В. М. Межуев. Как бы не похоронить самих себя!
Тотальное отрицание марксизма столь же лишено смысла, как и его признание в качестве вечной и абсолютной истины. То и другое, на мой взгляд, есть лишь рецидив тоталитарного мышления, от которого мы так хотим сегодня избавиться. Маркс не открывал абсолютной истины и не претендовал па это. Он в лучшем случае открыл истину относительную, причем степень этой относительности сегодня очень высока. Судить о марксизме лишь по принципу «умер или жив», «целиком принимать или полностью отвергать» — несерьезно, неразумно. Марксизм, возможно, и умер, но Маркс вечно жив, как жив любой выдающийся мыслитель, оставивший свой след в истории мысли. Уже после физической смерти Маркса и бога хоронили, и человека хоронили… Стоит ли спешить с похоронами, не разобравшись в том, что же мы все-таки хороним? Так ли уж ясно, что действительно нужно похоронить, а что хоронить нельзя, не похоронив все на свете. Как бы не похоронить самих себя.
Для многих марксизм — политико-экономическое учение, теория, целиком принадлежащая прошлому веку, ориентированная на реалии того времени, которых уже давно нет в действительности. Не тот уже капитализм, который критиковал Маркс, да и с социализмом оказалось все не так, как он предполагал. Стоило ли бы вообще вспоминать о марксизме, если бы речь в нем шла лишь о преодолении недостатков и противоречий относительно раннего и давно уже прошедшего этана капиталистического развития? Но отвергая в марксизме то, что уже не соответствует новым условиям и обстоятельствам — систему определенных политико-экономических представлений, мы часто не видим в нем то более глубокое и существенное содержание, которое выводит марксизм за рамки узкоэкономического или политического учения, придает ему силу интеллектуального прозрения, сохраняющего свое значение и для нашего времени. Марксизм — не аномалия, а закономерный продукт европейского сознания и культуры нового времени, важный шаг на пути самосознания всей западной цивилизации, ее стремления не только понять себя, но и в какой-то мере предугадать направление будущего развития. Похоронить Маркса равносильно тому, что похоронить всю новоевропейскую культуру с ее неустанным поиском нового видения мира, в котором нашли бы реальное воплощение принципы гуманизма, индивидуальной свободы и социального равноправия людей. Ибо учение Маркса, взятое в аспекте не только своих прямых политико-экономических выводов, но и глубинных философско-мировоззренческих оснований, несомненно, находится в общем русле этого поиска, существенно обогащая и расширяя его.
Неправильно видеть в Марксе лишь ученого-экономиста и политика, стремящегося радикальными средствами заменить один социальный строй на другой, более справедливый. Революционный радикализм Маркса заключал в себе не только отрицание буржуазной экономики и государства (во имя какой-то новой экономической и политической системы), но и отрицание вообще экономической и политической (государственной) сферы в качестве определяющих основ человеческой жизни. Маркс отнюдь не апологет того исторического состояния, при котором экономика в союзе с политикой определяет все остальные (включая и духовные) стороны общественной жизни людей. Наоборот, он последовательный критик этого состояния, считая, что оно есть лишь одна из форм несвободы и отчуждения человека от самого себя. Власть экономики над человеком как бы резюмирует и обобщает в себе все остальные исторически предшествующие ей формы власти. Свобода человека, по мысли Маркса, не может быть полной, пока сохраняется не только его личная зависимость от господствующей идеологии и государства, но и чисто экономическая обусловленность его поступков и действий. Экономический детерминизм — не историческая добродетель общества, а его исторический недостаток, свидетельствующий о том, что общество находится еще в фазе «предыстории», а не подлинной истории.
Подобно многим выдающимся мыслителям нового времени, Маркс стремился пробиться к более фундаментальным основам человеческого бытия, чем только лишь реальности его экономического и политического существования. В своей критике любой формы политического и экономического порабощения людей он отталкивался от той культурной парадигмы, которая была сформирована всем ходом развития европейской культуры, начиная с античности и кончая эпохой Возрождения и гуманизма. В конечном счете в своем неприятии существующей действительности Маркс руководствовался завещанным этой эпохой идеалом свободной и разумной индивидуальности, усматривая полную несовместимость этого идеала с обществом, преследующим лишь цели экономической рациональности и эффективности. Возможно, с точки зрения сегодняшнего дня Маркс и ошибался, слишком резко противопоставляя друг другу интересы человеческой свободы и экономической эффективности, основанной на рыночных механизмах хозяйствования. Но важно то, что главным, решающим аргументом в оценке действий и последствий этого механизма были для него все-таки интересы свободной человеческой индивидуальности. В этом смысле Маркс целиком принадлежит европейской культуре, выражает ее дух и ее ценности.
Иное дело, что предложенные Марксом способы, пути реализации защищавшихся им гуманистических идеалов сегодня уже во многом устарели, особенно в той их части, которая допускает применение насилия, принуждения в любой форме — классовой, политической, партийной и т. д. Не стоит забывать, что Маркс жил в эпоху европейских революций, что его творчеству непосредственно предшествовало одно из самых грандиозных событий политической истории нового времени — Великая французская революция, приведшая к власти буржуазию и существенно изменившая лицо Европы. Это событие глубоко переживалось всеми течениями общественной мысли того времени, способствовало их предельной радикализации. Не только Маркс видел тогда в революции единственно возможный способ решения социальных конфликтов и противоречий, в том числе и тех, которые уже обозначились и на чисто буржуазной почве. Не Маркс придумал классовую борьбу и революцию, он лишь распространил опыт борьбы буржуазии с феодальной аристократией и абсолютной монархией на взаимоотношение той же буржуазии с порождаемым ею классом наемных работников. Социализм Маркса, как и весь социализм XIX века, был вызван к жизни разочарованием в результатах буржуазной революции и уверенностью в том, что движение общества к подлинной свободе человека не может завершиться этими результатами.
Прав или не прав был Маркс, но кто может и сейчас с уверенностью утверждать, что история завершилась и что общество, существующее сегодня в цивилизованных странах Запада, есть предел желаемого состояния, если его оценивать с точки зрения того же гуманистического идеала? Вот это сознание принципиальной незаконченности, незавершенности истории, невозможности ее задержать, остановить в какой-то фазе, объявив последнюю абсолютным разрешением нужд и чаяний человека, и есть главное в учении Маркса. То, что в марксизме действительно принадлежит прошлой истории (то есть является устаревшим), не исключает того, что и. сегодня «загадка истории» не может быть решена без учета теоретического наследия Маркса, без продолжения его поисков и усилий.
Стоит ли перечислять здесь все «ошибки» Маркса, естественные для любого ученого, претендующего не на абсолютную истину, а лишь на ту, которая доступна ему в условиях и обстоятельствах своего времени? Разумеется, в конце XX века многое выглядит иначе, чем в середине XIX века. Капитализм стал другим, найдя новые источники экономического развития, связанные не столько с эксплуатацией живой рабочей силы, сколько с применением знания и информационным обеспечением производства. Не количество затраченного живого труда, а качество технологических идей стало в XX веке главным фактором роста прибылей, поставив под сомнение всю трудовую теорию стоимости. Рабочий класс в условиях современного производства обнаружил тенденцию не только к своему количественному сокращению, но и к качественному преобразованию, обретая черты не столько класса, сколько профессии, уступая место главной производительной силы работникам интеллектуального труда. В преобразованном виде капитализм оказался способным реализовать многие программные установки и цели социализма, каким он мыслился в XIX веке. Между современным капитализмом и социализмом уже трудно увидеть ту разграничительную полосу, заполненную насильственными переворотами в сфере экономических отношений и государственной власти, которая раньше мыслилась чуть ли не как обязательная в процессе перехода от одного к другому. Можно назвать и еще многое такое, чего Маркс не видел или видел не так, как мы это видим сегодня. Но остается все-таки главное — поиск той исторической формы существования людей, при которой каждый индивид, будучи свободен от власти возвышающихся над ним экономических и политических институтов, подчиняется лишь необходимости своего собственного личного развития, где каждый может быть тем, кем он является по своей природе и по своему личному призванию. Откажитесь и от этого — и вы откажетесь не только от марксизма, но и от всего того, что составляет смысл культуры нового времени, а может быть, и всей общечеловеческой культуры.
Видимо, возражать надо не против научной критики марксизма, а против его плебейски-нигилистического отрицания и оплевывания, присущего, скорее, не цивилизованным и образованным людям, а варварам, стремящимся выместить на идеях, которые они к тому же еще и сильно извратили, свою собственную неполноценность. Смерти заслуживает не марксизм (он достоин лишь анализа и разумной критики), а то отношение к марксизму, которое видит в нем окончательную и не подлежащую дальнейшему обсуждению истину. Но тут уж Маркс, как говорится, ни при чем, ибо причину догматизации его учения надо искать не в нем, а в нас самих.