономические условия в свое время, в другой, конечно, исторической обстановке, породили утопический социализм Томаса Мора — в Англии, или Томмазо Кампанеллы — в Италии, отражавших интересы разорявшихся, угнетенных масс трудящихся.
Недаром Ленин писал: «В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалистической культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и социалистическую» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 20, стр. 8.).
Социалистические воззрения у Шевченко появились не сразу, причем характер его высказываний о социализме является своеобразным и вовсе не похожим на западноевропейские «образцы» утопического социализма. В первые годы творчества — по 1843 год — у него нет высказываний о каких-либо чертах будущего общества.
Они появляются позже. В основном они сводятся к следующему: в будущем обществе все люди будут равны, потому, аргументирует Шевченко, что все — «адамовы дети», т. е. все равны
от природы; все люди будут жить в братском содружестве и наслаждаться «плодами общего богатства». Он писал:
Есть ли что-нибудь на свете
Радостнее братства,
Наслаждения плодами
Общего богатства?
Не случайно, надо полагать, а именно с целью пропаганды общественного строя, основанного на общности имущества, Шевченко дважды приводит эту мысль в своем небольшом «Южнорусском букваре» (См. «Букварь Южнорусский». СПб., 1861, стр. 5, 7.).
В стихотворении «Холодный Яр», выступая против помещичьей собственности на землю, Шевченко заявляет, что земля «всем дана». В стихотворении «Молитва» поэт протестует против того, что все богатства принадлежат не народу, а богам и царям. И в интересах народа он предъявляет требования, чтобы земля принадлежала тем, кто ее обрабатывает:
Работящим умам,
Работящим рукам —
Целину поднимать,
Думать, сеять, не ждать,
Что посеяно — жать
Работающим рукам.
В новом обществе не будет царей и помещиков. Будут просто люди, будут они жить на «воспрянувшей», «обновленной земле», как братья, как мать и сын. Такую точку зрения Шевченко разделял до конца своей жизни. В сентябре 1860 г., за пять месяцев до смерти, поэт выражал уверенность:
…Будет бито
Царями сеянное жито.
А люди вырастут. Умрут
Цари и те, что не зачаты…
И на воспрянувшей земле
Врага не будет, супостата,
А будут сын и мать, и свято
Жить будут люди на земле.
В другом стихотворении поэт писал:
Когда б,— я думаю,— когда б
Таким покорным не был раб,
То оскверненных над Невою
Не возвышалось бы палат.
Была б сестра и был бы брат.
А то… Лишь слез и горя много…
Думается, что подобную мысль поэт выражает и в своем знаменитом «Заповіті», когда говорит о новом обществе как «семье великой», «семье вольной, новой».
Так же понимал социализм В. Г. Белинский. В письме к В. П. Боткину от 8 сентября 1841 г. он так характеризует черты социалистического общества: люди будут «братьями», «не будет богатых, не будет бедных, ни царей и подданных, но будут братья, будут люди…» (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. XII, стр. 66, 71.).
Новое общество возникает, по мысли Шевченко, после революционного свержения царя и помещиков.
В стихотворении «Исайя. Глава 35 (Подражание)» Шевченко кратко, но образно и весьма красочно рисует громадное оживление в деятельности человека, когда «рабы» станут господами положения. Тогда, по его мнению, оживут степи и озера, «веселые села» завоюют пустыни, всюду потекут реки, озера кругом пообрастут лесами, которые «весельем птичьим оживут». Словом, все подчинится тогда воле радостного человека, ничто в природе не устоит перед дружными, совместными усилиями людей нового общества, перед усилиями труда, освобожденного от эксплуатации.
Шевченко считал, как это видно из стихотворения «Свете тихий! Свете ясный!», что в новом обществе, за которое он боролся, будет очень высокий уровень сознания людей, от религии и следа не останется, с церковных принадлежностей будет сорван ореол их святости, «чудотворными» иконами «святыми», по образному выражению Шевченко, будут печи топить.
Поэт безусловно знал, что в более передовых странах Западной Европы также нет такого общественного строя, о котором он мечтал. Он мечтал о социализме утопическом.
Украинские националисты, принадлежавшие к так называемой «украинской социал-демократической рабочей партии», явно стремились показать Шевченко социалистом. В их журнале «Дзвін», афиширующем свое якобы «марксистское направление» В. Винниченко в статье «Гений Украины» (1941 г., № 1) утверждал, что Шевченко «без сомнения принадлежит к социализму», причем об утопичности этого социализма он не сказал ни слова; понимай, значит, как научный социализм. И в то же время, тот же Винниченко писал, что у поэта имеется «логическое, последовательное развитие» идей не только социальных, политических, но и «религиозных». У «украинских» горе-марксистов, как мы видим, и марксистский социализм и «религиозность» мирно уживаются.
И вообще надо сказать, что «марксисты» типа В. Винниченко, Л. Юркевича, которых Ленин называл «украинскими национал-социалистами», выступали с такими утверждениями: в то время, как на Западе действовал Карл Маркс,—на Востоке, на Украине творил Тарас Шевченко. Разница, по их мнению, лишь в том, что Маркс дал этому учению научное обоснование. Поэтому, говорят они, Шевченко выступает учителем на Украине, наряду с Марксом и Энгельсом.
Понятно, что такая точка зрения приводит к полному смешению двух различных идеологий: революционно-демократической, по своей классовой сути — крестьянской, и — марксистской— идеологии пролетариата. Этот, так называемый, «украинский социализм» по сути дела есть своеобразный национализм, искажение марксизма, стремление приспособить его к идеологии украинского национализма.
Шевченко не имел достаточно ясного представления о будущем общественном строе. От понятия о социализме он не отделял своих представлений о буржуазно-демократических преобразованиях или же мелкособственнических уравнительных тенденциях крестьянства.
В августе 1857 г., как уже было нами отмечено, боцман рассказывал Шевченко о том, что Степан Разин не был разбойником, держал на Волге брандвахту, собирал пошлину с волжских купцов и раздавал ее неимущим людям. Записав все это в своем дневнике, поэт сделал замечание: «коммунист, выходит».
Со стороны некоторых литературоведов имеются попытки усматривать в этом высказывании только «иронию». Это выражение, по нашему мнению, не производит такого впечатления. Да исходя из общего понимания общественно-политических воззрений Шевченко, никак нельзя допустить, чтобы он «иронически» относился к коммунизму, нельзя одной ссылкой на «иронию» обходить поставленный здесь вопрос о «коммунизме». Он решается гораздо сложнее.
Как видно, принцип «уравнительности» Шевченко возводит в принцип «коммунизма». Но в то время принцип «уравнительности» выражал передовые настроения крестьянства. В 1907 г. Ленин писал: «Критикуют и справедливо критикуют «трудовое начало» и «уравнительность» как отсталый, реакционный, мелкобуржуазный социализм, и забывают, что эти теории выражают передовой, революционный мелкобуржуазный демократизм, что эти теории служат знаменем самой решительной борьбы против старой, крепостнической России» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 13, стр. 214.).
В данном случае у Ленина речь идет об «уравнительности» в землепользовании. Но, понятно, принцип «уравнительности» имеет и более широкое общее значение в мелкобуржуазном социализме, который в сочетании с революционным демократизмом сыграл важнейшую роль в борьбе против крепостнического строя в России. Именно в духе мелкобуржуазного социализма выступал и Тарас Шевченко.
В повести «Художник» Шевченко рассказывает о том, что, когда К. Брюллов заходил в столовую, где обедали обычно бедняки студенты и чиновники, и ему предлагали отдельную комнату и какое-нибудь особенное кушанье, то «он, как истинный социалист, всегда отказывался». Стало быть, и здесь с понятием социалиста у Шевченко связывалось представление о таких положительных качествах человека, как стремление к равенству.
В стихотворении «Сон» («На барщине пшеницу жала») Шевченко рассказывает, как мать, работая на помещичьем поле, кормила своего грудного сына и задремала над ним. И вот ей снится, что сын
Уже не барский, а на воле;
И на своем веселом поле
Они свою пшеницу жнут,
А деточки обед несут!
Значит, мечтой крепостного крестьянина является свободная от крепостного гнета жизнь и веселая работа на своем поле, принадлежащем данной семье. Это — идеал общественной жизни мелкого собственника-крестьянина.
Нераздельность в понимании социалистических и буржуазно-демократических преобразований в эпоху Шевченко является типичной для крестьянского социализма, который, по выражению Ленина, «идеализирует преобразования, не выходящие из рамок мелкобуржуазных отношений» (В. И. Ле нин. Сочинения, т. 9, стр. 282.). Социализм Шевченко — социализм крестьянский, утопический, а не пролетарский, научный.
В литературе 30-х годов нашего века наблюдалась грубая ошибка, когда некоторые авторы пытались «подтянуть» Шевченко поближе к марксизму. В книге Шабловского, например, мы читаем, что поэт был «гениальным выразителем идеологии предпролетариата», «идеологом батрачества» («наймитства»). Но батрачество не является «предпролетариатом», а пролетариатом в сельском хозяйстве. «В России,— пишет автор,— уже существовало «буржуазное общество» и батрачество уже имело свою «социалистическую тенденцию». Причем у автора речь идет не об утопическом социализме, а о пролетарском, научном социализме: он говорит о «науке классовой борьбы пролетариата» (о. с. ш абльовський. Пролетарська революція і Шевченко. Харьків — Київ, 1932, стр. 179, 180, 187.). Все это, конечно, ошибочно.
Н. Скрипник, правильно выступая против тех, кто пытался оценить Шевченко как «идеолога буржуазного возрождения», заявлял, что «Шевченко с его социалистической идеологией может стать нашим знаменем…» (Микола Скрипник. Статті і промови, т. II, ч. II. Харьків, 1931, стр. 233.). Но Скрипник забывает, что социализм Шевченко — это социализм утопический.
В отдельных повестях Шевченко наблюдаются черты идеализации хуторского хозяйства. Так, в повести «Наймычка» в явно благожелательных тонах описывается быт «богатого казака Якима Гирла» — хозяина «благодатного хутора», на которого работают чумаки.
В таком же духе в повести «Близнецы» изображается зажиточный хуторянин Н. Сокира.
Положительное отношение Шевченко к хуторскому быту вытекало из его антикрепостнической идеологии, но по сути своей идеологии крестьянской, мелкобуржуазной. Отсюда и появляются некоторые черты идеализации, как противопоставление крепостничеству. Но это вовсе не существенная черта в его воззрениях.
Итак, в условиях царской крепостной России борьба за радикальные буржуазно-демократические преобразования сама по себе была прогрессивной, передовой. Но Шевченко шел дальше. В его сознании эти преобразования, как уже было показано, переплетаются одновременно с идеями утопического социализма, с идеями общности имущества и материального равенства, с представлением о такой организации общественной жизни, когда внутри общества не будет врагов, когда труд перестанет быть «работой каторжной», когда люди станут братьями.
Борьбу за новый общественный строй Шевченко связывал с революционными преобразованиями. И в этом отношении он стоял выше западноевропейских домарксовых социалистов-реформаторов. Как высоко для своего времени поднялся Шевченко в области социально-политических воззрений, становится особенно ясным, если учесть уровень господствовавшей тогда официальной исторической науки. История России изображалась как история царей, которые господствовали «божией милостию» и творили историю по воле «господа-бога»; крепостнический строй считался незыблемым, как данный самим богом. Так, в учебнике для гимназий «Очерк русской истории для средних учебных заведений», вышедшем в 1854 г. девятым изданием, по поводу избрания на престол нового царя Романова говорилось, что земский совет избрал Михаила Романова, приняв во внимание «замогильный голос», как «голос неба», «великого мученика за веру и Отечество», патриарха Гермогена.
Следует решительно отбросить неверное утверждение, будто Шевченко был революционером-одиночкой, лишенным сторонников и сочувствия в украинском народе, и как бы терялся среди массы либерально настроенных деятелей. А. Луначарский в своей в общем интересной работе о Шевченко, был вовсе не прав, когда писал: «Впившись корнями в чернозем Украины, вырос одинокий, но несравненный по силе и красе дуб — поэт Тарас Шевченко» (А. Луначарський. Великий народний поет Тарас Шевченко. Львів, 1912, стр. 16.).
На самом же деле Шевченко выступал не только как революционер-поэт и писатель, но и как организатор, общественный деятель, как член тайного политического Кирилло-Мефодиевского общества, как глава наиболее активного, революционного направления в этом обществе. Вокруг него группировались такие революционно-настроенные члены общества, как Гулак, Савич, Посяда, Навроцкий, Андрузский и др., составлявшие наиболее передовое и активное ядро общества. За Тарасом Шевченко шли многие лучшие, передовые люди украинской интеллигенции, самоотверженные борцы. О Шевченко знали крестьянские массы, считавшие его своим заступником, борцом и вождем.
Когда в 1850 г. в Оренбурге Шевченко был арестован за нарушение запрета «писать и рисовать», при обыске среди многих писем у него было обнаружено письмо от приятеля С. Левицкого от 6 марта 1850 г., присланное ему из Петербурга. В нем говорилось: «…Много здесь есть таких, которые вспоминают Вас, а Головко говорит, что хотя Вас не стало, но на Ваше место есть до 1000 человек, готовых стоять за все то, о чем Вы говорили…» (Т. Г. Шевченко в документах і материалах, стр. 146.).
Письмо это имело трагические последствия для Н. А. Головко, магистра астрономии, прибывшего в Петербург из Харьковского университета и уже находившегося за свою общественную деятельность под негласным надзором жандармерии. Последняя не замедлила арестовать и Головко и Левицкого. Когда жандармский полковник явился на квартиру к Головко для ареста и начал делать обыск, Головко выстрелил в него из пистолета, но промахнулся. А затем, запершись в соседней комнате, покончил жизнь самоубийством. Это только один из известных эпизодов. Многие другие остались скрытыми в застенках тайной царской жандармерии.
Петрашевец Момбелли также считал, что Шевченко, будучи революционером по убеждению и готовя восстания на Украине, не был одиноким, а имел в Петербурге многих приверженцев.
По многим данным видно, что в Петербурге в середине 40-х гг. вокруг Шевченко сгруппировался довольно многочисленный кружок украинцев. Об этом Шевченко сообщал в письме к Куха-ренко в конце ноября 1844 года. Он писал, что в Медицинской Академии на рождество «наши земляки» устраивают спектакль. Попросив Кухаренко прислать пьесу, Шевченко добавляет: «…если бы ты знал, что тут делается. Тут такое творится, что страшно и сказать. Казачество ожило!!!» (Т. Шевченко. Твори. «Листування», III, 1929, стр. 21.).
Если принять во внимание, что с «казачеством» у Шевченко связаны представления о вольных людях, о решительных борцах против социального и национального гнета, то нетрудно понять, что речь идет о людях, которые примыкали к идейно-политическому направлению Тараса Шевченко.
Тот факт, что Шевченко имел своих последователей, нашел свое выражение в подпольной прокламации, вышедшей в Киеве года через полтора после смерти поэта-борца— в сентябре 1862 года. В ней говорилось: «Восставайте, добрые люди, спросите старинных людей, что делали с панами гайдамаки; как эго когда-то было, как гайдамаки благодарили (говорится иронически.— М, Н.) панов… Когда все восстанете, то ничего вам никто не сделает, вас много, восставайте только все сразу… Паны не хотят давать земли, а земля — ваша, вся ваша… Так долго ли еще палачам господствовать… Подкупленные попы говорят вам, чтобы вы молчали, что это все от Бога… Неужели слава казацкая пропала… Присягайте друг другу, чтобы все восстали спасать друг друга и биться с панами за правду, за волю, за казацкую долю. Бейте неверных. Уже настал конец панам…» (Цит. по кн.: А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем, т. XVI, стр. 303.).
Прокламация была написана на украинском языке. По стилю прокламации чувствуется влияние Шевченко.
Политическая поэзия Шевченко использовалась тайными политическими организациями. Так, в конце 50-х — начале 60-х гг. в Московском университете действовал студенческий кружок, в котором состояло несколько десятков человек. Кружок был связан с Н. Г. Чернышевским, Герценом и Огаревым. Царское правительство привлекло к суду 49 человек по обвинению в распространении запрещенной литературы — Герцена, Фейербаха, Луи-Блана и других. Кружок был связан с Украиной; в Харькове действовал участник кружка Новиков, в Чернигове — учитель гимназии Дорошенко. При обыске у Аргиропуло среди многочисленной литературы полиция нашла 59 стихотворений Шевченко (См. «Голос минувшего», 1922, июнь, стр. 102—128.).
Осужденный за революционную деятельность по приговору царского суда к каторжным работам полковник Красовский вел революционную агитацию среди крестьянства м. Корсуни (Киевской губернии), которое отличалось активным участием в крестьянском волнении 1855 года, а также среди солдат, присланных для «усмирения» крестьян м. Богуслава на Киевщине. При посредстве В. Синегуба, пытавшегося поднять на восстание крестьян дер. Пилипче, Киевской губернии, Красовский распространял нелегальную литературу среди населения — «Колокол», «Полярную звезду» Герцена, а также, что сейчас важно подчеркнуть,— революционные стихотворения Шевченко (См. Історія Української РСР, стр. 486.).
В 1856—1858 гг. в Харькове возник тайный политический кружок, наиболее активными участниками которого были П. Завадский, Муравский, Бекман и др., целью которых было освобождение крестьян и замена монархии республикой. Правда, другая часть кружка разделяла более умеренные взгляды. Кружок распространял нелегальную литературу, в особенности произведения Герцена, с которым была также установлена связь: ему послали материал о студенческих волнениях 1858 г. Впоследствии жандармерия обнаружила кружок. Часть участников кружка была сослана. Один из активных организаторов этого кружка — Завадский формировал свои взгляды под большим влиянием поэзии Шевченко, которого Завадский, по его словам, «с жаром читал и перечитывал». Распространенные в то время сведения о страданиях Шевченко в ссылке и о его личности, «как друге народа», возбуждали у Завадского желание идти по стопам народного поэта (См. Історія української РСР, стр. 648—649; Б. К о з ь м и н. Харьковские заговорщики. 1856—1858, стр. 37—38, 49.). Это сочеталось с влиянием нелегальной революционной русской литературы. Описанный факт влияния Шевченко на формирование общественно-политических воззрений является, конечно, одним из многих.
Известная украинская писательница Марко Вовчок, выступившая в 50-х годах XIX в., разделяла основные идейно-политические принципы Тараса Шевченко. Шевченко был очень вы-ского мнения о ее творчестве, дружил с ней, вдохновлял ее, посвятил ей стихотворение «Марку Вовчку» (1859), «Сон» («На барщине пшеницу жала») и «Кобзаря». В стихотворении «Марку Вовчку» он называл ее «дочерью» и одновременно «пророком», «обличителем жестоких и ненасытных» панов. Революционный демократизм в особенности проявился в повестях Марка Вовчка «Институтка» (1859) и «Кармалюк» (1862—1863). По своему содержанию последняя повесть сходна с повестью Шевченко «Варнак».
Солдатские штыки императорских армий на границах различных государств не смогли воспрепятствовать проникновению свободолюбивых идей Шевченко всюду, где жил украинский народ. Под влиянием поэзии Шевченко на Буковине, стонавшей под гнетом Австро-Венгерской монархии, вырос известный поэт-демократ Юрий Федькович, выступавший в 60-х годах XIX века. Он жил в тех районах, где во время революции 1848 года происходили большие крестьянские восстания против гнета помещиков. Отражая революционные настроения простого народа своей страны, под впечатлением «Гайдамаков» Тараса Шевченко, Федькович создал ряд произведений, в которых воспевал борьбу героев повстанческого движения Буковины против социального и национального гнета. Называя себя учеником и последователем Шевченко, Федькович во всем старался подражать своему учителю. Его творчество очень высоко ценили Леся Украинка, Иван Франко. Правда в 70-х гг. Федькович отошел от острой социальной тематики и стал проповедовать религиозно-мистические идеи.
Все сказанное доказывает, что утверждение, будто Шевченко выступал одиночкой-революционером, не выдерживает критики. Шевченко был идеологом революционного крестьянства, за ним шла революционно-демократически настроенная лучшая часть передовой украинской интеллигенции.
Шевченко выступал непосредственно в массах. Сохранились воспоминания его современников и официальные донесения полиции, подтверждающие это. Так, он выступал в Киеве (на Ку-реневке, на Подоле), в Переяславле, в селе Марьинском, в Вью-нищах и в других местах перед крестьянами, дворовыми крепостными, перед городскими жителями, тружениками с разоблачением крепостного режима, царских чиновников; на примерах патриотической борьбы казаков в прошлом, на образцах гайдамацкого движения он пропагандировал идею борьбы против крепостного строя, критиковал религию. При этом он внушал народу основную мысль о том, что вся сила в нём самом, что от него зависит его судьба.
Максимович, у которого Шевченко гостил летом 1859 г., рассказывает, что Шевченко приходил к нему только ночевать, а остальное время проводил в других местах, рисовал, беседовал с крестьянами (См. М. К. Чалый. Жизнь и произведения Тараса Шевченко. 1882, стр. 202.). Именно в это время Шевченко был арестован полицией и выслан по месту жительства в Петербург.
Из жандармского донесения начальнику III отделения В. А. Долгорукову об этом происшествии в июле 1859 г. в м. Межиричи нам известно, что Шевченко пригласил к себе служащих экономии и полесовщика Садового и, угощая их водкой, вел такой разговор: «…держа в руках сорванный листок с липового дерева, который показывал полесовщику, спросил его, кто создал этот листок? Полесовщик отвечал: «бог». На этот ответ Шевченко стал бранить полесовщика, произнося страшное богохульство, утверждая, что нет бога; а матерь божию называл покрыткою, признавая только верование в Иисуса Христа и то не как в бога, а как в человека…». В рапорте черкасского земского исправника киевскому губернатору мы читаем также, что Шевченко, кроме того, говорил бывшим около него лицам: «не нужно ни царя, ни панов, ни попов» (Т. Г. Шевченко в документах і матеріалах, стр. 225—226, 221.).
При допросе Шевченко не отрицал, что был разговор о религии, но по понятным причинам отрицал обвинение в богохульстве и высказываниях политического порядка.
Зная характер Шевченко, его революционные убеждения и атеистические воззрения, можно не сомневаться в том, что описанный выше разговор в основном действительно имел место.
Заслуживают также внимания воспоминания о Шевченко упомянутого нами ранее П. Мартоса. Он лично знал Тараса Шевченко с 1839 г., познакомившись с ним на квартире у известного украинского писателя Е. П. Гребёнки. К рассказу Мартоса надо отнестись с большой осторожностью. Он явно выступает как помещик-крепостник, злобно шипит на Шевченко за то, что тот «проповедовал возмущение». При всем этом, к его рассказу об одном эпизоде наглядной агитации Шевченко следует отнестись внимательно. По словам Мартоса, Шевченко сидел в трактире, распивая водку. Затем Шевченко вынул из кармана несколько горстей ржаного зерна и высыпал их на стол в одну большую кучу, потом из нее отделил другую меньшую, а затем— третью, еще меньшую. Когда один из присутствующих спросил его, что он делает, Шевченко ответил так: вот эта большая кучка — это мы, мужики, меньшая — это паны, а эта — малюсенькая— цари. Теперь смотри: взявши в горсть всю большую кучу, он засыпал ею две меньшие. Теперь, сказал он, нет ни панов, ни царей — только мы (См. «Вестник Юго-Западной и Западной России». 1863, апрель, т. IV. Киев, стр. 38—42.).
Был ли такой эпизод в действительности? Сам Мартос говорит, что он передает описанный выше эпизод как «ходячий по этому случаю анекдот». И. Франко заинтересовался этим вопросом и написал специальную статью «Шевченко — герой польской революционной легенды» (Іван Франко. Твори в двадцяти томах, т. XVII. Київ, 1955, стр. 31—34.). Мы не имеем точных сведений, чтобы определить, эпизод это из жизни или легенда, но во всяком случае можно сказать, что вовсе не случайно, по-видимому, различные люди относят этот эпизод к личности Шевченко, ибо он так соответствует и его убеждениям непримиримого революционера и борца против царей и панов, о которых идет речь в рассказе с зернами, и его тесной связи с простым народом.
Известно и о таком факте агитации Шевченко среди народных масс. «В Качановском парке,— сообщается в журнале «Киевская старина»,— есть площадка возле старого дуба, где сходились крепостные артисты и прислуга в свободные вечерние минуты. Участником этих собраний был всегда Шевченко. Там, на этих сходках рабов, он говорил по душам и плакал».
Сам Тарас Шевченко в своей поэзии пояснял, что он посеет слезы, а взойдут и вырастут «ножи обоюдоострые».
Исследовав большой фактический материал, В. Беренштам писал: «Но всего охотнее сближался Шевченко с дворовыми и крестьянами в Марьянском; почти всех он знал по имени, очень сошелся со многими из них… он много рассказал о прошлом Украины, о подвигах казаков, о борьбе их с турками и панами» (В. Б е р е н ш т а м. Т. Г. Шевченко и простолюдины, его знакомцы, стр. 8.)
Будучи на Украине в апреле — мае 1843 г., Шевченко встречается и беседует с крепостными крестьянами, с панскими дворовыми людьми в Качановке, Власовке, Иржавце, Ичне, Батурине и других окрестных селах.
Один из современников рассказывает о связях Шевченко с крепостными людьми, которые находились в столице при своих господах. Крепостные, оказывается, знали поэта по его книге «Кобзарь», «которая переходила из рук в руки, безжалостно трепалась, путешествовала из кухни в переднюю; стихи выучивались наизусть…» (См. Д. Косарик. Життя і діятельність Т. Г. Шевченка. Київ, 1955, стр. 47, 79, 242—243.).
Киевский столяр Киселевский, шестидесятилетний старик, рассказывает, что Шевченко не раз посещал его и других жителей Киевского предместья Куреневки. Когда к кому-либо приходил «дядько Тарас», говорил Киселевский, то обычно, по праздникам, сюда собирались приятели и знакомые хозяина квартиры. Шевченко читал свои стихи и много рассказывал о крепостном праве, о жизни украинского народа. «Он все говорит,— передает рассказчик,— а мы слушаем, а иногда плачем» («Киевская старина», 1900, февраль, стр. 260.).
В 1846 г. в Киеве Шевченко встречался с прогрессивной частью студенчества и читал им свои революционные произведения: «Сон», «Кавказ», «И мертвым и живым… послание».
Тот факт, что еще при жизни Шевченко были распространены сведения о его антиправительственных и антирелигиозных выступлениях, нашел свое отражение в воспоминаниях его брата Варфоломея и в одном из его писем. «Раз ходили мы с Тарасом по саду,— пишет В. Шевченко,— он начал декламировать «За горами гори хмарами повиті». (Речь идет о нецензурном произведении Шевченко «Кавказ».— М. Н.). Я слушал, притаив дыхание, волосы у меня поднялись дыбом! Я стал советовать ему, чтоб он не слишком забирался за «хмары-то» (Древняя и новая Россия», 1876, т. II, стр. 85.).
В другом случае, будучи обеспокоен распространением слухов об антиправительственных и антирелигиозных выступлениях Тараса, Варфоломей в письме к нему в июле 1846 г. советовал Тарасу, чтобы реабилитировать себя, написать «молитву или оду и напечатать во всех журналах. Потому, что каждый божий день я такое о тебе слышу…» (Т. Шевченко. Листування, т. III, 1929, стр. 341.).
О тесной связи Шевченко с прогрессивным общественным движением своего времени свидетельствует и то, что он принимал активное участие в организации воскресных школ. Из его писем А. Болдину (5 ноября 1860 г.), М. К. Чалому (6 ноября 1860 г. и 4 января 1861 г.), В. В. Тарновскому (10 февраля 1861 г.) и других видно, как активно Тарас Григорьевич распространял для вечерних школ свой «Южнорусский букварь», причем с условием, чтобы вырученные от продажи деньги были переданы на организацию воскресных школ. Шевченко намеревался написать для воскресных школ также учебные пособия по арифметике, этнографии, географии, истории, но смерть помешала этому.
После своей смерти Шевченко оставил не только богатое литературное наследство, но и живых продолжателей его дела, агитаторов, выходцев из простого народа. В. Беренштам рассказывает, что в 1864 г. он жил на даче в Китаеве, в окрестностях Киева. 6-го августа здесь был храмовой праздник. Собралось много народа. В одной группе людей киевский мещанин Чапыга громко и внятно рассказывал о прошлом Украины, о вольном казачестве, о Запорожье, с глубоким сочувствием отзывался о крестьянстве и с ненавистью о его врагах. Свою речь он часто пересыпал народными пословицами, отрывками из песен, чаще всего из произведений Тараса Шевченко, причем, характерно, что он сам ссылался на личное знакомство с поэтом. В. Беренштам утверждает, что агитаторов, подобных Чапыге, он сам встречал неоднократно («Киевская старина», 1900, февраль, стр. 257—259.).
Все это свидетельствует о разносторонней революционной деятельности, о тесной связи Шевченко с народными массами, о том, что на творчестве Шевченко воспитывались живые носители его идей, агитаторы, которые шли в народ и несли в массы его боевое слово, направленное против общественного строя гнёта и нищеты.