Сейчас все законы истории как бы замерли
Я не специалист по Марксу, хотя читал его достаточно много. Тут говорили, что Маркс ученый, и это главное. Меня смущает в этой связи вот какое обстоятельство: как ученый Маркс доказал, что капитализм есть нечто объективно неизбежное. Следовательно, капиталисты, как и рабочие, абсолютно неизбежны; и как люди, капиталисты не виноваты в том, что они капиталисты. И тут же, тоже как ученый, но уже не только как ученый, он призывает уничтожать капитализм… Меня смущает вот этот человеческий момент. Меня смущает отсутствие здесь понимания того, что при капитализме какая-то часть людей не могла не быть капиталистами. А то, что именно эти люди капиталисты,— это уже дело судьбы и случая. Маркс же становится сразу полностью не на сторону истины, а на сторону пролетариата. И тут он уже не как ученый воспринимает и оправдывает ненависть пролетариата к богатым. Между тем как ученый он должен был бы объяснить пролетариату, что эти люди не виноваты в том, что они капиталисты, и что именно нужно изменить в этом обществе, не трогая этих людей. Даже если это было бы невозможно сделать во время революции, то все равно Маркс как ученый не должен был становиться не на сторону всей истины, а на сторону только части этой истины. Отсюда вытекают очень важные следствия. На днях мне показали брошюру, изданную на Кубе, которая называется «Социализм или смерть». Конечно, когда человек становится перед выбором — социализм или смерть, ясно, что он предпочтет социализм. Наверное, этот лозунг можно было бы чуть подправить и сказать — «Марксизм или смерть». Я понимаю, что я огрубляю. Но тем не менее трудно сказать: или марксисты извратили Маркса, или марксизм извратил марксистов. Тут, видимо, произошло и то, и другое. Очевидно, марксизм помог марксистам извратить Маркса. Есть здесь какая-то «кольцевая» диалектика.
Следующий момент, который меня смущает.
Я думаю, чрезвычайно важно то, что я назвал бы культурой борьбы — классовой борьбы, любой. Борьба, мы видим это, неизбежна в обществе. Люди с людьми всегда боролись и будут бороться. И здесь Маркс был последователем определенной традиции. Видимо, в европейской культуре изначально заложен ген жестокой борьбы, некое деление людей на плохих и хороших (в отличие от восточной культуры, где несколько иной взгляд на человека, на борьбу между людьми). Плохие люди — это те люди, которых не жалко, это как бы и не люди, и с ними можно делать все что угодно. Маркс, как мне кажется, унаследовал эту культуру отношения к борьбе, более того, ее радикализировал, придал ей более логический смысл, какую-то жесткую определенность.
Утверждая, что именно он та теория, которая переделает жизнь, в соответствии с которой ее и нужно переделывать, и никакой другой теории на этот счет быть не может, марксизм демонстрирует излишнюю самоуверенность. И это передается от Маркса, от марксизма к тем, кто читает его, кто пытается действовать в соответствии с этой теорией. И если говорить о Марксе как об ученом, то нельзя не сказать, что ученый не вправе быть таким самоуверенным. Это, я бы сказал, излишняя самоуверенность. Наверное, это идет от его характера, я не знаю… Но, во всяком случае, эта самоуверенность ощущается; она ощущается и сегодня.
В заключение выскажу следующее соображение: на мой взгляд марксизм — одно из последних учений эпохи нетотальных опасностей. Эпохе этой присуща определенная логика. А логика эта такова: поскольку, как считалось в эпоху нетотальных опасностей, человечество бессмертно, то отдельный человек, группа людей — не столь уж и важны — могут и погибнуть, это же классовая борьба! В этом-то Маркс как раз показал себя ученым. Человечество, считал он, движется дальше, и эти жертвы — лишь издержки истории.
Сейчас же, когда мы, как я думаю, где-то в середине этого столетия переступили черту и попали в эпоху или эру тотальных опасностей, вечность человечества — уже под вопросом, мы совсем иначе ощущаем значение свободы, значение каждого отдельного человека.
Тут говорят: умер ли Маркс? Мне кажется, что сейчас все законы истории как бы замерли. Ведь когда существует тотальная опасность, история лежит на плечах живущих поколений. И они несут на себе этот конец истории. Тут уже мы не зависим от марксовых или других законов истории, а лишь от реального поведения и взаимопонимания нас, живущих ныне. Думаю, многие марксовы положения в связи с наступлением новой эпохи как бы перестали работать.
Мне кажется, что сегодня на марксизм нужно смотреть как на историю определенной драмы, которая длилась полтора столетня. И изучение, анализ этой исторической драмы имеет большое значение. И в этом смысле важна не констатация, что марксизм умер, а анализ того, что произошло с историей марксизма. Тогда мы многое поймем и про себя, нашу сегодняшнюю историю. Иначе, марксизм жив как некое историческое свидетельство и трагедия, которую мы должны очень внимательно и добросовестно, не злобясь на Маркса, изучать.